14.11.2008

Константин Черемных

ОБАМА И РОССИЯ. Часть 2

США пойдут на перехват российских мирных инициатив, продолжая вести против нас политическую, экономическую и информационную войну на поражение

Окончание. Начало см. здесь: http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=11705

НОВАЯ ПЕСНЯ О ТРУБЕ

К удивлению для отечественных «обамоскептиков» из «Известий» и к прискорбию «обамофилов» из «Ведомостей», ближайшие сторонники новой американской администрации, готовящиеся применить свои таланты для ее успеха, совершенно не рассчитывают на «перестройку» Америки по горбачевскому сценарию. Напротив, они рассчитывают, что Россия вторично перестроится сама, ускоренно повторив путь с 1964 года до 1991-го. Надежды на «ускорение» (любимый термин Горбачева) связаны со значительно большими возможностями влияния на Россию, чем возможности влияния на СССР сорок лет назад. В самом деле, американские эксперты, «много лет читавшие малоизвестные российские военные журналы», по словам Тони Шенкера из IHT, не видят поводов для беспокойства как в связи с развертыванием «Искандеров» в Калининграде, так и в связи с другими инициативами по восстановлению былой мощи ВПК, тем более что на этот процесс неминуемо повлияет финансовый кризис. Между тем на других фронтах Россия обнаруживает слабые места, которые тот же кризис превратит в точки роста нестабильности.

Социальные проблемы, усугубляющиеся в России на фоне кризиса, как ожидается, неизбежно скажутся в политике, что поможет новой американской администрации эффектно поднять вопрос о демократии в стране. На это явно рассчитывает списанный в Москве с политических счетов, но явно готовый вернуться на сцену Борис Немцов: «Я знаю нескольких людей из команды Обамы, и могу сказать, что они настроены по отношению к нарушению прав и ущемлению свобод в России очень решительно. С Обамой Кремлю будет гораздо труднее, чем с Бушем».

Для приближения второй перестройки в России еще более пригодно согласованное экономическое давление США и Европы, чему способствует намечающееся разрешение противоречий между Старым и Новым Светом. Весьма любопытно ознакомиться с еще одним наказом избирателя, поступившим с Украины. Если ближайшие соратники Виктора Ющенко, не рассчитывая на прием Украины в НАТО, надеются, что демократическое руководство Америки, по традиции особо сосредоточенное на разоружении, поможет «избавить» Крым от Черноморского флота, то у премьера Юлии Тимошенко, явно расправившей крылья, с президентством Обамы связаны далеко идущие экономические ожидания.

В канун американских выборов, когда их исход был фактически предрешен, Юлия Тимошенко в интервью International Herald Tribune предложила Западу «рассмотреть вопрос о разрушении монополии “Газпрома” на трубопроводную инфраструктуру, а также о лицензировании независимых поставщиков природного газа». Для чего, как она сообщает американской аудитории, «понадобится выработать общую договоренность о том, что ни одна из стран ЕС не может заключать сделки с “Газпромом”, идущие вразрез с планами Евросоюза по прокладке трубопроводов из Центральной Азии в обход России».

Нельзя не отметить, что подобное предложение звучит в весьма удобном политическом контексте – как раз в тот момент, когда Евросоюз готовится к саммиту «двадцатки», за которым, по инициативе Саркози, должен последовать специальный экономический саммит. Интересно и почти дословное созвучие инициатив Юлии Владимировны с предложением «создать единый рынок газа для ЕС», поступившим от главы форума по энергетической политике Кембриджского университета Пьером Ноэлем и уже растиражированным в украинской прессе.

Кроме монополизма в экономике и политике, Юлия Владимировна одновременно приписывает России экспансионизм и глубокую коррумпированность. Нельзя не отметить, что о самой Украине у американских стратегов точка зрения не самая радужная: так, Бжезинский рекомендует Западу «более активно требовать от Украины допуска западных инвестиций в ее энергетический сектор, отличающийся коррумпированностью и неэффективностью». Впрочем, личным амбициям, как и политическим пристрастиям Юлии Владимировны это пожелание ничуть не противоречит.

