29.11.2007 

Роман Багдасаров

«ИМПЕРИЯ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ» КАК ОБРАЗЕЦ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ

Чему нам на самом деле нужно учиться у Португалии?

8-9 декабря в Лиссабоне состоится второй саммит «ЕС–Африка», итоги которого очень полезно было бы осмыслить в России. Оговоримся сразу, речь не идет об отношениях развитых и развивающихся стран. Речь идет о том культурно-политическом опыте, который принято называть «имперским наследием».

Любопытно, что несколько лет назад либеральный экономист Евгений Ясин и бывший министр экономики и развития Герман Греф тоже предложили Португалию (как самого бедного члена клуба «богатых европейцев») в качестве ориентира для России, хотя и вовсе не в том смысле, который имеет в виду автор этих строк. Крылатая фраза Грефа об уровне жизни Португалии, к которому нам следовало бы стремиться, грела сердца российских либеральных обывателей подобно тому, как мечта об Эльдорадо вела некогда сквозь джунгли храбрых лузитанских идальго. Регулярные финансовые вливания ЕС в экономику Португалии (последнее в размере 21,5 млрд евро), призванные сократить отставание от среднеевропейского уровня жизни, бесспорно, the real thing. Ведь до сих пор разрыв между этой страной и «ветеранами» Евросоюза остается таким же, каким был еще в начале 1970-х.

Но что значит уровень жизни Португалии? Что стоит за понятием уровня жизни, которое на самом деле далеко выступает за рамки статистических показателей, причем трактуемых предельно узко и одномерно? Можно ли вообще за 15 лет, которые предлагались Грефом, «достичь» португальского уровня жизни? Для любого хорошо образованного человека (а Герман Греф относится именно к этой категории) слово «Португалия» вызывает ассоциации не столько с сегментом на карте Пиренейского полуострова, сколько с целым историческим периодом, когда эта первая колониальная империя выступила как вождь и образец подражания для всего Запада. Только в этом плане она действительно сопоставима с Россией, чье историческое бытие вряд ли целесообразно сводить к траншевым графикам ЕС.

Тут, правда, скорее подойдет выражение не «догонять Португалию», а учиться на ее примере, делая выводы для себя. В особенности же – учиться умению португальцев строить империю и сохранять то, что от нее осталось. В этом контексте уместно вспомнить один недавний эпизод. Владимир Путин, посещавший Португалию в октябре этого года, в рамках «культурной программы» своего визита в сопровождении президента Португалии Анибала Каваку Силвы посетил собор монастыря Жеронимуш в Белене (район Лиссабона), где главы государств почтили память великого мореплавателя Васко да Гамы (ок. 1469–1524), чей прах покоится в этой обители.

На надгробии да Гамы изображено три символа: корабль, слева от которого – равноконечный лапчатый крест, справа же – армиллярная сфера (навигационный прибор). Все три символа составляют семантическую основу художественного стиля «мануэлино», существовавшего только в Португалии и оформлявшего эпоху Великих географических открытий. Конечно, символы мануэлино имеют не только декоративный характер.

Лапчатый крест, ставший для Португалии едва ли не главной государственной эмблемой, был унаследован королевством от Ордена Христа, главной миссией которого было утверждение европейского господства на море и распространение христианской веры на Восток.

Под патронажем португальской короны Орден Христа наконец смог осуществить заветную мечту европейцев: обогнуть Африку и разрушить арабо-мусульманскую монополию торгового пути через Суэцкий перешеек. Открытия Васко да Гамы, каботажные плавания инфанта дона Энрике и других открывателей морских путей сделали то, чего тщетно пытались добиться крестоносцы: вытеснить арабов с моря, из Индии, технологически опередить исламскую цивилизацию.

Все эти открытия и завоевания совершались под сенью красного креста на белом полотнище. Именно под этой эмблемой выходили в море каравеллы Фернандо Магеллана, Христофора Колумба, Педро Альвареса Кабрала… Со временем крест получил расширительный смысл через символ армиллярной сферы, т.е. трехмерного креста, растущего по всем направлениям. Дон Энрике, возглавлявший Орден Христа, основал самую передовую школу навигации своего времени, в которой проходили обучение мореплаватели со всех стран Европы, избороздившие океаны мира. Конечной же целью этих путешествий была евангелизация, а не завоевания или грабеж. Вот почему памятник Энрике Мореплавателю, установленный неподалеку от площади Империи, сочетает в себе черты креста и корабля.

Трансконтинентальная католическая держава, созданная португальцами, не разделяла, а объединяла народы, исповедовавшие общие религиозные ценности. Политика ассимиляции фактически положила начало новому народу и новой стране – Бразилии. Португалия, единственная в Европе монархия, двор которой был перенесен из метрополии в колонию. В 1808 году король Дона Жоау VI переместился в Рио-де-Жанейро, где оставался вплоть до 1821 года. Более того, результатом 14-летнего пребывания португальского двора в Новом Свете стало изменение статуса Бразилии от колонии до Объединенного с Португалией Королевства, что облегчило дальнейший переход к независимости.

Общая религия, смешанные этнические браки, административное равноправие создали уникальную ситуацию между Португалией и ее колониями. Культуры государствообразующей нации и ее сателлитов взаимодействуют в общем пространстве по принципу дополнительности и комплементарности. Среди всех европейских держав постколониального периода в Португалии единственной отсутствует противостояние между населением метрополии и приезжающими выходцами из заморских владений.

Символом этих отношений становится еще один крест – человеческий – огромная фигура Спасителя, осеняющая Лиссабон с высоты в 90 метров. Лиссабонская статуя – двойник памятника Христу, раскинувшего через океаны свои руки над Рио-де-Жанейро и объявленного в этом году одним из новых чудес света.

Другим общим достоянием Португалии и ее бывших колоний является португальский язык, величественный и проникновенно-камерный одновременно, язык великого поэта Камоэнса и бесчисленных авторов фадо, традиционного городского романса. В 1983 году встреча между представителями администрации Кабо-Верде и португальским министром иностранных дел положила начало процессу культурной консолидации португалоговорящих наций. В 1989-м был создан Международный Институт Португальского Языка (IILP). А 17 июля 1996 года появилось на свет Содружество португалоязычных стран (Comunidade dos Países de Língua Portuguesa), куда вошли государства, для которых португальский язык является официальным. Помимо самой Португалии сейчас туда входят Ангола, Бразилия, Восточный Тимор, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде, Мозамбик, Сан-Томе и Принсипи; на правах наблюдателей к CPLP присоединились также Экваториальная Гвинея, Маврикий и Макао.

Разумеется, язык – это не только литература и бытовое письмо. Это образ мысли, коммуникативное пространство, которое всегда предваряет экономические, политические или культурные проекты. И без коих ни одно из перечисленных направлений не может иметь надежной основы.

Достойна удивления и самого пристального внимания история державы, изначально обладавшей скромным лоскутом земли на Пиринейском полуострове, постоянно теснимой испанскими королями, которая смогла вырасти в могущественную морскую державу, владевшую колониями, чья совокупная площадь, превышала территорию метрополии в десятки раз. А затем, потеряв эти земли как свои колоний, Португалия приобрела их в качестве надежных друзей, соединенных союзом гораздо более крепким, чем экономическая хартия или «права человека», – союзом религии и языка.

Проблемы, порожденные кризисом и распадом империи, во весь рост встают сегодня и перед Россией. Почему бы и нам не задуматься в этой ситуации над примером Лиссабона?

Количество показов: 5146

(Нет голосов)