16.12.2007

Роза Тенненбаум

АФИНЫ НА ШПРЕЕ

Стремление к античному идеалу сделало Германию интеллектуальной сверхдержавой

ГРЕЧЕСКИЙ ДУХ И ВОЗРОЖДЕНИЕ ПРУССИИ

Роль греческой культуры в развитии Германии наиболее очевидна на примере Берлина. Этот город в конце XVIII – начале XIX века Берлин называли Шпрейскими Афинами, Афинами на реке Шпрее. В тот период Берлин действительно заслуживал это имя. Архитектура общественных зданий была греческой, изучение греческого языка было стержнем образования, эстетика и культура оценивались по стандартам греческого искусства.

В 1800 году, въезжая в Берлин, вы проходили через копию пропилей Акрополя – знаменитые Бранденбургские ворота (теперь они находятся в центре города). В Берлине было много зданий и статуй, воспроизводивших греческие образцы архитектуры. Некоторые из них пережили Вторую мировую войну.

Этот культурный пласт представляет собой наследие того периода, когда в Пруссии была предпринята коренная реформа государственного управления. Стимулом для ее начала послужило разрушительное поражение прусской армии Наполеоном в битве при Иене и Ауэрштедте в октябре 1806 года.

В 1807 году в Пруссии пришла к власти небольшая группа людей, именовавших себя прусскими реформаторами. Все они принадлежали к направлению нового гуманизма. Ведущий принцип государственной реформы выражался в «революции в хорошем смысле слова, которая преследует цель облагораживания человечества государственной мудростью, а не насильственными подрывами извне и изнутри», как сформулировал задачу Гарденберг. В отличие от опустошительной революции, которую двумя десятилетиями ранее пережила Франция, прусская революция была мирной; она глубоко изменила самовосприятие и мировоззрение граждан.

В основу «революции в лучшем смысле» была положена реформа образования, принцип которой состоял в «самообучении по-гречески». Эта инициатива развивалась в двух направлениях: 1) филология и изучение классического греческого языка и 2) литература и поэзия. Гнайзенау, знаменитый военный реформатор, писал королю: «Безопасность короны зиждется именно на поэзии». Историк Нибур выразил эту мысль в письме к министру Альтенштайну в 1808 году следующими словами: «Если наши внуки станут свободными, это случится только с помощью филологии. Когда в конечном итоге все граждане – от принца до юриста, от дворянина до ремесленника, начнут читать античные тексты, нам удастся воспитать непобедимые сердца, способные выстоять новые Фермопилы и Марафон».

Так была поставлена задача применить изучение греческого языка, греческой философии и поэзии для возрождения немецкой государственности. Все были убеждены в том, что Пруссия и Германия будут спасены только в том случае, если вместе будут стремиться к общей высокой цели.

Новый дух вскоре возобладал во всех областях общественной жизни – не только в Пруссии, но и далеко за ее пределами. Обучение греческому языку и исследования античности были поставлены в центр образовательной реформы Вильгельма фон Гумбольдта. Шинкель, Шадов и другие архитекторы воспроизводили традиции архитектуры и скульптуры Греции, в то время как греческие трагедии послужили примером для таких писателей и поэтов, как Шиллер и Гете. Греческий дух проник и в вооруженные силы, что позже проявилось в Освободительной войне, в Битве наций при Лейпциге и на других примерах.

Вплоть до начала XVIII века образование ставило целью имитировать латинские стандарты. Печально известный метод изучения латыни посредством зубрежки склонений и спряжений часто внедрялся при помощи палки. Затем возобладало влияние Просвещения, когда рамки образования было сужены до сугубой прагматики: считалось, что изучения достойны лишь те науки, при помощи которых можно заработать на хлеб, которые отвечали сиюминутным практическим потребностям общества.

В своей знаменитой реформе образования Вильгельм фон Гумбольдт положил конец обеим концепциям. В его представлении образование означало свободное и естественное развитие всех человеческих и интеллектуальных задатков для достижения гармонического совершенства, что означало самое высокое и независимое формирование мысли и чувства. Античные авторы теперь изучались не в целях имитации, но для воспитания зрелости суждений и вкуса, духа и ума, что позволило бы студентам вносить собственный, оригинальный вклад в культуру, в родной немецкий язык. Смысл изучения истории классических идей древности отныне состоял не в бессмысленном подражании, а в творческом наследовании.

