27.05.2008

Константин Черемных

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ПЕРВОЙ СТРАНИЦЫ

Качество внешней политики состоит в уходе от предсказуемых банальностей

ЭФФЕКТ ВОСПРОИЗВЕДЕНИЯ

Из первой страницы художественной книги мы не можем угадать, во что выльется сюжет и какова будет конечная судьба героев и их потомства. Из первой страницы мы извлекаем не более чем представление о жанре, стиле, глубине, а также делаем некоторые предположения о динамике и энергетическом заряде, которые впоследствии могут не оправдаться.

Содержание первой страницы само по себе может быть обманчивым: можно себе представить, как хмурился советский цензор, начиная читать «Зависть» Олеши и как, напротив, он был вполне безмятежен от первых строк «Доктора Живаго». Пожалуй, главное, что мы извлекаем из начала текста, – это суждение на уровне «знакомо-незнакомо», «привычно-неожиданно», «ново-старо».

При этом сам автор может вовсе не подозревать о том, что в какой-то детали, начиная текст, он повторил литературного предшественника. И очень удивляться тому, что его тут же, как в известной в свое время юмореске советских сатириков Константинова и Масса, уличают в чьем-то повторении: «Должно быть, и аббат Прево имел влиянье на него».

Первый визит нового главы государства в другую страну может быть поводом для волнения, сомнения, сплетен, злорадства, негодования, а может восприниматься как нечто само собой разумеющееся или вовсе никак. Впрочем, в коллективном мозгу аудитории запечатлевается не только это дипломатическое событие, но и его эхо в масс-медиа, притом безотносительно от размышлений, почему и с какой целью масс-медиа – а уж особенно именующие себя не политическими, а деловыми – преподнесли событие именно таким образом.

Нельзя сказать, чтобы в продвинутых столичных кругах не высказывалось предположений о том, куда ляжет первый путь Дмитрия Медведева, и будет ли он ближним или дальним. Самая немудрящая и вместе с тем беспроигрышная логика указывала на Украину. Ибо: старинное и якобы очень значимое знакомство с якобы кого-то ныне интересующим Виктором Медведчуком (если кто забыл, это был глава администрации Кучмы в тот период, когда Медведев был главой администрации российского президента и потому не мог с полу-тезкой не встречаться по должности). Ибо: расталдыченная в западных СМИ либеральность вследствие юридической профессии и непринадлежности к спецслужбам, а стало быть, готовность воспринимать хотя и «оранжевых», но все же как бы братьев по разуму и т.д.

Впрочем, уже тогда осведомленные лица указывали на карте маршрут через Казахстан в Китай. Осведомленность эта доподлинно приплыла по каналам МИДа – российского ведомства, более всего отличного от других тем, что его регулярно щадят немилосердные кадровые перетряски – в отличие от находящегося на виду Минпромэнерго, Минрегионов, и кстати, тех же спецслужб.

Особенности внутренней дисциплины и моральных характеристик дипломатического корпуса, этого гнездовья непуганых птиц – непуганых потому, что в этой специфической сфере ни безделье, ни вредительство, ни досужую болтовню к делу не пришьешь – обусловили некоторую утечку информации о намерениях. О чем и свидетельствует образцовая подготовленность зубоскальной прессы из категории «я видел президента, президент видел меня, стало быть, я велик» к интерпретации не только самого визита, но и всех отягощающих его, вопреки провозглашенному стратегическому партнерству, обстоятельств. И едва новый глава государства ступает ногой на землю Поднебесной, как мы уже узнаем: а) что российско-китайская комиссия по военно-техническому сотрудничеству два года занималась неизвестно чем; б) что несмотря на это, Москва суетится, только бы сбыть партнерам «сушки» такой-то модификации; в) что Пекин эти «сушки» интересуют куда меньше, чем европейские вооружения, и потому-де там вовсе не жаждут поддержать Россию против НАТО: свой «еврофайтер» ближе к телу. И наконец, г) – что компания «Роснефть» давно и угрюмо ропщет о том, что свой товар она на столько-то долларов за тонну с большой охотой сбыла бы на западный рынок, а ее принуждают к непонятно для чего нужным льготам этой самой Поднебесной.

