05.03.2009

Константин Черемных

ИСТЕРИКА МНИМОГО ИНВАЛИДА

Западной Европе надоело носить Восточную на руках

Европейская комиссия, которую возглавляет португалец Жозе Мануэль Баррозу, вынесла на саммит Евросоюза вопрос о предоставлении странам Восточной Европы и Балтии двух кредитов: на 190 млрд евро в текущем месяце и еще на 100 млрд в течение года. Однако большинство стран «старой Европы» выступило против. Это объясняют несформированностью общеевропейского дома, эгоизмом богатых стран, наклонностью руководств Германии и Франции к протекционизму и даже их желанием насолить Вашингтону. Почему Баррозу проявил милосердие к «меньшим сестрам», а Ангела Меркель и Николя Саркози оказались черствее? Потому ли, что Баррозу – завзятый атлантист? А может быть, просто по той причине, что Португалия, находясь дальше всех от Восточной Европы, просто не имела достаточного опыта общения с европейскими новобранцами?

 

АНТОНИТА ФИАМЕТА

У иронического поэта начала XX века Николая Агнивцева был забавный стих про отважного графа, который поклялся наказать дракона, пожиравшего безо всякого разбора юных дам, прелестных и не очень. Что граф в итоге и сделал, однако случилось непредвиденное: все жертвы, выскочивши из драконьей пасти, бросились ему на шею. Кончилась история тем, что полузадушенный граф, «пустившись в путь, все искал дракона, чтобы с извинением вернуть: Антониту Фиамету, донну Юлию Падету, аббатиссу Агриппину, синьорину Фарнарину, Монну Лючию ди Рона, шесть сестер из Авиньона и 517 дам, неизвестных вовсе нам».

Примерно в такой же ситуации оказывается Западная Европа через неполных двадцать лет после распада Восточного блока, а затем и СССР – что благородные европейцы исключительно приветствовали как освобождение младших сестер из кровожадных зубов свирепого старшего брата. При ближайшем рассмотрении жертвы произвола и насилия имели совсем не изможденный вид и никак не смахивали на нищих и убогих. А когда по бывшему Восточному блоку прошла кампания приватизации, то выяснилось, что накопленные за железной стеной соцлагеря частные средства создают очень даже приличный запас собственности. Многим западным европейцам оставалось только завидовать пост-лагерным собратьям, помимо квартиры в доме, имеющих дачный участок: сами они далеко не всегда могли похвастаться наличием сразу двух. Мало того, из поколения, вроде как воспитанного на ценностях равенства и братства, с необычайной скоростью выделились местные олигархи, по масштабу состояний не уступавшие новым русским владельцам нефти и металлов, хотя Восточная Европа, за отдельными исключениями, не могла похвастаться богатством недр.

Поскольку пробивная энергия провинциала по определению на порядок выше энергии столичного жителя, «пришедшие с холода» задали жару многим сложившимся сообществам, распространив в них свои навыки не ограниченного приличиями первичного накопления и управления накопленным. Вполне естественно, что самым активным профессиональным сообществом, возражавшим против ускоренного расширения Европейского Союза, были специалисты по организованной преступности. Но благодушное евроатлантическое лобби не слушало предупреждений.

Впрочем, из собственной среды самая искушенная публика тоже предупреждала, что путь в европейскую цивилизацию может оказаться более тернистым, чем это кажется на первый взгляд. «Демократия – это вам не лобио кушать», – говаривал ныне покойный вор в законе Джаба Иоселиани. Но его доброму совету ничуть не собирался внимать румяный грузинский предводитель «розовой революции», который считал себя европейцем до мозга костей а) поскольку был женат на голландке и б) потому что Грузия, по его твердому убеждению, была древнейшей европейской страной.

Такие громогласные посулы собственному населению, как обещание «выбить ногой дверь в Европу», звучали преимущественно с самой дальней восточной периферии, однако самые непосредственные соседи стран – основательниц ЕС также не ограничивали себя в выражении своего особого превосходства. Особенно это было свойственно Польше в силу а) происхождения харизматического Папы и б) политической славы движения «Солидарность», несмотря на его скоропостижный гнилостный распад.

