21.02.2008

Алексей Чичкин

ГЕОПОЛИТИКА ВОДЫ НА ЧЕРНОМ КОНТИНЕНТЕ

Китай поможет африканцам поделить гидроресурсы Нила

На африканском континенте еще с 60-х годов прошлого века разрабатывалось множество проектов региональных альянсов, создаваемых с целью решить проблему межгосударственных границ, специально проведенных колониальными державами так, чтобы провоцировать межэтнические конфликты и войны. В 1960–1970-х годах первые руководители Сенегала и Мали – Леопольд Седар Сенгор и Модибо Кейта намечали создание Федерации Мали (Сенегал, Мали, Верхняя Вольта и Нигер); тогда же планировались ливийско-тунисская, ливийско-чадская, египетско-ливийская конфедерации и марокканско-мавританская федерации. Ливия вплоть до 1990-х годов активно выступала за Магрибскую федерацию, ту же идею выдвигали лидер Алжира в 1962–1965 гг. Бен Белла. За создание Западноафриканского государственного союза выступали лидер Гвинеи в 1958–1984 гг. Ахмед Секу Туре, первый президент Ганы (1957–1966 г.) Кваме Нкрума и лидер национально-освободительного движения в Гвинее-Бисау Амилкар Кабрал. Однако все эти проекты, подкрепленные региональными программами по комплексному совместному использованию трансграничных африканских рек, озер, водохранилищ, гидроэнергетических мощностей и по строительству межафриканских транспортных артерий с портами, так и остались на бумаге из-за конфликтов, по большой части подогреваемых извне.

Схожая судьба и у интеграционных инициатив в Северо-Восточной Африке. Еще в начале 1980-х по инициативе Судана, Кении и Танзании было объявлено о создании Экономического сообщества восточноафриканских стран со штаб-квартирой в Найроби, которая затем была переведена в Дар-эс-Салам. Но тогда же резко обострились пограничные и другие противоречия почти между всеми государствами востока и северо-востока Африки. В последнее время тема вновь встала на повестку, и вновь в одной из ведущих стран региона (Кении) начался конфликт. Кому это выгодно? В чем стратегическое значение территорий северо-восточной Африки?

Очевидно, в том, что страны этого региона обладают самыми крупными в Африке ресурсами пресной воды и, соответственно, гидроэнергоресурами.

Так, руководство Судана в прошлом году вновь выступило за создание организации стран бассейна реки Нил для комплексного межгосударственного использования его ресурсов, а в перспективе – за преобразование этого альянса в таможенно-экономический блок в составе Судана, Египта, Эфиопии, Уганды и Кении. Идею одобрили власти Кении, Эфиопии и Уганды, Каир же оговорил свое участие правом получения решающего, наряду с Суданом, в вопросе использования ресурсов Нила и его притоков. Однако Судан и другие страны – потенциальные участники альянса с предложением Египта не согласились.

Судан и другие государства Нильского бассейна обвиняют Египет в нарушении режима использования Нила, в экспроприации его течения и в растущем сбросе в нильские воды всевозможных отходов и неочищенных стоков. В этой связи указанные страны требуют межгосударственных договоренностей по всем вопросам гидрорежима Нильского бассейна и его использования, включая обеспечение возможностей сквозного судоходства по Нилу.

Дело в том, что Египет уже несколько десятилетий стабильно потребляет свыше трети всех «нильских» ресурсов – прежде всего благодаря граничащему с Суданом Асуанскому гидрокомплексу, одному из крупнейших в Африке (его создание, как утверждают в Хартуме, не было согласовано с Суданом). Причем, до 15% нильских гидроресурсов Египта продается Израилю с середины 1980-х.

Согласно египетско-суданскому соглашению 1959 года, Египет имеет право ежегодно использовать 55,5 млрд куб. м вод Нила, а Судан – только 18,5 млрд, хотя минимум 85% общенильских ресурсов формируют соседние с Египтом принильские страны (преобладает в этой доле Судан, затем следуют Эфиопия, Уганда и Кения). Но Хартум с 1990-х, во-первых, настаивает на пересмотре этого соглашения, требуя минимум 23 млрд кубометров, утверждая, что о египетской квоте Судан поставили в известность чуть ли не задним числом, вынудив согласиться хотя бы с такой долей нильской воды.

