14.12.2007

Константин Черемных

«МЕДВЕДЕЛОГИЯ» ИЗ ЛЕВОГО МИЗИНЦА

Не дождавшись «схватки бульдогов» возле президентского кресла, «кремленологи» стали вырождаться в племя пустословов и халтурщиков

ВМЕСТО РАСКОЛА В КРЕМЛЕ – РАСКОЛ В СТАНЕ ЗАПАДНЫХ ЭКСПЕРТОВ

Всего две недели назад, натягивая непраздничного вида костюмчик перед выходом на несанкционированное мероприятие, вожди СПС с видом особо посвященных людей намекали на то, что ситуация в стране, дескать, качественно изменилась. Ну как же в это не поверить, если самые маститые перья западной прессы, дружно ссылаясь на две публикации в газете «Коммерсант», внушали читателю, что российская элита раскололась на непримиримые группировки, и стало быть, всеми ожидаемая передача власти выльется в схватку бульдогов уже не под ковром, а на ковре. И следовательно, не за горами повторение девяностого года, когда власть валяется на дороге, и на смену постылым декабрям загудят оттепельные феврали.

Однако расчеты на «белградскую весну» в Москве явно придется отложить по меньшей мере до 2012 года. Российская власть не распалась, а у всех на виду укрепилась; наступление этой власти на международных фронтах только развернулось пуще прежнего: вслед за провозглашением имени преемника Президента Россия приостановила исполнение условий ДОВСЕ, а на следующий день убедительно попросило Британский Совет свернуть свою деятельность в нашем отечестве. При этом западный деловой мир не продемонстрировал ни малейшего беспокойства: акции российских компаний только поднялись в цене.

Если раскол и произошел, то не в российском истэблишменте, а в сообществе самих западных экспертов. Одни теперь настаивают на том, что кандидатура, выдвинутая президентом, – самая что ни на есть либеральная из возможных, приводя фразу первого вице-премьера о благотворности свободы для предпринимательства и ссылаясь на его симпатию к неустановленной западной рок-группе: то ли «Дип Перпл», то ли «Блэк Сэббат». Другие находят у того же преемника цитату о неприменимости в России парламентской демократии, из чего следуют куда более пессимистические выводы.

The Washington Post мрачно заключает, что Россия вернулась к тем временам, когда все в России зависело от капризов отдельно взятого человека. Отечественное образованное сословие, а уж тем более предпринимателей, подобная перспектива вроде бы должна пугать. Но предполагаемая целевая аудитория реагирует на эти западные ахи и охи как Лев Толстой на Леонида Андреева: он пугает, а мне не страшно. Не замечая этого, англо-американская пресса продолжает дудеть все в ту же дуду. Хотя отдельные трезвые голоса – скажем, Николаса Петро из The International Herald Tribune или Бронуэн Мэддокс из The Times справедливо свидетельствуют о том, что все последние потуги по подпитке и рекламе антипутинской оппозиции извне приводят к ровно противоположному эффекту.

 

ОБРАТНОЕ РАЗВИТИЕ КОМПЕТЕНТНОСТИ

Времена железного занавеса, которые якобы к нам вернулись, я как раз очень хорошо помню. На первом курсе наш боевой комсорг Олег, баловавшийся стихами, в честь какого-то праздника посвятил каждому по частушке. Мне, с учетом моих скептических воззрений, помнится, адресовался вирш: «Костя по улице шел и плевал, в чей-то портрет он случайно попал...» В самом деле, пройти по большой улице и не наткнуться на огромный портрет генсека, главного героя войны, труда и дипломатии, было решительно невозможно.

Нельзя сказать, чтобы в канун 2 декабря текущего года партия «Единая Россия», особенно после включения в свой список главы государства, не занималась предвыборной агитацией. Но рядом с ее активистами у станций метро столь же деятельно крутились соперники, наперебой предлагая свой предвыборный продукт. И ей-богу, чего я уж совершенно никак в эти дни не ощущал, так это настырного навязывания мне какой-то одной, единственно правильной точки зрения. И в день выборов ко мне не стучался управдом, а из уличного репродуктора не лились песни про партию.