Со всей этой «оркестровкой» можно поступить по-разному: а) напрочь игнорировать, б) опровергать по пунктам, в) отпустить в адрес щелкоперов острое словцо. К последнему методу был склонен президент Владимир Путин, и даже ради этого словца особо азартные носители бойких перьев нарочито планировали свое подзуживанье.

Однако помимо этой всемирно уважаемой, но все же узкой прослойки сочинителей момента, у изданий, в том числе называющих себя деловыми, есть аудитория, которая из их мозаики вольно или невольно скраивает собственные образы. И чем подготовленнее зубоскальный материал, часто подкрепленный неопровержимо подлинными цитатами, тем больше веры в медиа-продукт у широкого круга вполне непредвзятых читателей первой страницы той самой новой книги.

Одна из страниц той книги власти, которая недавно добровольно и уверенно завершилась то ли точкой, то ли многоточием, потрясла широкий международный читательский круг не только монологом героя, но и последовательностью его поступков. Речь Владимира Путина на мюнхенской Конференции по безопасности 2006 года не произвела бы такого впечатления, если бы из Мюнхена глава нашего государства не направился бы в Эр-Рияд. Не просто в самую гущу иноверного общества, без особого удовольствия воспринимавшего действия российской армии на Кавказе, но и в ту самую страну, которая слыла в арабском мире – и не без причин – прямым, хотя и не без своего интереса, экономическим и политическим партнером Соединенных Штатов. Этот блиц-визит, явно идеально подготовленный (вплоть до подбора бизнес-делегации с учетом конфессионального признака), потрясал именно тем, что сказанные слова умножились на вещественность дипломатического результата.

Китай для нашей страны, безусловно, на порядок важнее Саудовской Аравии – в силу а) соседства, б) населенности и в) нынешней экономической и геополитической мощи. Однако с визитами в эту страну – без грамма ее собственной вины – не единожды случалась некая закономерность. Еще Борис Николаевич Ельцин делал широкий дипломатический жест в сторону Пекина как раз накануне встречи с руководством США. Точного повторения не подразумевается, однако в той международной аудитории, где вскоре появится новый глава государства – на Санкт-Петербургском экономическом форуме – его аудиторией станет прежде всего западный, и на треть американский корпоративный бизнес, а командовать парадом фактически будет тот же самый, что и год назад, Герман Греф, визитной карточкой которого стала неизлечимо усвоенная фраза о том, что экономика тем лучше, чем меньше в ней государства.

Временной вектор имеет лишь одно направление. И все же ретроспективное воображение, на которое любой свидетель истории имеет законное право, допускает, что первая страница могла быть несколько иной, и от меньшей удаленности мирового полюса вовсе не обязательно бы проиграла. К примеру, если бы первый путь лег не к восточным морям, а к южным – в Индию, или северным – в Польшу, удивления было бы больше, а накопленных загодя зубоскальных лык в строки – меньше.

 

ОСТАНОВКА В ПУСТЫНЕ

Начало книги традиционно сопровождается картинкой. Она порой позволяет читателю мысленно зайти вперед на несколько страниц или во всяком случае вселить в его сердце некоторое предощущение, хотя и выраженное всего лишь общей картиной окружающей действие природы. Мелкие детали этой картины совсем не обязательно рассматривать под лупой. Но пренебрегать мизансценой все же не стоит, ибо какой-нибудь предмет, висящий на стене или упавший с нее, может потом заиграть в последующем акте.

На днях Саудовская Аравия отказалась от контракта с «Российскими железными дорогами». Отсутствие комментариев со стороны королевства дала волю самым разным интерпретациям. Один публицист не преминул излить в очередной раз давно выношенную, если не сказать изношенную, мысль о том, что вся проблема, дескать, в монополизме. Мол, если отечественную «железку» примерно распродать по частям, то конкуренция тут же, как Сусанин, выведет на внешние рынки. Приводился пример «Лукойла», легче оперирующего на Западе, чем «Газпром». Осталось только разобраться, каким же образом за пределами своей страны благополучно работает и выигрывает конкурсы китайская CNPC, будучи таким же точно государственным монополистом.

Другое объяснение состояло, как ни парадоксально, в дешевизне контракта. Действительно, РЖД предложила на конкурсе самые выгодные условия, согласившись построить трассу от Аз-Забара до аэропорта Эр-Рияд за 800 миллионов, что означало всего-то навсего полтора миллиона за километр. То есть дешевле, чем в России, ужасался автор – очевидно, не усматривая разницы между пустыней и местностью, пересеченной лесами, болотами и иными отечественными неожиданностями. Потом выросли цены на материалы, и РЖД сама якобы любезно вернула выигранный контракт.