Какие классические идеи древности имелись в виду? Вильгельм фон Гумбольдт подчеркивал: «Когда я говорю об античности, я имею в виду исключительно греков, а среди них – преимущественно афинян». Именно афиняне, а не спартанцы и их преемники римляне со своей тенденцией подчинения личности военно-государственной машине, дали начало «золотому веку человечества». В представлении греков высшими ценностями были красота и благо. Воспитание личности было высшей целью, а не средством для достижения узких прагматических целей. Речь шла о свободной, независимой личности, реализующей свою модель совершенства, заложенную в его индивидуальности. Примеры таких личностей нам знакомы по великим греческим характерам – по таким государственным деятелям, как Перикл, таким поэтам, как Софокл, таким философам, как Платон. Они воплощали в себе подлинное, а не искусственное интеллектуальное совершенство, которое не противоречило их разностороннему человеческому естеству.

В письме знаменитому филологу Фридриху Августу Вольфу Вильгельм фон Гумбольдт объяснял, почему он решил построить эталон образования на греческом образце: «Греки по существу представляли собой самое совершенное воплощение идеи человека. Богатство и разносторонний характер развития, выраженный в их культуре, формирует характер, который преодолевает все неблагоприятные ситуации в жизни с достоинством и спокойствием».

«Человек, согласно описанию греческих авторов, формируется из различных естественных и в то же время великих и прекрасных черт, – писал Гумбольдт. – Изучение классического характера, подобного греческому, особенно целесообразно в ту эпоху, когда в силу различных обстоятельств внимание в большей степени уделяется предметам, чем личностям, в большей степени массам людей, чем индивидуумам, в большей степени внешним и практически употребимым ценностям, чем внутреннему содержанию и вдохновению; так высоко развитая, полноценная культура уводит нас от всеобщего упрощения». В греческой культуре Вильгельма восхищало «то, как чувство прекрасного разделяется всей нацией – ничто не может быть столь важно для нашей сегодняшней жизни, как постижение этой фундаментальной характеристики. Поскольку самым насущным является такое образование, которое суммирует все знание человека и сообщает ему подлинный блеск и подлинное благородство».

Система, которую Гумбольдт внедрил в период своей реформы, было «чисто человеческое и общее образование». Он отвергал принцип «практической полезности» образования, насаждавшийся Просвещением. «Человек должен обучаться для того, чтобы быть образованным, а не ради карьеры», – подчеркивал он. Гумбольдт считал, что предметом образования является человеческая личность, а не сапожник, ремесленник или богослов. Целью образования является «взращивание и наиболее гармоничное развитие всех способностей учащегося». Целью образования было формирование гармонического характера, полноценного человека, а не гражданина конкретного города или удачно трудоустроенного чиновника.

Изучение античных языков, прежде всего греческого, было основой гумбольдтовской образовательной реформы. Каждый должен был учить «язык муз», поскольку вместе с греческим языком усваивался греческий дух. «Изучение античных языков – колыбель интеллектуального возрождения, которым достигается прежде всего умение думать», – писал Фихте. «Прикосновение к этим шедеврам в их завершенности и величии должно стать духовной купелью, гражданским крещением, которая дарит душе человека первую и неугасимую тональность и окраску в эстетике и науке… Если первый рай был раем человеческой природы, то это – второй, высший рай человеческого интеллекта, который возникает в своей прекрасной естественности, свободе, глубине и чистоте», – вторил ему Гегель.

Подобных суждений было множество. Они свидетельствуют о том, что гражданам было позволено освободиться от пут утилитаризма и убивающей мысль «зубрежки латыни». Поворот к идеализму, выраженный в «непрагматичном» изучении античности, воспринимался гражданами с широким энтузиазмом. В этот процесс было вовлечено все население Пруссии. Страна была разорена, государство было банкротом, зарплату получали с задержкой даже министры, распространялся голод – и в этой ситуации является Гумбольдт и заставляет учащихся часами учить греческий язык и постигать идеи, не приносящие немедленной прибыли. Но пресловутый «средний человек» воспринимает это с благодарностью, поскольку его чаяния не сводятся к прагматизму, поскольку в его надеждах лучшее будущее связывается с личностным совершенством.