В те достопамятные времена, когда голосование было всенародным и безальтернативным, западные эксперты, надо сказать, были неплохо осведомлены о так называемой «борьбе бульдогов под ковром». Настроив «Радио Свобода» в восемьдесят втором году, мы узнавали о том, что на роль наследника Брежнева, кроме сменившего его Андропова, претендовали также Щербицкий и Кириленко. А неприличный анекдот про старейшего члена Политбюро Арвида Яновича Пельше вообще рисовал «вражьи голоса» самым мобильным, проницательным и оперативным источником информации.

Между тем, к сегодняшнему дню уровень западной аналитики, как ни странно, оказался обратно пропорционален уровню информационной открытости, достигнутому со времен падения пресловутого «занавеса». Читая очередной опус московского корреспондента нью-йоркской газеты, я бы на месте главного редактора задал ему вопрос: а был ли ты, дядя, вообще на месте описываемых событий или релаксировал в каком-нибудь ресторане, чтобы потом, лениво обзвонив пару-тройку знакомых проходимцев, оттарабанить выжимку из позапрошлогодних сплетен под видом свежей аналитики?

Если западный спецкор, сидя в Москве, описывает утверждение преемника как единодушно-торжественный «одобрямс» решений партии и правительства, значит, он не удосужился ни хотя бы купить самую массовую в Москве газету с миллионным тиражом, где художник изобразил большого мишку, ведущего за ручку медвежонка в большую берлогу с кремлевскими башнями. За такой «одобрямс» в 1982 году в момент прикрыли бы даже какую-нибудь районную «Урюпинскую правду».

Если автор претендует на понимание ситуации в той стране, где он представляет авторитетное мировое издание, он должен хотя бы улавливать общественную температуру, градус общественной реакции на происходящее, не говоря об экономической подоплеке реальных противоречий в элите. Во всяком случае, именно этого от него ждут государственные структуры и деловое сообщество. Но добротный анализ ситуации в материалах спецкоров подменен поверхностными оценочными суждениями, ничего ровным счетом не характеризующими, кроме пристрастий или суеверий самого автора или угаданных им мыслительных стереотипов начальства.

 

МЕЛКАЯ ЛЕСТЬ С КРУПНЫМ НАМЕКОМ

Готов предположить, что некоторые авторы западных изданий, работая в российской столице, все-таки по тем или иным причинам исполняли свою миссию добросовестно. Но парадокс состоит в том, что именно они и просчитались в прогнозах, в то время как не выезжавшие из западных столиц колумнисты достаточно точно предсказали если не дату выдвижения преемника, то хотя бы примерный принцип его подбора и ту функцию, которая была им тут же предложена самому президенту.

Похоже, что журналистская публика, «тусовавшаяся» в московских кулуарах, элементарно повелась на слухи, распространяемые местными умниками по самым разным соображениям – от амбициозных до агентурных. После чего и вынуждена объяснять собственное легковерие изощренной хитростью самого Путина, который «вынимает из кармана кролика, а он оказывается опоссумом», «ловко манипулирует клановым балансом» и «объегоривает всех обходным маневром» (здесь спецкор The Guardian Люк Хардинг использует глагол to wrongfoot, позаимствованный из теннисного жаргона, хотя этот вид спорта был ближе Ельцину, нежели Путину).

«Объегоренное» большинство дружно ссылается на неблагоприятные условия работы. «Путин выбирает преемника, не ограничивая себя демократией», – сообщает деланно озабоченный автор The Washington Post. Пресловутая управляемость российского политического процесса служит универсальным оправданием неспособности как предвидеть смену власти, так и понять ее смысл. При этом само содержание сердитой передовицы противоречит ее куцым выводам. Если «партия чиновников» по определению насквозь коррумпирована, почему же спецкорам или нанятым московским стрингерам не удалось «раскрутить» ни одного падкого на деньги мелкого партийного клерка хотя бы на утечку информации о точной дате и способе провозглашения преемственности власти?

