09.07.2009

Константин Черемных

ИЗНУТРИ И ИЗВНЕ «ПЕРЕЗАГРУЗКИ»

Обама обязан России больше, чем Россия Обаме

ГОЛОВЫ, НОГИ И ОТТОПЫРЕННЫЕ УШИ

Как недавно выяснилось, в американском банке Goldman Sachs несколько лет работал, страшно сказать, «русский шпион», дослужившись ни много ни мало до должности вице-президента. Похоже, пронырливые российские лазутчики проникли и дальше – в сам Белый Дом. На такие предположения наводит реплика Барака Обамы по поводу разницы между российским президентом Медведевым и российским премьером Путиным, произнесенная не когда-нибудь, а аккурат накануне первого посещения американским лидером Москвы.

Целый сонм западных политических консультантов, аналитиков, обозревателей и просто агентов не меньше года трудился над провоцированием личного конфликта между двумя главами российской власти. Некий близкий советник, нашептавший Обаме в оттопыренное ухо «удачное» сопоставление между двумя лидерами, отбросил итоги этой деятельности на несколько этапов назад. Теперь каждая из двух глав нашей властной конструкции будет сто раз думать перед каждой фразой или жестом, чтобы она не была воспринята коллегой как тень недоброго намерения.

В наиболее сложное положение, разумеется, поставлена та из двух глав, которая не считается «стоящей одной ногой в прошлом, а другой в будущем». Именно Дмитрию Медведеву неизбежно придется теперь демонстрировать большую жесткость и меньшую уступчивость в диалоге с внешними контрагентами. Владимиру Путину, однако, также нет повода расслабляться : если еще недавно предполагалось, что он сосредоточится исключительно на экономических вопросах, то теперь ему, очевидно, придется уделять вопросам внешней политики не меньше времени, чем раньше.

Сам Барак Обама почти наверняка полагал, что его ремарка будет иметь не обратный эффект, а как раз прямой. Он еще не отучился от представления о том, что его фразы в совокупности с чарующей улыбкой производят магическое влияние как на свою, так и на внешнюю действительность. Не исключено, что ближайшее окружение, ежедневно извещая его о заметных и совсем мелких оппозиционных вылазках на улицах Тегерана или в горах Тибета, убеждает его в универсальности его персональной магии.

Для Ирана было, помнится, изобретено волшебное слово «игра в покер», предположительно завораживающее ту часть истэблишмента, которая хотела бы сместить беспокойного Ахмадинеджада и заняться тихим и взаимовыгодным бизнесом с американцами. Для России было предназначено столь же кодовое словечко «перезагрузка», действительно возбуждающее российских либеральных министров, и некоторых кремлевских советников не меньше, чем редакцию телеканала «Вести».

Впрочем, американские обозреватели накануне визита Обамы в Москву откровенно сочувствовали своему боссу: одно дело собирать толпы на улицах Берлина или Мадрида, и другое – ехать в мрачную и холодную «медвежью» страну, где таких толп стопроцентно не будет, а будут лишь холодные сверлящие глаза, подозревающие в заведомой неискренности.

Впрочем, те же американские авторы признавали, что хочет Обама ехать в Москву или не хочет, будут его встречать овациями или свистом, а ехать все равно надо, и притом вести себя заведомо сдержанно. Во всяком случае, как подсказал Збигнев Бжезинский, ни в коем случае не надо демонстрировать горячего желания Америки увидеть Украину с Грузией в составе НАТО. Ибо эти второстепенные жертвы экспериментов – сущая ерунда перед стратегическими задачами визита, и их обидой можно пренебречь как предельно малой величиной.

А ЕМУ В МОСКВУ НЕ ЗА ПЕНСИЕЙ...

О том, что «перезагрузка», помимо фигурального, имеет прямое буквальное значение, было известно еще с Мюнхенской конференции, где этот термин был впервые произнесен – и где впервые, еще предположительно и завуалированно, прозвучал месседж Москвы о согласии на транзит грузов в Афганистан через свое воздушное пространство.

Это согласие было не просто нужно Обаме, а необходимо как воздух. Пакистанские дороги стали абсолютно «непроезжими» для американских конвоев, а эксцессы американских карательных групп в долине Сват исключили какие-либо перспективные договоренности со слабым, не контролирующим племенные элиты правительством. Другой вариант, активно обсуждавшийся с осени прошлого года, состоял в форсированной прокладке сквозной трассы через Закавказье. Но чтобы проект сдвинулся с места, требовалось найти волшебную формулу, устраивающую все четыре затронутых страны – Турцию, Грузию, Армению и Азербайджан. А формулы не было: турецко-армянский маршрут обижал две другие стороны, равно как и грузинско-азербайджанский.