Нужно было очень сильно разозлить германский истеблишмент, чтобы в одной из крупнейших газет политический лидер страны-соседа был изображен в виде бугристой и одутловатой картошки. Такого раздражения могло бы не возникнуть, если бы человек-картошка, толкаясь локтями и намекая на неизбывную геополитическую вину не только восточного, но и западного соседа, не добивался особых привилегий как от Брюсселя и Берлина, так и от Вашингтона, притом сначала просто в пику (Ирак), а затем уже откровенно в ущерб (ПРО) европейским соседям.

Нужно было до предела «достать» не только ближайшего соседа, но и большинство прочих стран-основательниц, чтобы самая амбициозная из новоевропейских стран не была приглашена на европейский саммит, где речь шла о судьбе всей Европы в период кризиса. При всем понимании того, что просто так гонористый сосед это не оставит и непременно устроит фронду с привлечением в том числе и старых, но также (и даже больше) подраненных кризисом членов ЕС.

 

СИДЯЩИЕ НА ТРЕХ ШЕЯХ

Любопытно, что участники фронды, в один голос требующие от «старой Европы» отказа от протекционизма и проявления солидарности, в течение по крайней мере полутора десятилетий совершенно не проявляли солидарности между собой, особо когда это касалось перспективных путей газо- и нефтепроводов, которые им сулили бывшие англоамериканские чиновники, переквалифицировавшиеся в крупных корпоративными консультантов – от Бжезинского до Марка Тэтчера.

Так, румынские либерал-демократы уверяли западноевропейских соседей, что с ними уже достигнута окончательная договоренность о трассе нефтепровода через порт Констанца. Соседи-болгары столь же свято были убеждены, что каспийская нефть потечет непременно через Бургас, а украинцы – через Одессу. При этом бывшие «пленники соцлагеря», вчера обнимавшие друг друга, как старые подпольщики из романа Трифонова «Старик», на следующий день были готовы подавать друг на друга в международные суды на предмет принадлежности части морской акватории, где, как сказала американская тетка по имени Exxon или Mobil, скрываются огромные залежи чаемых энергоресурсов.

В Международном Арбитражном суде Румыния выиграла у Украины спор за акваторию вокруг острова Змеиный, на котором до недавних пор не обитало ни одного человека. Если бухарестский истэблишмент по этому поводу ликует, то в соседних странах – к примеру, в Греции – такой исход вызывает серьезнейшую тревогу. Поскольку граница СССР и Румынии по Дунаю и по этому острову была предметом тех же соглашений 1946 года, по которым Греции передавалось большинство крупных островов Эгейского моря. Маленьким восточноевропейским наполеончикам, разглядывающим собственные пупы, совершенно безразличны те последствия, которыми чреват пересмотр послевоенных аннексий, которым подверглись союзники гитлеровской Германии, в частности Турция и Румыния.

Еще меньше интересны маленьким балтийским наполеончикам – в частности, господину Ансипу, кумиром которого является Николя Саркози, – те непростые чувства, которые испытывают немцы во время каждой очередной демонстрации ветеранов, к примеру, латышской дивизии СС. Чтобы это осмыслить, требуется опыт не «освобождения» от достаточно уютной советской оккупации, а опыт двух десятилетий (1919–1929 и 1945–1955) разрухи в стране, проигравшей войну, или хотя бы самого ощущения страны-изгоя в западной цивилизации – страны с великой культурой, на которую долго смотрят с гадливым пренебрежением, прежде чем оказать экономическую поддержку на отнюдь не менее вассальных политических условиях, чем условия вхождения ГДР в Варшавский договор.

Нужно было долго смотреть на эти экзерсисы, рассчитанные на снисходительную улыбку американской тетушки, равно как и на манеру гордых прибалтов прикладываться к соскам не только Европы и Америки, но и той же проклинаемой России – из-под полы и, пользуясь тем, что Россия недостаточно твердо стоит на ногах, чтобы отказаться от транзитных услуг тех самых соседей, которые регулярно поплевывают в ее сторону, а заодно изобретают новые способы целенаправленного унижения тех людей, которые вложили в эту Балтию свой труд, за что получили на шею ярлык оккупантов – чтобы без колебаний принять предложение «Газпрома» строить газопровод в обход этих мелких, но тошнотворно ядовитых новообразований на европейской карте. Нужно было очень хорошо представлять себе масштабы тех прибылей, которые полтора десятилетия извлекали эти новообразования из паразитирования на российских грузах, чтобы сделать достаточно беспристрастный вывод о том, что если эти бешеные прибыли были куда-то профуканы, то Западная Европа совершенно не обязана за это отвечать.

