RUS ENG
 

ГЛАВНАЯ
ГОСУДАРСТВО
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА
БЛИЖНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
ЭКОНОМИКА
ОБОРОНА
ИННОВАЦИИ
СОЦИУМ
КУЛЬТУРА
МИРОВОЗЗРЕНИЕ
ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
ПРОЕКТ «ПОБЕЖДАЙ»
ИЗ АРХИВОВ РП

Русский обозреватель


Новые хроники

10.09.2009

Константин Черемных

КТО ГОВОРИТ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО?

Выборы в Киеве – лакмусовая бумажка раздрая в Москве

ЗОНА, ТРЕБУЮЩАЯ КАРАНТИНА

Чтобы ответить на вопрос о том, почему Украина – не Россия, не обязательно читать одноименную книгу экс-президента Кучмы. Сегодняшняя Украина отличается не только от России, но и от всех стран Восточной Европы отсутствием золотовалютных резервов, присутствием предвыборной кампании и полной недееспособностью парламента, где депутаты мутузят друг друга за право протащить очередной закон, подразумевающий гигантские бюджетные расходы. Подобная картина настолько экзотична и нелепа, что даже в Канаде, где наиболее сильна украинская диаспора, нынешний глава украинского государства воспринимается как позорище, продувшее собственную страну, несмотря на щедрую международную поддержку.

При этом антироссийские выпады Виктора Ющенко давно не воспринимаются всерьез: даже постоянные авторы радио «Свобода» признают, что исторические претензии по поводу «голодомора» являют собой не более чем пиар-продукт для выклянчивания очередных подачек от мирового сообщества, равно как и для попыток восстановления утраченной популярности. Не тешат себя иллюзиями и политики и бизнесмены Западной Европы, в представлении которых Украина существует прежде всего как территория потенциальной анархии и техногенных катастроф. «Мы не можем больше инвестировать в беспредел», – заявил на днях топ-менеджер германской компании «Гамбург Порт Консалтинг ГМБХ», объясняя отказ компании от инвестиций в новый портовый терминал на Карантинном молу в Одессе.

Проблема лишь в том, что через зону, остро нуждающуюся в политическом и полицейском карантине, проходит трасса международного газопровода. И чем ближе очередная зима, тем больше нервозности в заявлениях европейских политиков, отвечающих в период кризиса перед своими избирателями за стабильность импорта энергоносителей. И по этой причине даже такой деликатный политический повод, как 60-летие начала Второй мировой войны, использовалось европейской стороной для попытки налаживания диалога между Москвой и Киевом. И эта попытка была сочтена успешной. По крайней мере, сразу же после визита российского премьера в Варшаву, где генканцлер Германии лично встретилась с премьер-министрами России, Польши и Украины, было объявлено о предстоящем визите делегации украинского «Нафтогаза» в Россию, а в ходе личной встречи Владимира Путина с Юлией Тимошенко в Сопоте – достигнута договоренность о новой встрече в Москве через месяц.

Германская сторона, по словам помощника украинского президента по международному сотрудничеству Богдана Соколовского, выражает удовлетворение и в связи с тем, что в Сопоте удалось согласовать также изменение некоторых условий заключенного в январе договора между «Газпромом» и «Нафтогазом». А именно – отказ от условия take or pay, то есть оплата Украиной лишь потребленного, а не законтрактованного объема российского газа.

Хотя эта договоренность представляла прямой политический интерес прежде всего для украинского премьера, весть о ее «успехе», а то и «победе», была озвучена впервые в российской прессе. А одновременно было сообщено о якобы совершенной украинским премьером второй уступке – по цене на транзит. После чего официальные представители «Нафтогаза», готовящиеся к визиту в Москву, отказываются от комментариев, а украинское Минтопэнерго в своем заявлении дословно воспроизводит озвученные в российском «Коммерсанте» условия «тайной сделки»: дескать, премьер попросила у Москвы снизить объемы поставок газа и прекратить судебное разбирательство в Стокгольме на стороне бывшего посредника – «РосУкрЭнерго», продолжающего требовать от «Нафтогаза» неустойки. Также сообщается, как бы на всякий случай, что судебный процесс уже прекращен – а стало быть, российская сторона свою часть «тайной сделки» исполнила.


ИСПОРЧЕННЫЙ ТЕЛЕФОН

Несложно догадаться, какие молнии после этого могли и должны были разрядиться в еще более густых, чем обычно, облаках предвыборной неопределенности. Уже на следующий день после возвращения российского премьера в Москву украинская коллега громогласно заявила, что ни о каком таком понижении тарифа речи не шло и не пойдет – напротив, он возрастет с нового года на 60%. В Москве предвыборной лихорадки нет, однако и здесь ответственные лица никак не могут смолчать: руководство «Газпрома» заявляет, что никаких уступок по январскому договору вовсе не предполагалось.

