11.11.2007

Ортрун Крамер

УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ ГАРМОНИИ

Как труды Платона стали источником вдохновения для Бетховена и Баха

ПЛАТОН И МУЗЫКА

Школа Платона, используя более ранние открытия Древнего Египта, заложила основы гармонической организации музыки, которая была в дальнейшем развита как Иоганном Себастьяном Бахом в его теории хорошо темперированной системы в музыке, так и исследователями в других областях – в частности, Иоганном Кеплером в астрономии.

В своих двух знаменитых сочинениях – «Государство» и «Законы» – Платон говорит о значении музыки для государства, и в частности, для воспитания молодежи – в первую очередь тех молодых людей, которым предстоит стать лидерами государства и взять на себя ответственность за его функционирование. Для Платона, излагающего мысли Сократа о государстве, самым важным аспектом образования является развитие мысли и характера молодого человека, воспитание в нем представлений об истине и правдивости, и критериев Добра и Красоты. «Ребенок не в состоянии судить, где содержится иносказание, а где нет, и мнения, воспринятые им в таком раннем возрасте, обычно становятся неизгладимыми и неизменными. Вот почему, пожалуй, более всего нужно добиваться, чтобы первые мифы, услышанные детьми, самым заботливым образом были направлены к добродетели»* («Государство», 2, 378).

В процитированном отрывке речь идет о содержании сказок, то есть текстов, а не музыки. Однако в своей дискуссии о музыке Платон подчеркивает абсолютное единство слов, гармонии и ритма. Мысли Платона о значении музыки изложены в диалоге Сократа с Главконом в «Государстве» (3, 402): «Так вот, Главкон, в этом главнейшее воспитательное значение мусического искусства: оно всегда более проникает в глубь души и всегда сильнее затрагивает ее; ритм и гармония несут с собой благообразие, а оно делает благообразным и человека, если он правильно воспитан, если же нет, то наоборот. Кто в этой области воспитан как должно, тот очень остро воспримет разные недостатки и упущения в природе и искусстве. Его раздражение или, наоборот, удовольствие будут правильными; он будет хвалить то, что прекрасно, и, приняв его в свою душу, будет питаться им и сам станет безупречным; а безобразное правильно осудит и возненавидит с юных лет, раньше даже, чем сумеет воспринять разумную речь; когда же придет пора такой речи, он полюбит ее, сознавая, что она ему свойственна по воспитанию»*.

 

ИСТОЧНИКИ ИДЕЙ ВЕЛИКИХ КОМПОЗИТОРОВ-КЛАССИКОВ

Чтобы предоставить некоторую пищу для размышления об источниках музыкальных идей великих немецких композиторов-классиков – впрочем, мы найдем сходные идеи и в других культурах, в частности, русской – я приведу лишь несколько примеров.

Иоганн Себастьян Бах

О музыкальной школе Баха написано немало книг. Его система обучения была построена на опыте нескольких поколений семьи музыкантов и на прямом или непрямом воздействии выдающихся современников, которые также представляли традиции нескольких поколений. В своих композициях Бах вышел на совершенно новый и качественно более высокий уровень музыки; его произведения для церкви, в частности, «Страсти Св. Матфея», «Страсти Св. Иоанна» и Большая месса ре-минор, были настолько универсальными работами, что в Германии этого композитора часто называли «пятым евангелистом».

Между тем, в исследованиях творчества Баха недостаточно внимания уделяется его образованию в юности, как и тем урокам, которые он получал затем от великих талантов в разных областях культуры и науки. Рано ставший сиротой, Бах воспитывался в семье своего старшего брата-музыканта, который играл на органе в маленьком тюрингском городке Ордруфе. Но не менее важен был другой аспект его образования: в этом городке Бах посещал в то время очень знаменитую Латинскую школу. В отличие от большинства гимназий того времени – вскоре после разрушительной Тридцатилетней войны – в Латинской школе в Ордруфе образование строилось не на риторике и церковной латыни, а на изучении классических греческих и латинских авторов.

В возрасте 15 лет Бах отправился в город Ленебург в северной Германии, где посещал другое знаменитое училище – Школу Михаэлиса. Он был принят в это учебное заведение благодаря своему прекрасному певческому голосу и музыкальному таланту. Однако в программу этой школы также входило преподавание греческой и латинской классики, наравне с математикой и естественными предметами. Здесь он понял, что музыка служит «для восхваления Господа и облагораживания души, а в ином случае это вообще не музыка, а дьявольское завывание и вопли».