Образование получило поразительно высокий статус, оно стало новым идеалом жизни. Свободное выражение мысли в философии, искусстве, поэзии, религии теперь представлялось самым высоким и самым ценным содержанием жизни. А главный лозунг времени звучал так: «Учите греческий!».

О том, насколько правильный путь избрал Гумбольдт и другие прусские реформаторы, свидетельствовал огромный энтузиазм и оживление, распространившееся среди населения. Новое гуманистическое образование стало преобладающим, стремительным течением, которое вымело рационализм и утилитаризм из школ и университетов за короткий период времени. Уже в 1812 году министерство образования перешло к преподаванию греческого языка для среднего класса общества, увеличив число уроков и начиная преподавание предмета со второго курса гимназии.

В XIX веке каждый студент прусского университета мог говорить по-гречески. Этот язык стал составной частью бытовой культуры. Многие почтовые служащие, купцы, офицеры, дантисты, представители прочих далеких от науки профессий знали наизусть Гомера и любили декламировать отрывки из греческой классики. Прекрасным примером был Генрих Шлиман – выходец из бедной семьи, который осуществил раскопки древней Трои в буквальном смысле с томиком «Илиады» в руках.

Греческие вкусы, греческая эстетика возобладала во всех областях. Новая Строительная академия (Bauakademie) готовила не только архитекторов, ставших вскоре знаменитыми, но и инженеров для сооружения мостов, дорог и водопроводов. Строительные технологии античности изучались в деталях и затем использовались для создания новых, современных зданий, революционное техническое совершенство которых не противоречило архитектурной гармонии.

То же касалось и художественной литературы. К примеру, Гете и Шиллер изучали и обсуждали греческие трагедии и учились на них. Их спор о содержании и форме, ставший исключительно важным для развития творческой мысли, был вдохновлен эпикой Гомера. Гете был убежден в том, что художники должны изучать своих греческих предшественников, и старался воодушевить к этому своих современников. Так, он инициировал художественный конкурс на темы греческой истории и мифологии.

Принципом было творческое наследование, а не простая имитация: не повторяйте греков, а учитель у них самостоятельно создавать новые шедевры искусства.

Краеугольным камнем всего этого процесса стало основание в 1810 году Берлинского университета. Гумбольдт называл это учреждение «независимой республикой наук». Новая идея, на которой строился университет, состояла в единстве научного исследования и преподавания. В новом университете сконцентрировалась вся духовная элита Германии. Здесь писалась история науки, открывались новые направления науки, становившиеся предметом деятельности вновь созданных факультетов. Здесь делались новые открытия и предпринимались научные прорывы, переосмысливавшие научное знание. Такие выдающиеся ученые, как Александр фон Гумбольдт, брат Вильгельма, внедряли новые отрасли научных исследований. Берлинский университет стал «матерью современных университетов». Это была новая эра научного знания. Многие энтузиасты видели в Берлинском университете возрожденный образ Платоновской академии.

Главными «движущими силами» молодого университета были филология и философия. История античности, именуемая «классическими занятиями», была душой и центром тяжести всех исследований. По существу, она заняла то место, которое прежде занимало богословие. История античности считалась теперь самой высокой наукой и источником самых необходимых знаний для граждан.

Энтузиазм изучения Древней Греции в те времена распространился по Германии и другим странам со скоростью лесного пожара. При этом восхищение древней культурой сочеталось с глубоким интересом к потомкам великой европейской нации. Положение, в котором тогда находились греки, возмущало образованных немцев. Эллинофилия стала поразительно повсеместным явлением. В каждом немецком городе возникли общества помощи грекам. Немцы занимались сбором средств, учреждали школы для обучения греческих детей, путешествовали в Грецию для строительства больниц и школ, сражались в Греческой освободительной войне (1821–1832), которая избавила греческий народ от османского владычества. Король Баварии Людвиг I, образованный и искренний поклонник греческого народа, во многом способствовал превращению эллинофилии в мощное политическое движение. Для Людвига и многих других образованных немцев поддержка потомков великой греческой нации было выражением благодарности «за те уроки, которое мы получили от греков», по выражению переводчика Гомера Йоханна-Генриха Фосса.

В XIX веке Германия стала духовной и научной сверхдержавой. Этим успехом немцы обязаны древним грекам.

В основу статьи положено выступление автора «Значение Древней Греции для немецкого образования и культуры» на форуме «Греция – цивилизационный и политический мост»

Количество показов: 8266

(Нет голосов)