25.06.2008

Алексей Чичкин

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ «РЕАБИЛИТАЦИЯ»

Последним советским генсеком, дававшим позитивные оценки деятельности Сталина, был Михаил Горбачев

ВОПРОС О СТАЛИНЕ ПОСЛЕ ОТСТАВКИ ХРУЩЕВА

В 1956–1961 годах по СССР прокатилась волна «десталинизации», внешнеполитические последствия которой стали одним из факторов, предопределивших раскол соцлагеря. КНР и Албания, бывшие прежде союзниками Москвы, превратились в ее непримиримых оппонентов. Причем если в случае КНР «фактор Сталина» лишь усиливал объективные противоречия, существовавшие между советским и китайским вариантами социализма, то в отношении Албании он играл куда большую роль. Улучшение отношений СССР с режимом Тито и «развенчание» Сталина ставили под сомнение политическую легитимность Энвера Ходжи, которому просто не оставалось иного выхода, кроме разрыва с СССР и перехода на изоляционистские прокитайские позиции. Испортились и отношения между СССР и Румынией, где партийный лидер Г. Георгиу-Деж вплоть до своей кончины в 1965 году отказывался переименовать носивший имя Сталина крупный город Брашов.

После того, как Н.С. Хрущев был отстранен от должности первого секретаря ЦК КПСС (1964), перед новым руководством страны встал вопрос о том, что делать дальше со сталинским культом и сталинским мифом. Новые лидеры понимали, что нужно каким-то образом урегулировать отношение к этому вопросу. В 1965 были разработаны официальные проекты партийно-государственных решений, осуждающих характер и методы «хрущевской десталинизации».

Их инициатором был руководитель комитета партийно-государственного контроля в 1962–1965 гг. А.Н. Шелепин, пользовавшийся поддержкой председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина. По имеющимся данным, позицию Косыгина вначале разделяли М.А. Суслов и Л.И. Брежнев.

Уже с ноября 1964 года, то есть через две недели после отставки Хрущева, в советских массовых СМИ прекратилась антисталинская кампания. В следующем 1965 году в Кремле напряженно размышляли над тем, что делать дальше. 7 ноября 1965 года Л.И. Брежнев сообщил тогдашним лидерам ГДР, Румынии, Болгарии и Кубы, что объявит «о постепенном исправлении волюнтаризма Хрущева в оценке деятельности Сталина и его ближайших соратников» на XXIII съезде КПСС в 1966 году. О предстоящем решении было сообщено китайской стороне, с которой до 1966 года включительно продолжались межпартийные переговоры.

По мнению историка и публициста Владимира Козлова «суть частичной реабилитации Сталина после 1964 года была специфической. Просталинские массовые выступления в правление Хрущева были сугубо “простонародными”. К этому следует добавить народную критику Хрущева именно со сталинских позиций. Сменивший Хрущева Брежнев адекватно отреагировал на это. А свертывание критики Сталина было связано не только с идеологическим укреплением нового режима, но и представляло уступку “народному сталинизму”. Ставшая главным стимулом развития прозападного диссидентства в конце 1960 –начале 1970-х гг. частичная, хотя и неофициальная реабилитация Сталина позволила “вывести из игры” гораздо более многочисленную группу недовольного властью “простого народа”. Призывая к объективной оценке Сталина, новые партийные олигархи разозлили интеллигенцию, но умиротворили потенциальную – куда более многочисленную и менее предсказуемую – “простонародную” оппозицию».

 

XXIII СЪЕЗД: РЕАБИЛИТАЦИЯ ОТЛОЖЕНА В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ

Однако по мере приближения XXIII съезда начались протесты тогдашних лидеров Польши, Венгрии и Чехословакии, не говоря уже о Югославии. Возникла и угроза формирования «антисталинской оппозиции» в кругах высокопоставленных представителей советской интеллигенции.

Группа известных советских литераторов и ученых в преддверии ХХIII съезда партии обратилась с открытым письмом не только к руководству СССР, но и к «мировой общественности» с протестом против «реабилитации» Сталина, утверждая, что она дискредитирует Советский Союз и резко ухудшит международные позиции страны (подробнее см., например, здесь). Вдобавок, 5 марта 1966-го – 13-ю годовщину кончины Сталина – несколько прозападных диссидентов на Красной площади развернули антисталинский плакат.