Позже, когда Бах пел в капелле Св. Фомы в Лейпциге, где каждую неделю сочинял новые произведения, его в повседневной жизни окружала отнюдь не гармония: он постоянно конфликтовал со своим церковным и муниципальным начальством. Так продолжалось до тех пор, пока капеллу не возглавил Иоганн Маттиас Геснер.

Геснер ранее работал директором школы в Веймаре, где создал библиотеку, в дальнейшем давшую начало знаменитой библиотеке Анны-Амалии. Прибыв в Лейпциг, он немедленно принялся за преобразование образовательного процесса в капелле. Он заменил зубрежку церковной латыни изучением классических греческих и римских мыслителей.

Кроме того, его ученики должны были осваивать высшую математику, географию и естественные науки, наряду с рисованием и спортивными занятиями. По существу, он следовал платоновскому образцу универсального воспитания. И он первым по достоинству оценил талант молодого Баха, о котором написал вдохновенный панегирик. Из Лейпцига Гесснер переехал в Геттинген, где стал одним из основателей знаменитого университета, в дальнейшем подаривших миру множество научных умов.

Людвиг ван Бетховен

О музыкальном образовании Бетховена также написано много – в частности, о его занятиях с такими выдающимися учителями музыки, как Неефе, который познакомил юного музыканта в Бонне с основополагающими работами Баха о темперированном клавире, как Йозеф Гайдн и Альбертсбергер, занимавшиеся обучением композитора в Вене. Меньше известно об общем образовании, которое получил Бетховен. Как явствует из его дневников и переписки, это было универсальное образование. В письме своим друзьям Полю и Мари Биго (1807) он подчеркивал: «Меня никак нельзя признать неблагородным человеком: с самого раннего детства я учился любить добродетель и все то, что прекрасно и совершенно».

Это образование начиналось с работ древних классиков, которые приносил ему тот же Кристиан Готлоб Неефе, а продолжилось в Боннском театре, где под руководством эрцгерцога (Duke Bishop) Максимилиана Франца, брата императора Йозефа II, ставилось множество драм Шиллера и опер Моцарта, а также драм античных авторов. Максимилиан Франц требовал от актеров «подняться на уровень школы морали для немецкого народа».

Не менее важным было влияние боннской семьи Бройнингов, дети которых стали друзьями Бетховена на всю жизнь. Бетховен занимался вместе с ними и проводил много времени в их доме, который был в то время центром классической гуманистической мысли.

Наконец, в период учебы в Боннском университете на Бетховена оказали большое влияние лекции профессора Эулогиуса Шнайдера – знатока и исследователя древней истории и философии.

Любовь Бетховена к древнегреческим авторам отражена в его переписке. В одном из писем к издателю Брейткопфу (1809) он запрашивает копии работ Гете и Шиллера: «Это мои любимые поэты, наряду с Оссианом и Гомером – которого, к сожалению, я имею возможность читать только в переводе». В другом письме он демонстрирует свое чувство юмора: «Мне рассказывают, что Вы ищете себе новую жену, и что ваши нынешние трудности связаны с этим; я желаю вам Ксантиппу, каковая была у великого Сократа, чтобы раз в жизни увидеть немецкого издателя в достойном переплете».

В своей частной библиотеке Бетховен хранил драмы Еврипида. Он был знаком с поэтикой Аристотеля, изучал «Государство» Платона и «Политику» Аристотеля и перечитывал биографии великих людей, составленные Плутархом. В этой библиотеке были также «Илиада» и «Одиссея», притом его томик «Одиссеи» сохранился с записями на полях, по которым можно судить о его интеллектуальной переработке идей Гомера. Отдельные цитаты из «Одиссеи» мы находим в его личном дневнике, который он вел с 1812 по 1818 год, и явно намеревался использовать эти идеи для своих музыкальных сочинений.

В частности, мы находим в его дневнике выдержку из «Одиссеи»: «Рядом с прекрасным Тифоном в постели проснулася Эос, И поднялась, чтобы свет принести и бессмертным и смертным»**. Бетховен явно намеревался использовать этот отрывок для сочинения канона, как явствует из его записей, и мы знаем, что каноны много раз служили для него своего рода экспериментальной лабораторией: из них затем рождались струнные квартеты и симфонии.