 

С ПОПРАВКОЙ НА СРЕДУ ОБИТАНИЯ

В романе Фридриха Горенштейна «Искупление», написанном в Германии, два героя во время войны обсуждают третьего, поляка по национальности. И один собеседник-еврей говорит другому, что душная злоба этого третьего человека к евреям объясняется не тем, что он дурной человек, а вырастившей его средой, где все было пронизано этой душной завистью к соседу, который по каким-то внутренним причинам способнее или успешнее.

Не знаю, читала ли родившегося на Украине русско-немецкого писателя Горенштейна Ангела Меркель. Но к премьеру Венгрии Ференцу Дюрчаню, пробрюзжавшему на весь западный мир о «новом железном занавесе», она отнеслась с тем же снисхождением, что два героя вышеназванного романа. Поскольку, если перевести месседж господина Дюрчаня насчет волны эмиграции, которая грозит Западной Европе, на простой бытовой язык, то получится стандартная присказка мальчика-оборванца 1920-х годов: «Дяденька, дай пять копеек, а то я тебе в рожу плюну, а у меня сифилис».

Нужно было представить себе градус душности национального сознания второстепенного европейского государства, замешанного на легендах о великом походе с Волги на Дунай во времена великого переселения народов, многовековой причастности к дому Габсбургов, ощущения себя частью одной из самых успешных империй – той самой, которая себе и Германии на голову спровоцировала Первую мировую, лелея мечты о завоевании Украины и внедряя там предусмотрительно нерусскую религию и такой язык, что в итоге оказался дальше от русского, чем словацкий и болгарский, и ничего с этого не получила; нужно было представить себе всю вереницу персонажей от Петефи до Надя и степень их обласканности в западной культуре двух веков; нужно было, наконец, правильно понять, откуда у соседней Австрии некая особая позиция по оказанию помощи Восточной Европе, чтобы пообещать Венгрии отдельный подход по части финансовой поддержки. Нужно было очень не хотеть, чтобы на место Дюрчаня пришли его право-левые оппоненты, отравляя воздух через несколько границ вокруг себя и в очередной раз подвергая сомнению эти границы, чтобы простить этого Дюрчаня за его оборванческий шантаж.

И Дюрчань получит эксклюзивную поддержку, прекрасно понимая, что за ней стоит. И в приватной обстановке преклонит кудрявую мальчишескую голову перед канцлером Германии только за то, что она правильно поняла, что ничего другого из своей душной среды он сказать не мог, и за то, что ей, как и ему самому, совершенно не интересно, чтобы весь тошнотворный яд годами накопленной зависти прорвался из доверенного ему огрызка империи наружу – в офисы Брюсселя и в стены Европарламента.

Дюрчань знает, о чем и для чего просит, и он получит свое, и ни с кем не поделится. Меркель знает, кому еще достанется помощь, но другие страны вслух не назовет – хватило уже несдержанного языка Саркози в пражских кабинетах. Они вместе знают, что истеблишменту «старой Европы» еще долго будут перемывать кости известно кому принадлежащие мировые СМИ. Они оба рассчитывают, что их правильно поймут в России – участнице многих разделов Европы далеко не только в силу имперских амбиций.

А бедная польско-балтийско-грузинская киска будет долго и надсадно плакать в несостоявшемся Черноморско-Балтийском коридоре. У нее большое горе, да, злым маткам осточертело их сосание из всех доступных титек. Но она переживет этот исторический урок, как переживала другие.

За все хорошее, в том числе за многолетнее таскание на ручках, как таскают ребенка-инвалида, рано или поздно приходится платить, а мнимый инвалид, выросший в наглого балбеса, рано или поздно должен получить коленом под зад с приговором: «А не пошел бы ты в люди».

И ведь никуда не денется: пойдет в люди учиться ремеслу, нужному для содержания самого себя, и глядишь, чему-нибудь научится. А если в итоге вернется к старой матке, так глядишь, она его, одумавшегося, и простит. С поправкой на среду обитания.

Количество показов: 5359

(Нет голосов)