Главный идеолог КПСС Суслов решил, что в такой ситуации лучше не рисковать. По некоторым данным, он дал понять коллегам по Политбюро, что даже частичная реабилитация Сталина создаст предпосылки для появления в Восточной Европе «новых Тито» и перехода Венгрии, Чехословакии и Польши на «югославский путь развития» (построение социализма при соблюдении военного нейтралитета и сотрудничестве с Западом), а также ухудшит отношения с крупнейшими западноевропейскими компартиями Италии и Франции.

Полемизируя с Косыгиным, Суслов доказывал, что многолетняя критика Сталина в СССР и странах Восточной Европы требует теперь досконального разбора ошибочности этой критики. Поэтому, предложил Суслов, лучше оставить все как есть, точнее – неофициально вернуть ситуацию на уровень между мартом 1953-го и ХХ съездом КПСС (февраль 1956-го). Иными словами, без официальных решений-осуждений «хрущевского антисталинизма» сориентировать советские, особенно партийные СМИ на позитивно-сдержанную оценку деятельности Сталина. Сторонником такой позиции впоследствии стал Брежнев, хотя он сначала поддерживал точку зрения Косыгина и Шелепина по этому вопросу, надеясь улучшить отношения с Китаем. Однако к началу XXIII съезда он испугался возможных последствий настолько, что отказался даже обсуждать вопрос восстановления в партии противников Хрущева – Молотова, Маленкова и Кагановича – ближайших сподвижников Сталина, исключенных из КПСС в 1961–1962 годах. Вернуть партбилеты им намеревались в 1966-м, но восстановили этих деятелей в КПСС только при К.У. Черненко.

После «Пражской весны» и быстрого приближения СССР и Китая к войне (1968–1969 гг.), проект «частичной реабилитации» Сталина вновь был принят на повестку дня. Косыгин требовал немедленно восстановить отношения с КНР, упирая не только на военно-стратегический, но и на экономический ущерб, которыми чревато продолжение конфронтации с Пекином. Встретившись в пекинском аэропорту с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем, Косыгин пообещал восстановить некоторые памятники Сталину и вернуть название Сталинград городу-герою на Волге. Эту попытку «реабилитации» Сталина приурочили к 90-летию со дня его рождения. Бывший сотрудник «Правды» рассказал автору этих строк, что днем 20 декабря 1969 года такой материал был подготовлен в ЦК КПСС, но уже глубокой ночью текст был отозван. Брежнев и Суслов не верили в искренность Мао Цзэдуна и исходили из того, что, пойдя на такой шаг, СССР может легко утратить завоеванные позиции в Европе, ничего не приобретя в Азии. Тем менее, в 1970 году советское руководство распорядилось установить на могиле Сталина у кремлевской стены бюст, что, конечно же, не удовлетворило «китайских товарищей». Хунвейбины продолжали осаждать советское посольство в Пекине, днем и ночь скандируя: «Да здравствует товарищ Сталин!» и «Долой хрущевско-брежневский ревизионизм!»

 

«ЗАСТОЙ» В ВОПРОСЕ О СТАЛИНЕ

В 1973 году, когда отмечалось 20-летие смерти Сталина, маятник вновь качнулся в обратную сторону. В канун 30-летия Сталинградской битвы, в журнале ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия» были опубликованы материалы о выдающейся роли Сталина в годы Великой Отечественной войны (аналогичные публикации вскоре появились во многих других журналах). В вышедшим на экраны незадолго до этого художественном фильме «Белорусский вокзал» один из героев говорил, что в годы Великой Отечественной его супруга «ставила в церкви свечи за здравие Сталина». Начиная с этого момента имя Сталина вновь начало упоминаться в советской пропаганде в позитивном контексте (данная линия была продолжена в киноэпопее «Освобождение», в фильме «Семнадцать мгновений весны» и т.д). Затем были опубликованы мемуары маршала Жукова и других советских полководцев, где давалась в целом положительная оценка деятельности Сталина в Великой Отечественной войне.