Попытка дополнительно заинтересовать армян участием в проекте Nabucco пошла прахом после подписания договора Баку с «Газпромом» о поставках газа с месторождения Шах-Дениз, и что еще существеннее – о приоритетном статусе «Газпрома» как приобретателя. Впрочем, последняя панихида по закавказскому транзиту грузов в Афганистан прозвучала в предложении премьера Турции Эрдогана о расширении «минской четверки» карабахских переговорщиков до шести участников, добавляя не только Анкару, но и Тегеран. Если до сих пор советники могли внушать Обаме необыкновенную эффективность натравливания суннитов на шиитов, то теперь сама действительность, лишний раз демонстрируя слабость американского влияния в регионе, заставляла разочароваться в подобных иллюзиях. Иначе как саботажем карабахской сделки, прилагаемой в довесок к транзитному маршруту и рассчитанной на освобождение границы с Ираном ради «универсального использования» транскавказского коридора, инициативу Эрдогана трактовать было невозможно.

Жест в сторону Ирана рушил всю благостную картину турецко-азербайджанского консенсуса – не только по Nabucco, но и по надежному политическому позиционированию. К тому времени, когда Анкара выдвинула свое предложение, Баку уже сделал слишком много односторонних шагов в сторону Израиля, приняв – вопреки протестам иранского руководства – израильского президента Переса. Несколько разрядить эту неловкую обстановку мог разве что саммит традиционных религий в Астане. Но там уже разболтался сам Перес, хвастаясь необыкновенными политическими успехами Израиля на фоне якобы полной изоляции Ирана. Да еще к тому же попытался использовать религиозный повод для хлопот по вызволению из казахской тюрьмы оскандалившегося взятками оружейного посредника Бориса Шейнкмана, которому к тому времени добавили обвинение в незаконном получении пенсии на его бывшей казахской родине.

С этим мельтешением региональных крохоборов разбираться уже никакой охоты нет: у одного болит геноцид 15-го года, у другого 92-го, у третьего Осетия, у четвертого Голанские высоты, и каждый смотрит Обаме в рот как ненасытный кукушонок. Смотрит и неудачливый «средиземноморский строитель» Саркози. Пролоббировали его людей в Ливане, нет, мало: теперь не нравится ему, видите ли, израильский министр иностранных дел Либерман. И опять жалоба адресуется Обаме, будто он его назначал и будто это он виноват в нерасторопности иерусалимских судей, которые этого Либермана никак не могут прищучить за взятки от русского олигарха Михаила Черного.

И мало того, из-за этой региональной мелюзги то и дело возникают глупые раздоры в самом Вашингтоне. Ну кто дергал за язык Байдена с оправданиями первого удара Израиля по Ирану, если сразу же было понятно, что тут же заартачится Майк Маллен и в итоге придется делать официальный шаг назад. А любой официальный шаг назад бьет по американскому лицу, а его спасать надо, а не позорить.

На этом фоне российский воздух, свободный для транзита, был куда слаще этой навязшей на зубах пыли бесконечных «дорожных карт». Принцип выбора легчайшего пути сработал и здесь: пусть их глаза будут холодны, пусть его не встретят парадом, но в конце концов, ему, Обаме, в Москву – не за пенсией, а за продолжением карьеры, а она прямо зависит от минимально затратного спасения американского лица в Афгане.

ПОЛЮС ИЛИ ПРИДАТОК?

В день приезда Обама перенервничал: документ по сокращению СНВ не срастался, а он был очень важной декорацией. Хорошо еще, придумали термин «совместное понимание» – в общем-то вполне ходовой в английском языке, но как заголовок документа фигурирующий крайне редко. Впрочем, это «совместное понимание» даже включает в себя хоть какие-то цифры, и теперь американскому народу можно будет предъявить хоть что-то вещественное. В самом деле, договор о транзите – не такая штука, которую уместно поднимать на знамена. Да и вообще об Афганистане в нынешней ситуации лишний раз лучше дома не упоминать.

Все закончилось хорошо. Даже развлеклось семейство, включая младшую дочку Сашу: предполагал ли он, придумав ей русское имя, что оно окажется настолько кстати? Но главное – ему здесь не ставили подножек, войдя даже в понимание необходимости встречи с оппозиционерами: ну, наказ конгрессменов, ну войдем в положение, ну пусть он увидит эту шушеру... так ведь и вправду шушера. Конечно, было бы идеально вернуться в Вашингтон еще и с реабилитированным Ходорковским: Обама бы и не поднимал этого вопроса, но советники наболтали, что, дескать, очень-очень важные лица прилюдно, прямо в кремлевском коридоре, еще полгода назад прямо-таки предвкушали его освобождение... Но во-первых, то, что говорится прилюдно, всегда слышат не только свои люди, но и чужие, а во-вторых, смотри главу первую.

Он настолько расслабился, что с расплывшихся губ слетело – и за это ему в Вашингтоне крепко достанется – признание в том, что будущее России вправе определять сама Россия. Но все корпоративные пожелания он уже исполнил, вплоть до пословицы про «каждый овощ» – заказ от John Deere. А президентская кампания – это такая штука, которая состоит из маленьких donations, а не только из Facebook и Twitters: Америка же не Украина.