Когда президент концерна Владимир Якунин неохотно пояснил, что все дело не в технике и не в ценах, а в международных отношениях, срыву контракта наконец-то нашлось приемлемое объяснение: все дело, как выяснилось, в том, что в Эр-Рияде болезненно восприняли другую недавнюю победу РЖД на конкурсе – в Ливии, к руководству которой саудовское королевство имеет серьезные политические и личные претензии.

Надо полагать, о напряженности, существующей между двумя арабскими государствами, отечественные дипломаты не могли не знать. Во всяком случае, на заседании Лиги арабских государств в 2003 году, где случился личный конфликт между принцем Абдаллой и Муаммаром Каддафи, кто-нибудь из отечественных дипломатов, либо, в крайнем случае, людей непубличной профессии, должен был присутствовать. Да и руководство РЖД, как известно, отнюдь не чуждо дипломатии на общественном уровне. Впрочем, как бы обидно это ни звучало, а эффективность внешнеполитических действий оценивается по результату. И неважно, чиновник А. или чиновник Б. где-то подставился или что-то прохлопал ушами. Важно то, что результат того самого блистательного ближневосточного тура, который доселе служит мерилом дипломатических способностей Кремля, оказался разменян, подточен, подъеден. И не исключено, что всего лишь по той причине, которую характеризует непереводимое русское выражение «шапками закидаем».

Может быть, зубоскальское изложение рассуждений неназванного топ-менеджера компании «Роснефть» о том, что мы-де все на Запад давно сторговали, а тут этот Китай, является не более чем гнусной и целенаправленной инсинуацией (о чем компании приличествовало бы заявить, даже если это не так). Однако заявление главы Роскосмоса о намерении немедленно строить космодром, альтернативный Байконуру, в аккурат накануне визита главы государства в Астану – увы, то слово, которое не воробей.

Разумеется, никто из чиновников российского правительства не намеревался специально доставить неприятные переживания казахскому президенту. Просто считается, что Россия достаточно сильна, чтобы заведомо наносить партнеру обиду и при этом ожидать с обиженной стороны аплодисментов.

Нельзя сказать, чтобы Китай был экономически и политически слабым государством. Однако, когда местная общественность в знак протеста против кампании западных СМИ призывает бойкотировать западные торговые сети и фирмы, центральное партийное издание ставит эту общественность на место. И когда Россия ожидает от Поднебесной немедленного и громкого выражения солидарности в противостоянии расширению НАТО, Пекин не спешит с примерным пафосом разделить наше возмущение вовсе не обязательно из-за жажды обрести «еврофайтер», а возможно, всего лишь потому, что не считает нужным таскать каштаны из огня для соседа, который и сам в состоянии за себя вступиться – как-никак ядерная страна. А может быть, просто не испытывает желания ежеминутно доказывать миру свою «крутость». Это может означать не отсутствие «крутости», а всего лишь наличие той уверенности в себе, которая при умении воспринимать сообщается другим и без дополнительных вербальных средств умножает их силы.

 

МНОГОВЕКТОРНЫЕ ПОДАРКИ

Если следовать зубоскальной интерпретации китайского «оппортунизма» угодливым страхом перед Европой, следует признать, что Россия, намекающая на силы, не заинтересованные в ее партнерстве с Пекином, на порядок смелее и уж во всяком случае вооруженнее китайской стороны. Тогда почему Пекин не делает закупки у нас?

Под силами, противодействующими нашему партнерству, очевидно, подразумеваются американские консерваторы. Впрочем, от упомянутой российской жестикуляции они-то как раз и выигрывают. Как они уже выиграли от российской экспедиции в Арктику, послужившей хорошим поводом для возобновления американских военно-морских программ.

Может быть, в Москве принято решение подсобить Джону Маккейну против конкурентов-демократов? Если подобная стратегия в самом деле предпринимается, то она предполагает весьма щедрые жесты в адрес отечественного ВПК, ибо ставка на «ястреба» там предполагает если не повод для серьезной мобилизации здесь, то хотя бы заботу о государственном военном заказе. Но с сокращением срока службы в армии и ее численности это как-то не сочетается. Тут, как говорится, одно из двух: либо «Не плачь, девчонка», либо Дима Билан.