Авторы передовицы под названием «Следующий президент России» смогли сказать о преемнике лишь то, что написано в любом биографическом справочнике: а именно, что Дмитрий Анатольевич не служил в КГБ. Из чего делается вывод, что Дмитрий Анатольевич может иметь другие взгляды на будущее России, чем сам Путин. А стало быть, может попытаться их реализовать, опираясь на широкие возможности, дарованные конституцией.

Вообще-то успехи любого лидера определяются далеко не только писаным правом. Конституция, которая дарует широкие возможности, была принята в декабре 1993 года. И соответственно, ее возможностями мог с лихвой пользоваться и первый президент Российской Федерации. Но только он все шесть оставшихся ему лет зависел от «семибанкирщины», от внешнего долга, от собственной охраны, от отношений его дочери с главой администрации Чубайсом, и от того, что им сегодня или завтра скажут в офисе американского посла. Следующий глава государства каким-то образом от всех этих камней на своей шее избавился, хотя полномочий у него было ровно столько же. То же самое можно сказать, сравнив произвольно взятую пару американских президентов. Но даже для этого сравнения требуется преодолеть умственную лень, поразительным образом сковавшую англо-американскую аналитику.

Автор процитированной передовицы за отсутствием у столь авторитетного издания надежных источников в Москве еще не может предугадать, какая же должность в будущей системе власти достанется действующему президенту. Когда же ему предлагается должность премьера (а вовсе не главы Совета безопасности – эту версию проницательные аналитики, очевидно, вычитали в «Московских новостях»), возникают возможности для далеко идущих выводов. Эндрю Кремер из The International Herald Tribune многозначительно намекает, что премьер может стать президентом, если президент уйдет в добровольную или вынужденную отставку, станет недееспособным или умрет. Такое вот милое напутствие Дмитрию Анатольевичу от той самой заокеанской прессы, которая надеется, что он повернет страну на «правильный» путь.

Как минимум предпоследняя из перечисленных мрачных перспектив к Дмитрию Анатольевичу вряд ли относится: все аналитики хором подчеркивают его молодость. Зато столь же единодушно указывается недостаток: у него нет, дескать, опоры в нынешней системе власти. Это говорится о председателе совета директоров крупнейшей российской энергокомпании!

Изображая Дмитрия Анатольевича фигурой сугубо зависимой и потому декоративной, аналитики совершенно не задумываются о том, почему президента в качестве преемника вместо топ-менеджера крупнейшей корпорации – да у кого еще из всем известных кандидатов за спиной такие ресурсы и такая корпоративная система безопасности? – не устроил в роли декоративной фигуры, скажем, Сергей Миронов с его уже проверенной надежностью и, в общем, не самой большой амбициозностью.

Пост Медведева в «Газпроме», разумеется, дает пищу для спекуляций по поводу перспектив пресловутого давления России на потребляющие и транзитные государства. Между тем, учитывая, что выбор преемника и в самом деле был нелегким решением, можно было порассуждать о многолетней конкуренции российских сырьевых и военно-промышленных элит. Но для таких рассуждений недостаточно подсказок Белковского и Пионтковского.

 

ЗАПРЕТНОЕ СЛОВО «УКРАИНА»

Как и следовало ожидать, за непрямым намеком на горе и злочастие, которое может постигнуть будущего президента по коварным планам нынешнего, последовали – впрочем, уже не аналитические, а сугубо футурологические – предсказания смерти самому Владимиру Путину, и не далее как 7 января. При этом новоиспеченный футуролог Энди Качинс, до недавнего времени возглавлявший московский филиал весьма уважаемого аналитического Фонда Карнеги, приписывает злокозненные замыслы группе силовиков, перечисление которых явно сдуто из аналитических записок Глеба Павловского пятилетней давности, притом в преемники президента зачем-то записывает Сергея Евгеньевича Нарышкина, а Медведева пересаживает на будущую премьерскую должность, которую сам Медведев только что предложил Путину. Зачем тогда уничтожать Путина, если он уже будет через два месяца никем, почему за этим должны последовать полный хаос и как из этого хаоса вылупится не естественный в подобном случае силовик, а Борис Немцов из Союза правых сил, остается только ломать голову. Понятно только одно: проповедники либерализма готовы запросто принести в жертву очередного либерала, ославив его «убийственными намерениями», только бы хоть мытьем, хоть футуристическим кваканьем искусственно сгенерировать свару в российской элите, раз уж она никак не вытанцовывается сама собой.