 

ЛУЧШАЯ СВОБОДА – СВОБОДА ОТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

До выработки единой стратегии Запада по заталкиванию России во «вторую перестройку», разумеется, еще далеко. Для начала команде Обамы предстоит разобраться в кадровых назначениях. По сведения The Telegraph, за пост главы федерального казначейства развернулась нешуточная борьба между старшим и младшим поколениями демократов. Нет пока единства ни по налоговой, ни по энергетической стратегии. Итог сенатской ротации не дал демократам абсолютного преимущества, и у республиканцев остается возможность саботажа.

Впрочем, эти «болезни роста» не следует принимать за слабость команды: уже достаточно очевидно, что «фору» в ней получат не самые опытные, зато самые энергичные личности из среднего звена команды Клинтона – вроде Рама Эммануэля и Стивена Сестановича. И если по таким проблемам, как политика на Ближнем Востоке, где проарабская позиция Бжезинского далеко не всех устраивает, в команде Обамы продолжаются споры, то по тактике в отношении России и бывшего СССР как раз никаких серьезных разногласий пока не намечается.

Перипетии формирования новой демократической команды предоставляют России некоторый резерв времени для выработки своей тактики – разумеется, с особым вниманием к тем расчетам, которые разрабатывают заокеанские стратеги. На сегодня очевиден тот факт, что независимо от внутренних проблем Америки, с Россией а) будет продолжаться политическая, экономическая и информационная война на поражение; б) эта война будет вестись преимущественно средствами убеждения государств, колеблющихся между ориентацией на Москву и на Запад; в) эта война рассчитана на использование и перехват российских мирных инициатив.

Специалисты, читающие «малоизвестные российские оборонные журналы» и региональные политические сайты, полагаются на российские шаги навстречу Западу. Каждый из этих шагов будет употреблен по назначению: расширение политической демократии – для создания новых политических «пятых колонн», сокращение военного экспорта – для перехвата рынков оружия, согласие на антитеррористическое партнерство – использование совместных структур для разведывательных целей. Того, кто рассчитывает на волшебное пророссийское перерождение американского истэблишмента, следует считать в лучшем случае наивным человеком.

Как совершенно уместно отмечает Борис Немцов, Барак Обама свободен от обязательств Буша – добавим: как политических, так и личных. Если Джона Маккейна уличали в закулисных сделках с конкурирующими интересами – скажем, с европейским EADS или с российскими производителями алюминия, то Обама ни в чем подобном не замечен. Он не связан с Россией никакими личными или околокорпоративными обязательствами. Он – в отличие от Буша – не предлагал России сделок по нефти и сжиженному газу в пику исламским странам.

По этой причине вопрос о том, реагировать ли России на смену команды в Белом Доме, не требует дискуссии: разумеется, реагировать надо. Европейское сообщество, вопреки собственному стремлению сформировать независимый полюс в системе нового миропорядка, не скрывало, что исход американских выборов для него небезразличен. Так, экстренный саммит ЕС, посвященный в том числе и разработке стратегического договора с Россией, был явно приурочен к итогу американских выборов.

Вряд ли случайно послание российского президента Федеральному собранию откладывалось до оглашения итога выборов. Как ни удивительно, эту временную связь громогласно отрицал известный критик Кремля Станислав Белковский: по его версии, послание было назначено на 5 ноября лишь «для того, чтобы Америка в минимальной степени на него отреагировала», а внутриполитический месседж якобы не имеет ни малейшего отношения к международной политике.

Этот месседж критик, вдруг переродившийся чуть ли не в апологета, усматривает в том, что внутренние инициативы главы государства «развеивают миф о двоевластии». А заодно договаривает за главу государства его тезис о том, что в России происходит смена эпох: якобы из этих слов следует, что «Президент не удержался от критики определенных результатов деятельности своего предшественника». В чем же провинился предшественник? Неужто отдалял смену эпох?