Кроме Соединенных Штатов, Россия, похоже, решила поставить на место еще одно государство – Израиль. Повод есть – нежелание Иерусалима проводить конференцию по безопасности на Ближнем Востоке в Москве. Сказано-сделано: вначале израильского разведчика, тренировавшего партизан Революционной армии Колумбии, выдают официальной Боготе. Затем в газете государства Российского (бывшая газета духовной оппозиции) появляются хвалебные статьи о лидере ХАМАС Халеде аль-Машаале.

Все бы это выглядело очень независимо и смело, если бы режим Боготы не был марионеткой Вашингтона, а местная оппозиция не пользовалась поддержкой левых южноамериканских режимов. В свою очередь, в то время как с Машаалем имело смысл налаживать прямые контакты, Москва задушевно общалась с его прямым оппонентом Махмудом Аббасом, и снизошла до Машааля лишь после того, как прямые переговоры с ХАМАС провел экс-президент США Джимми Картер. Таким образом, если кто и выигрывает от всех вышеназванных жестов, так только тот же самый Маккейн.

Впрочем, не успела Россия поставить на место самоуверенный Иерусалим, как тут же – в лице Валентины Матвиенко – сообщило ему свое почтение, заодно пригласив местного олигарха вложить полтора миллиарда в петербургскую недвижимость. То ли это считается игрой в «злого и доброго полицейского», то ли политикой многополярности, но выглядит в своем сочетании странно. Более последовательная дипломатия выглядела бы так: попавшийся разведчик доставляется в Иерусалим, обменивается на Невзлина, а затем уже подписываются взаимовыгодные контракты.

 

В ПОИСКАХ ЧИСТОТЫ ОЩУЩЕНИЯ

Решение Москвы отказать во въезде в Россию первому заместителю министра юстиции Евгению Корнийчуку почему-то не снискало поддержки ни у одной из стран земного шара. Напомним, замминистра непочтительно отреагировал на якобы подслушанную прессой реплику Владимира Путина в частной беседе с американским президентом – на тему о том, является ли Украина вообще государством.

Нельзя сказать, чтобы Украина в мире пользовалась такой же трогательной любовью, как пресловутый Тибет. Более того, украинская действительность для многих является весьма серьезным политическим уроком. Точно так же трудно подвергнуть сомнению международный авторитет российского лидера. Но загвоздка в том, что заместитель министра Украины, по всеобщему дипломатическому разумению, сказал то, что он просто не мог не сказать в силу занимаемой им должности, а также директив, поступающих от вышестоящего начальства.

Если бы Российская Федерация официально не признавала существование Украины как государства – как Саудовская Аравия не признает существование Израиля – жесткие действия российского МИД выглядели бы вполне последовательно. Во всяком случае, они возбуждали бы во внешнем наблюдателе некоторое чистое ощущение – гнева на Москву или же, наоборот, злорадства к Киеву. Однако через пару дней после объявления заместителя министра персоной нон грата на встрече глав правительств СНГ премьера Украины принимают более чем учтиво. Чему пресса, естественно, находит объяснение: не иначе как России без услуг мадам Тимошенко никак не обойтись на своем многотрудном пути в ВТО, куда Украина уже принята.

Чистого ощущения, таким образом, не получается. С одной стороны, цыкнуть на заведомо более слабое государство считается как бы в порядке вещей. С другой стороны, едва это государство находит меру воздействия на более сильного соседа – к примеру, запрет на перестрахование рисков у российских страховщиков со ссылкой на правила пресловутого ВТО – и вчерашней жесткости как не бывало. Теперь спросим себя о том, как это может восприниматься другими соседями и сильно ли это способствует тому имиджу, ради создания которого даже создана – лучше поздно, чем никогда – специальная структура иновещания.

Даже в быту употребляется понятие «выдержать линию». Скажем, если ты переругался с коллегой, братом, супругом или супругой и при этом чувствуешь себя правым, ты выдерживаешь паузу. Это иногда требует некоторого терпения, но позже с лихвой окупается, ибо с тобой и твоими интересами оппонент начинает считаться.