Мы смотрим своими холодными глазами на его упрямый вытянутый лоб, за какие-то полгода пересеченный морщинами. Мы помогли ему спасти лицо его страны – как никто другой в этом мире. Вопрос о цене будет поднят и у нас. И уже поднимается.

Во-первых, по поводу сокращения ядерного потенциала, в создание которого вкладывался в свое время колоссальный человеческий труд, и оправданность этого труда была очевидна хотя бы из известной реплики Рейгана по поводу «империи зла». То, что Россию так не называет Обама и не поигрывает ядерной кнопкой, не гарантирует от любых эксцессов его возможного преемника. И если даже Обама всерьез рассчитывает в сжатые сроки «перезагрузить» психологию американского народа, то нам трудно поверить в подобные чудеса, тем более, что даже по элементарным данным соцопросов видно, что изрядную часть своей харизмы он весьма легкомысленно растерял, а профиль его возможных конкурентов из консервативной американской глубинки мы уже оценили во время кампании 2008 года.

Правда, «понимание» – это даже не протокол о намерениях, не то что договор. И заминка с текстом вышла как раз потому, что российская сторона была готова на вдвое большее сокращение носителей, чем американская. Удивительно, но факт: Обама спас половину отечественных носителей от распила. И наконец, оборонительные вооружения увязаны с наступательными – то есть с ПРО. Тут-то как раз Обама пожертвовал – не столько заказами Boeing, ему потери кое-как компенсируются русскими титановыми запчастями, сколько имиджем в Восточной Европе, которая пренебрежимее Западной, зато в том же Афгане хоть как-то полезна.

Во-вторых, по поводу оружейного транзита частотой 12 авиарейсов в день. Этот вопрос и впрямь обоюдоострый: и без «дорожных карт» понятно, что расстояние от Гильманда до Москвы ближе, чем до Вашингтона, а для доставки средств возмездия никаких самолетов не надо, да и границы у Российской Федерации нельзя сказать, чтобы сильно защищены. Опять же некий Юсуф Ахмади объявил о начале операции «Железная сеть» против американских войск. Но с другой стороны, российскую сторону прельщает шанс получить долю в послевоенном Афгане. Вопрос в том, насколько эти авансы оправдываются превращением воздушного пространства, увы, в самый настоящий проходной двор и насколько полноценна субъектность страны, предоставляющей подобные услуги в двустороннем формате: ведь в отличие от Германии, давно примирившейся с подобной функцией, Россия претендовала на роль самостоятельного полюса в будущем мироустройстве.

В-третьих, по поводу пресловутого антитеррористического сотрудничества. Это серьезнее: если мы вправе выбирать себе будущее, то значит, вправе выбирать и союзников. А мы их уже выбрали – в частности, в лице партнеров по ШОС с решающим и совещательным голосом. Жизненная заинтересованность этих партнеров в искоренении афганской язвы совсем не обязательно означает их согласие на усиление американского присутствия в регионе, благо до сих пор это присутствие на всем пространстве от Ирака до Пакистана содействовало отнюдь не миру в регионе. И если срывается запланированная встреча лидеров России и Китая, то это наш проигрыш, даже если причина состоит в дестабилизации Синьцзяне. Тем более что уже первая мера Китая против сепаратистов – отключение интернет-связи – недвусмысленно говорит о том, где именно Пекин усматривает источник угрозы. И лишний раз предрекает перспективу не многополярного, а нового биполярного устройства будущего мира, в котором, если он сложится, мы рискуем оказаться составной частью, придатком западного полюса: в роли «обезьяны на горе» между воюющими тиграми будем уже не мы, а исламский мир.

Разумеется, у нас еще остается поле для маневра, причем достаточно широкое; остаются возможности для торга, причем чем глубже американские финансовые и внутриполитические проблемы, тем это поле шире. Еще бы каким-то образом это объяснить некоторым нашим вполне самодостаточным соотечественникам не только из чиновного, но и из делового сообщества, ныне мучительно зацикленным на вопросе о том, можно ли освободиться от Джексона–Вэника без влезания в петлю ВТО или все-таки нельзя...

Между тем дело не в Вэнике и не в Нанне–Лугаре, а в том, насколько мы невозмутимы в обстановке большого торга, насколько мы научились не только исполнять чужие условия, но и навязывать свои – а это не делается с подобострастной миной. Наше население, не выходящее на улицы встречать «великого» Обаму восхищенными толпами, показывает элите пример того спокойного и пристального холода, с которым сегодня только и можно начинать разговор. Да, конечно, воспоминания о партнерстве Александра II и Линкольна, о Джоне Квинси Эдамсе – все это трогательно, но как нам сам гость и подсказывает, каждому овощу свое время, и нужно иметь терпение, чтобы дождаться, когда он упадет в руки. Главное – самим не быть овощами. Их съедают.

Количество показов: 5154

(Нет голосов)