По удивительному совпадению, в московских и петербургских кулуарах одновременно начал распространяться другой миф – о вот-вот предстоящей смене главы правительства. Некое предвидение перемен при пристрастном чтении можно было уловить и в интервью министра финансов Алексея Кудрина, похвалившего главу государства за его намерение «сократить присутствие государства в экономике» и целый ряд одновременно опубликованных «positive coverage» президентского Послания о том, что глава государства подтвердил свою приверженность либеральным ценностям. Несмотря на то, что в числе этих ценностей президент назвал, абсолютно на равных, свободу, патриотизм и справедливость.

 

ПАРТИЯ «ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ»

Старания приписать главе государства слова, которые он не произносил, и намерения, которые он не обозначал в качестве целеполагания, напоминают аргументацию прекрасного знатока России Акселя Лебана, настойчиво внушавшего западному читателю мысль о том, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев – принципиально разного поля ягоды: один якобы плоть от плоти silovik, другой – столь же определенный выразитель «либерального крыла» в российском истэблишменте.

Деление сие, как известно, не новое: отечественная публицистика обогатилась им с легкой руки главы Фонда эффективной политики Глеба Павловского еще добрых шесть лет назад. Впрочем, в ту пору внимание политолога, провалившего доверенную ему миссию на Украине, было тогда сосредоточено на сугубо экономическом конфликте, в связи с чем в его либеральный – сиречь положительный – список входил Михаил Ходорковский, а в силовой, отрицательный, – якобы всесильный банкир Сергей Пугачев.

Нынешнее расчленение российского истэблишмента по своему замаху более масштабно. И вряд ли Акселю Лебану пришло в голову вытаскивать из сундука старое конъюнктурное белье, если бы искусственное деление не наводилось уже в новой редакции «компетентными» источниками из хорошо знакомой ему Москвы. К примеру, ему могло попасться на глаза интервью главы Института современного развития (ИНСОР) Игоря Юргенса о «тихой войне», которая «будет продолжаться еще какое-то время». Имелась в виду война только что избранного главы государства с неназванными сторонниками «жесткой линии». Тем более что оно появилось не в «Известиях», а на сайте Reuters.

Источник сведений о «тихой войне» вроде бы в дальнейшем из лучших побуждений отстаивал как раз то политическое действие, которое было единодушно отнесено на Западе к «жесткой линии Москвы» – операцию по принуждению к миру грузинского руководства. Обозреватель американского «Нового русского слова» Владимир Козловский с очевидным злорадством цитировал статью в The New York Times, где описывался визит «человека, которого называют советником» российского президента. Несмотря на то, что глава ИНСОР категорически отрицал, что приехал уговаривать Америку («представителей Белого Дома, госдепартамента и ЦРУ») простить Россию за конфликт на Кавказе по прямому кремлевскому распоряжению.

Когда тот же специалист, которого знающие люди именуют «резким парнем», выражает неумеренный оптимизм по поводу успеха Барака Обамы, предваряя итог выборов изложением своих взглядов на новые перспективы американо-российского сближения, его неумеренная активность, уже вызвавшая заслуженную насмешку, еще меньше похожа на исполнение указаний. В самом деле, с официальной политической линией как-то не очень гармонирует его мнение о том, что российская политика на Балканах должна учитывать ненадежность сербского истэблишмента.

Заявление ответственное и смелое. Правда, после «А» следует говорить «Б». О’кей, мы не играем здесь с сербами. С кем мы играем? Кто, когда и с какими гарантиями с этой альтернативной силой простроил отношения? Итак, кто? Хорваты? О’кей, но Иосип Броз Тито, поведение которого изволит критиковать господин Юргенс, сам был хорватом, и если и отвечает за балканскую войну 1991 года, то очень опосредованно, благо к тому времени был на том свете. Боснийцы? Покажите нам сначала эту нацию и разъясните, чего она добилась без помощи внешних, а конкретно заокеанских сил, и объясните, чем и кому они обязаны, кроме них. Если ничем, то получится, что нам предлагается выступить в роли даже не посредников, а того, что в английском языке именуется непереводимым словом sidekick.