Никто бы не стал всерьез и обсуждать футурологию подобного качества, если бы другой экс-карнегианец, Сергей Марков, накануне не пугал кого-то то ли в Москве, то ли в Вашингтоне, террористическим злодеянием в адрес Юлии Владимировны Тимошенко. Хотелось того господину Маркову или нет, но в результате в мировой «аналитикум» были насильно вброшены те реальные параллели, от которых он теперь усиленно пытается отвертеться.

В самом деле, ни одному из гиперактивных спецкоров и авторитетных редакторов не пришло в голову, по крайней мере до обнародования доклада футуролога Энди, сопоставить события на российской и украинской политической сцене. Несмотря на то, что параллели напрашивались: сообщения о провале голосования в Верховной Раде, после которого народные избранники начали «толкаться и поливать друг друга водой», последовало почти одновременно с известием о том, что нынешнему президенту предложена в новой системе власти роль премьера.

Ни в одной из прошелестевших по миру справок на Дмитрия Анатольевича Медведева Украина не звучала. Несмотря на то, что слова «Газпром» и Украина сочетаются в прессе миллион раз. Несмотря на то, что Дмитрию Анатольевичу в должности главы Администрации Президента приходилось вести с украинскими партнерами как экономический, так и политический диалог. Однако говоря про зловредное газпромовское давление на транзитные государства, англо-американские аналитики боялись слова «Украина», как черт ладана.

Еще в конце 2004 года эстонская газета Postimees, рассуждая о возможном наследнике высшей власти в России, скептически оценивала «вариант Медведева» именно в связи с ситуацией в отдельно взятом транзитном государстве – Украине, где Медведев в итоге «оранжевой революции» потерял важного партнера на аналогичном властном уровне.

И российская, и украинская пресса многажды иронизировала по поводу сходства фамилий Медведев и Медведчук. Более того, об этой связи вновь заговорили в Киеве во время острого кризиса власти в мае текущего года, когда «агентам Кремля» в компании с Медведчуком приписывали леденящие кровь замыслы. Столь полезная для досужих схем и интерпретаций «информация к размышлению» вдруг оказалась никому не нужна.

Одно из двух: либо вашингтонские и лондонские эксперты скатились ниже уровня компетентности своих таллинских и киевских братьев по разуму, либо пейзаж Верховной Рады с отключенной системой голосования и ножками от стульев, заткнутыми в дверные замки, настолько застит глаза объегорившим самих себя «сеятелям демократии», что об Украине теперь не принято говорить ничего – благо хорошо уже никак не скажешь. Стабильность в Москве выглядит настолько контрастнее бардака в Киеве, а Ричард Холбрук, давеча предлагавший России следовать украинскому образцу, уже настолько похож на идиота в глазах даже самой предвзятой политологической общественности, что любые параллели между «правильным», но недееспособным парламентско-демократическим устройством и той системой, которую построил Путин, по сути дела, запрещены «демократической цензурою».

Впрочем, то, что шито белыми нитками, все равно видно на расстоянии. Самым адекватным ответом на все последние инсинуации было бы назначение Сергея Евгеньевича Нарышкина в Совет Безопасности, а Бориса Ефимовича Немцова, в соответствии со слишком очевидным различием в компетентности, – на должность посла в какой-нибудь стране. Разумеется, в той, которую не жалко.

Количество показов: 4837

(Нет голосов)