Между тем, эти обстоятельства сделали невозможным регулярное судоходство по Нилу севернее судано-египетской границы, не говоря уже о более широком использовании нильских вод для сельскохозяйственных нужд в других странах бассейна. Почти 65% ресурсов воды Нильского бассейна сосредоточено в Судане, однако соглашений о совместном или трансграничном использовании водоресурсов Белого Нила, Голубого Нила и самого Нила, как и о регулировании их русел, у Египта со странами этого бассейна до сих пор нет (если не считать периодических протоколов Каира с Хартумом и Хартума с Кампалой и Аддис-Абебой о совместном контроле за качеством нильских вод).

В то же время, такие соглашения существуют между всеми другими странами бассейна реки Нил. Причем к соответствующему судано-эфиопскому документу (2001 г.) в 2004-м присоединилась Эритрея – в надежде на сооружение с помощью Китая эфиопско-эритерйского оросительного канала Голубой Нил – озеро Тан – Красное море (к граничащему с Суданом эритрейскому порту Массауа).

Кроме того, Судан, Уганда и Кения еще в 2000 году договорились о сооружении нефтепровода из нефтяных районов Южного Судана к кенийскому порту Момбаса через Уганду. В северном же направлении этот суданский регион связан через Хартум с Порт-Суданом, где расположен крупнейший на северо-востоке Африки нефтеперерабатывающий завод. А в 2002-м те же страны объявили о разработке проекта железной дороги, параллельной этому нефтепроводу. Оба эти проекта должны осуществляться с помощью Китая.

В Хартуме не скрывают, что считают себя главным форпостом КНР на материке. Западные аналитики небезосновательно считают, что в ответ на давление США и их союзников на Пекин, последний успешно отвечает на востоке, северо-востоке и в центре Африки. Так, именно Китай объявлен Хартумом еще в 1990-х стратегическим партнером в освоении ресурсов нефти, газа, гидроэнергии в Судане и сооружении транссуданских транспортных артерий. Географическое же расположение этой страны существенно облегчает создание кратчайших маршрутов между Индийским океаном и Красным морем, как и между Атлантикой и Красным морем. По геополитическим и экономическим причинам это выгодно Китаю, который, соответственно, усиливает свое экономико-политическое присутствие в соседних с Суданом странах, обеспечивающих такие маршруты. А, например, реализация гидроэнергетических проектов на базе бассейна Нила в Судане, Демократической Республике Конго, Уганде и Эфиопии с участием Китая превращает эти государства в главных поставщиков электроэнергии многим африканским странам.

Вдобавок, Китай и Судан дорабатывают проект оросительного канала Нил – Южная Ливия (Феццан), что еще более сократит «монополизм» Каира в использовании нильских ресурсов и возможности их использования Израилем. Кроме того, Судан и Чад разработали проекты железной дороги и параллельного нефтепровода Хартум–Дарфур–Нджамена. Их реализация тоже намечена с помощью Китая. Эти артерии, с учетом действующей стальной магистрали и нефтепровода к Нджамене из Дуалы (Камерун), кратчайшим путем соединят Эвкаториальную Афркику, точнее – Восточную Атлантику с Нильско-Красноморским регионом Африки. Таким образом, будет создан транспортный и энергетический коридоры межу Экваториальной и Восточной Африкой, повторим, тоже по кратчайшему маршруту и неподконтрольный транснациональным корпорациям.

Однако общая напряженность в регионе, в сочетании с беспрецедентным давлением США, НАТО и ЕС на Судан, включающим поддержку ими сепаратистских движений на Юге и Западе Судана, затормозили реализацию этих проектов. В конце января на чадско-суданской границе – именно вблизи Дарфура – началось размещение так называемых «международных миротворческих контингентов», в которых преобладают войска Франции. Те же контингенты намечено вскоре разместить на границе ЦАР с Суданом – вблизи неспокойного Южного Судана.

Количество показов: 3796

(Нет голосов)