Столь же самодеятельной инициативой представляется заявление о том, что в Грузии «нет ничего невозможного», и если запереть в некоем виртуальном помещении госпожу Бурджанадзе – почему именно ее? – и неустановленных лиц с противной стороны, обеспечив их едой (хлебом и водой? ананасами с шампанским?), то они обо всем договорятся. О чем же? Разве Россия уже не признала независимости Абхазии и Южной Осетии, в последующем исключив Грузию из СНГ? Или считается, что все это можно «заковырять обратно»?

Иосип Броз Тито, что ни говори, был резкий парень. Однако без всякого его участия сербский народ расплатился кровью защитников Краины за попытку сохранить себя в историческом пространстве. То же касается юго-осетинского народа. Можно ли всем этим взять и пренебречь? Кто посчитал издержки?

Партия «чего изволите» – не новость в отечественной политике. Она может рядиться в разные одежды, и когда выступает в самом прямом, неприкрытом виде, как раз обычно безвредна. При том условии, что никто не может ее всерьез принять за партию власти.

 

УСЛОВИЯ ИГРЫ

О российской политике часто говорят, что она чрезмерно персонифицирована: личность лидера для отечественной аудитории куда более значима, чем предъявляемая им политическая программа. Впрочем, Юлия Тимошенко на Западе жалуется на феномен персонификации в украинской политике. Место для этих жалоб – Вашингтон – она выбирает несколько не по адресу: все наблюдатели американских выборов, как это бывало и раньше, интерпретируют их прежде всего как противоборство личностей.

Таким же противоборством личностей будет и так называемый «российско-американский диалог». Более того, с учетом реалий кризиса в нем будут играть роль не столько доводы здравого смысла, сколько яркость и убедительность интонации, отработанность сценического движения, энергетика владения аудиторией. Все читатели малоизвестных военных журналов и захолустной оппозиционной периодики будут следить за этим, и предложения Сестановича и Бжезинского будут обрастать конкретикой в той мере, в которой та или иная реплика или ответ на вопрос будет расцениваться как ахиллесова пята.

В зависимости от оговоренных условий публичная часть дуэли может быть не личной, а командной. Это, впрочем, не меняет сути дела: аудитория будет подсчитывать очки, а лучшие аргументы будут воспроизведены в аршинных заголовках мировых таблоидов. Мало того, этот подсчет начнется раньше самой дуэли, с интересом к игровому потенциалу каждого из предполагаемых участников. К их характеру, к их личным особенностям, в которых легко выискиваются слабости.

Этот скрининг не знает пощады. Рассматривается абсолютно все: хоть жест, хоть пол-жеста. Вся биография снизу доверху. Интересно, какое прозвище имел Обама в детстве, когда играл в баскетбольной команде. Интересно, вправду ли его ближайший коллега в порыве гнева кидался ножом. И столь же интересны биографии членов российской команды – будь то кадровый чекист, профессиональный правовед, профильный хозяйственник или профсоюзный деятель, переквалифицировавшийся в работодатели, а оттуда в дипломаты.

Что же до российской части аудитории, то, как мне представляется в силу вышеизложенных причин, ей не очень интересны ни основные аргументы, ни их последующая интерпретация на Западе. Ей интереснее всего, чтобы в ее собственных глазах жанром этой игры не оказались поддавки. Это вопрос не ситуационный, а стратегический. Понятно ли это отечественным чиновникам, отвечающим не за image конкретного лица, а за performance России? Если понятно, почему была упущена такая прекрасная пропагандистская возможность, как параллель болтуна Обамы с болтуном Троцким, раз уж такому деятелю и его подноготной был посвящен явно пропагандистский фильм?

Русским совсем не обязательно, чтобы их страна во что бы то ни стало догнала или перегнала Америку или Китай в отдельно взятом вопросе. Ей больше важно моральное преимущество, которое может никак не выражаться ни в цветистости слога, ни во внешнем выражении энергетики. Ее бы даже устроило, чтобы без всяких интонационных изысков, без повышения голоса, высшая власть предъявила противной стороне квинтэссенцию нашей правды. Дай Бог, получится.

Количество показов: 4038

(Нет голосов)