К 100-летию со дня рождения Сталина (21 декабря 1979 года) в «Правде» все-таки появилась статья , написанная в довольно благожелательной тональности. Правда, куда больше места, чем самому Сталину, в ней было уделено заслугам Л.И. Брежнева в деле строительства социализма. Тема ХХ  съезда в ней также не затрагивалось – автор ограничился лишь коротким упоминанием о том, что «в свое время партия дала оценку деятельности Сталина». Впрочем, никакого внешнеполитического значения такой демарш иметь тогда уже не мог. Отношения СССР и КНР после вьетнамского похода на Камбоджу и свержения Пол Пота, а затем – китайской «пограничной» агрессии против СРВ, закончившейся поражением Пекина, были испорчены до такой степени, что вопрос о Сталине уже не играл в них существенной роли. Тем не мене, ЦК КПК выпустило вместе с ЦК Албанской Партии Труда совместное заявление, где назвало публикацию в «Правде» «трусливым двурушничеством и конъюнктурной игрой вокруг имени и деятельности Сталина», вызванной «кризисом советского ревизионизма».

 

КАК ГОРБАЧЕВ ПОХВАЛИЛ СТАЛИНА

Приход к власти Андропова и последующие попытки «наведения порядка» породили последнюю попытку пересмотра роли Сталина в истории СССР. Правда, сам Ю.В. Андропов продолжал придерживаться старых официальных установок, однако К.У. Черненко все же решился на то, чтобы сделать какие-то шаги в этом направлении. После почти четвертьвековой тяжбы с Политбюро «сталинцы» Молотов и Каганович были восстановлены в КПСС. В органе ЦК КПСС и АН СССР «Экономические науки» было указано на важность изучения книги Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952). После смерти Черненко, бывшего во главе СССР всего один год, к власти пришел М.С. Горбачев, который тоже на первых порах попытался следовать прежней линии. Выступая 9 мая 1985 года с докладом, посвященным 40-летию в Великой Отечественной войне, Горбачев заявил, что победа была обеспечена «усилиями коммунистической партии во главе с Иосифом Виссарионовичем Сталиным». Сталин, был, таким образом, впервые за 30 лет официально упомянут в подобном качестве в публичном выступлении лидера КПСС. Речь Горбачева транслировалась по телевидению и вызвала огромный резонанс в советском обществе, увидевшем в Михаиле Сергеевиче «нового Андропова» и «сторонника жесткой линии». Немногие помнят, что в те месяцы речь еще не шла о «перестройке» – партийные СМИ предпочитали говорить об ускорении, под которым понималась модернизация в чисто «косыгинском» стиле. Однако уже в 1986 году Горбачев попал под влияние А.Н. Яковлева и увлекся идеей реабилитации Бухарина. С 1987 года в СССР начался новый виток «разоблачения культа личности», по своим масштабам далеко превзошедший все то, что происходило во времена Н.С. Хрущева. С исторической точки зрения, однако, весьма любопытно, что именно Горбачев, пусть и на короткое время, оказался «последним сталинистом» в длинном ряду советских генсеков.

 

КУЛЬТ ПОСЛЕ КУЛЬТА

Сегодня культурные символы, связанные со Сталиным, разбросаны по всему земному шару. Большинство памятников, бюстов Сталина, улиц его имени сохранено на северо-востоке Китая, частично – в Монголии. В КНР работы Сталина по-прежнему обязательны для изучения в системах партийно-комсомольской учебы и подготовки государственных кадров. Сталин включен также в «политический пантеон» большинства маоистских леворадикальных движений в странах «третьего мира» (примером может служить Непал, где недавно маоистская компартия пришла к власти).

Популярность Сталина в России, достигшая своего нового пика в конце кризисных 1990-х, несколько снизилась в более благополучные «нулевые» годы наступившего века, однако и по сей день продолжает оставаться на высоком уровне. По имеющимся данным, за 2005–2007 годы примерно в 30 населенных пунктах России восстановлены и поставлены заново бюсты Сталина; в Волгограде, Махачкале и Ржеве созданы частные музеи Сталина. Подобные же объекты воссоздаются и на исторической родине Иосифа Джугашвили – Грузии, прежде всего, в Гори, где сохранились дом-музей и памятник Сталину. Сегодня эти объекты привлекают не только политических поклонников советского лидера, но и иностранных туристов.

Количество показов: 5482

(Нет голосов)