В дневнике Бетховена можно найти множество других выдержек как из «Илиады», так и из «Одиссеи»; в некоторых случаях композитор даже обозначал длину строф, возможно, собираясь использовать в музыке ритм стиха.

В письмах и воспоминаниях друзья и посетители Бетховена свидетельствуют о том, насколько важной частью его жизни и работы были сочинения древнегреческих авторов. Его гость из Англии Эдвард Шульц рассказывал своим землякам в 1823 году: «Вам доставит удовольствие узнать, что он (Бетховен) является большим почитателем древних авторов. Превыше всех книг он любит перечитывать Гомера, в особенности его «Одиссею», и Плутарха. Из немецких поэтов он изучает прежде всего Шиллера и Гете».

В своем письме издателю, датированном 1809 годом, Бетховен писал: «Я способен разобраться в философском трактате практически любой сложности; не претендуя на академическое знание, я всю свою жизнь, начиная с детства, пытался охватить все лучшее и самое мудрое в каждой эпохе. Если к этому не стремиться, стыдно вообще считать себя творческой личностью».

Некоторые работы Бетховена содержат прямые апелляции к греческой классике. В частности, он написал «Песню приносящего жертву» на стихи своего современника Фридриха фон Маттисона, которые завершаются словами:

Так дай свободе меч и щит!

Твой дух через огонь бежит,

Даря сердца отвагой!

Так дай нам, Зевс, на все века,

Для юноши и старика,

Красы во имя блага!

Так в слове и музыке воплотилась центральная идея греческих классиков – идея красоты, служащей Добру.

Он собирался написать оперу «Возвращение Улисса». Он обсуждал с друзьями сюжеты задуманных опер «Антигона», «Белизар», «Орест» – проекты, которым не было суждено осуществиться.

Много лет Бетховен посвятил сочинению «Прометей». Бетховен был столь же зачарован фигурой древнегреческого героя, который принес людям огонь, как Гете, написавший одноименную поэму, и Франц Шуберт, положивший ее на музыку. Первое обращение Бетховена к образу Прометея запечатлено в балете «Дары Прометея», написанном для знаменитого танцора и реформатора классического балета Сальваторе Вигано в 1801 году. В 1802 году Бетховен сочинил 15 вариаций и фугу на тему из этого балета.

Позже они стали известны под названием «Эроика». Он считал их лучшими из собственных сочинений. Предполагается, что «Эроика» посвящена памяти великого человека. Некоторые специалисты по его творчеству утверждают, что этим великим человеком был Наполеон, однако другие авторы, называющие ее «гомеровской симфонией», полагают, что реальным предметом посвящения были древнегреческие герои. Так или иначе, это произведение стало великим достижением в искусстве музыкальной композиции. Если и было произведение, которым композитор еще больше гордился, то это была Missa Solemnis, опус 123, впервые исполненная в 1824 году в Санкт-Петербурге. Это сочинение вдохновлено евангельским сюжетом, но замысел был выражен теми же словами о Красоте и Добре: «Из моего сердца пусть пойдет она к сердцам других».

Лучшим образцом исполнения Третьей симфонии Бетховена считается исполнение оркестром под руководством знаменитого дирижера Вильгельма Фуртванглера, искусство которого и сейчас, через полвека после его смерти, считается образцом передачи концепции классической музыки. Любопытно, что его отец, Адольф Фуртванглер, был знаменитым археологом, инициатором множества археологических экспедиций в Греции и профессором археологии Берлинского, а затем Мюнхенского университета.

Как рассказывал секретарь Бетховена Шиндлер, на своем смертном одре композитор «окружил себя своими старейшими друзьями и учителями из Древней Эллады... Они – Плутарх, Гомер, Платон, Аристотель – были его самыми любимыми гостями, и услаждали его душу всегда, когда он оставался один».

Выступление на круглом столе «Греция как цивилизационный и политический мост»

--------------------------

*Перевод С.С. Аверинцева, А.Н. Егунова и Н.В. Самсонова

**Перевод В.В. Вересаева

Количество показов: 5629

(Нет голосов)