Ощущение себя сильным – повод для снисхождения к заведомо слабому. Ощущение себя правым – повод для высказывания своей позиции невзирая на лица. Если цыкаешь на Украину, цыкай и на Саудовскую Аравию – ибо в противном случае в твоей силе усомнятся, а то и применят к тебе обидное русское присловье «молодец против овец».

Может быть, Украина считается сопоставимым соперником России? Но быть сильным – еще и повод для уважения к врагу. Изданная в Иерусалиме книга об истории Шестидневной войны поразила меня тем, что в ней столь же подробно и уважительно писалось об арабских генералах, как и об израильских. Хотя на момент издания книги не было еще ни «Хезболлах», ни ХАМАСа, и с высоты материального и военного превосходства поверженных соседей можно было, что называется, мелко видеть.

 

МОЛЧАНИЕ КАК СВОЙСТВО АСИММЕТРИИ

«Троцкий не политик. Ну что такое “ни мира, ни войны, а армию распустить”? Это какие-то еврейские штучки. Политик должен либо объявить войну, либо заключить мир, и все последствия взять на себя», – говорил генерал Давид бен Гурион за несколько минут до подписания декларации независимости Израиля.

С тех пор, как были сказаны эти слова, политика проросла лесом сдержек, противовесов, полутонов и иносказаний. Впрочем, и сегодня не все относительно. Были и есть вещи, которые прощать нельзя. Надругательство над военным мемориалом в Эстонии касалось не только отношений Москвы и Таллина, но и памяти миллионов людей по всей Европе. И в тот момент Россия была в полном моральном праве поставить на место не только самих надругателей, но и многочисленных соседей, которые молчали в тряпочку, как премудрые пескари, в боязни перед более сильным большим покровителем маленького Ансипа.

Точно так же мэр Москвы Лужков был в полном праве отдавать должное героям Севастополя и говорить о той правде, которая объединяет украинцев и русских. Неправы были маленькие карьеристы из киевской СБУ, изобразившие по этому поводу праведный гнев на гладких чиновных лицах. В своем воображении каждый из них в этот момент был маленьким Ансипом. Их можно было и нужно было поставить на место. А может быть, и более крупных киевских политиков. Но тогда уже выдерживать линию и не идти на попятный.

Это означает не «симметричные меры», ибо они предполагают равенство юридической сделки, а не превосходство правды. Это означает требование отменить решение с предъявлением чувствительных последствий неподчинения. Требования эти предъявляются во вполне будничном тоне, не повышая голоса. Требования эти не ущемляют отношений с третьими лицами. Те государства, куда через Украину поставляется газ, не обязаны за нас решать наши проблемы с Киевом – хотя бы потому, что не они их создавали в Беловежской пуще.

Помимо газового крана, есть множество способов доставить неприятности и добиться сатисфакции. В том числе способов непубличных, не дающих повода для дешевых и безграмотных пересудов ни московской прессе, ни киевской.

Молчание Саудовской Аравии по поводу разрыва контракта с РЖД объясняют тем, что Восток – дело тонкое. Вся премудрость восточной политической культуры состоит в том, чтобы меньше говорить, а больше делать. И не раскрывать даже показателей бюджетной прибыли до момента, когда достигнутый потенциал позволит диктовать условия не только соседям, но и всему миру. И в эту минуту прежнее молчание, разрезанное молнией неожиданного открытия, начинает сдвигать горы.

Если от раскрытой книги ждут качества большой литературы, в этом есть своя закономерность на фоне едва утоленной жажды, которая не может остановить быстрых глотков. Если качество однажды проявило себя, от восприемника ждут его приумножения, пусть это и несправедливо. Один из имиджмейкеров Валентины Матвиенко предрекал в 2003 году: губернатору будет трудно, потому что до нее был Яковлев, а не Собчак.

Умение совершать неожиданности – не свойство, а выражение свойства. Действие политика – итог прежде совершенных действий, из которых опыт отбирает целесообразное по результату. Первая страница книги хороша тем, что не характеризует даже ее половины. Дай Бог тем людям, от которых зависит стопятидесятимиллионная взыскующая, недоверчивая и пристрастная народная аудитория, быть труднее читаемыми, ибо только неожиданность открытия способна придать ее самоосознанию и самостроению действительно могучий преобразующий импульс.

Количество показов: 2844

(Нет голосов)