Для киевского истэблишмента этот месседж означает, что никакого успеха Тимошенко «на хвосте» не принесла, чему политические конкуренты, естественно, очень рады, благо кроме сиюминутного перевеса в очередном раунде боя без правил в грязи, их не интересует решительно ничего. Виктор Ющенко заявляет в интервью германской (!) газете, что Юлия Тимошенко причастна к покушению на его жизнь, а сами участники покушения скрываются в Москве. Одновременно «Газпрому» адресуется ехидная реплика о том, что в офисе президента «с приятностью узнали» (так обращается с русским языком уроженец Сумщины) о том, что «Газпром» избавил Украину от санкций за недобор.

Но с другой стороны, полное дезавуирование заявлений, сделанных всего несколькими днями ранее, можно со столь же убедительностью истолковать как поражение Владимира Путина, который, во-первых, в Сопоте терял время зря, а во-вторых, вопреки доминирующей в западной прессе версии о своей политической всесильности, на политику «Газпрома» нисколечко не влияет. Дальнейший ход досужих суждений, в том числе и по поводу «Росукрэнерго», бывший исполнительный директор которой работает в президентской администрации, напрашивается сам собой.

Если бы непоследовательность наблюдалась только с украинской стороны, не возникло бы повода для широких интерпретаций, благо на предвыборную ситуацию во всем мире принято делать скидки – будь то в Вашингтоне или Аддис-Абебе. Но столь же явная непоследовательность в Москве создает более чем благодатную почву для спекуляций.

Собственно, почва давно подготовлена. Еще в марте этого года украинские «Экономические известия», принадлежащие издательскому дому Виталия Гайдука (ныне – руководитель группы советников Юлии Тимошенко), сообщали со ссылкой – внимание! – на «анонимного кремлевского советника»: «В России есть группа влиятельных лиц, которые не в восторге от сближения Путина и Тимошенко. Эту группу возглавляет сам президент, у которого после брюссельской декларации появилась возможность ткнуть Путина носом: дескать, мы же предупреждали. Ему говорили, что не надо иметь дело с Тимошенко!»

5 сентября версию подхватывает и углубляет бывший советник украинского премьера Дмитрий Выдрин: «Тут, скорее всего, симпатии больше психологические, чем политические. Путин и Медведев – люди разного поколения и воспитания, соответственно, это обуславливает разное отношение. Поэтому я не исключаю, что одному их них, условно говоря, может симпатизировать претендентка, а другому – претендент». Вот так, ни больше ни меньше.

Намеков и шепотков по поводу конфликта между «башнями Кремля» хватало и в отечественной прессе. Леонид Радзиховский с хорошим чувством юмора обобщил три случая, когда одно официальное заявление чуть ли на следующий день сменялось противоположным – к примеру, о том, как России вступать в ВТО – вместе с Белоруссией и Казахстаном (предложение премьера) или по отдельности (альтернативное предложение президента). Но до сих пор не было откровенных свидетельств борьбы за влияние на «Газпром», равно как и на противоположные ставки – или договоренности? – с двумя сторонами раздираемого на клочки украинского оранжевого «одеяла».

Так что происходит? «Испорченный телефон» – или натуральная борьба, которая дороже обойдется самой России, чем ее соседям? И какую цену придется в ближайшее время заплатить за неспособность сдержать корпоративные «понты», равно как и «анонимный» язык без костей в общении с корреспондентом киевской газеты?


ВОЗВРАЩЕНИЕ В ХАРЬКОВ

Напомним, что в ходе переговоров между премьерами России и Украины двусторонние договоренности отнюдь не исчерпывались условиями экспорта газа. Речь шла о возобновлении проекта транспортного самолета АН-70 во имя конкурентоспособности на европейском рынке. А также – о соглашении по производству ТВЭЛов для украинских АЭС с российским Росатомом, а не с американским «Вестингаузом». А также об участии российских инвесторов в приватизации одного из крупнейших нефтехимических предприятий России – Одесского припортового завода. Так нам все это нужно или не нужно?

Может быть, у нас уже размножен в тысяче копий и покоряет голубые дали хваленый «Суперджет»? Может быть, мы достигли успеха в контракте по реконструкции АЭС в Болгарии? Может быть, у нас вполне достаточно дееспособных предприятий по производству аммиака и азотных удобрений – или мы предпочитаем сотрудничество в этой сфере с Эстонией?

Нет? Тогда не стоило мешать Владимиру Путину, независимо от согласия или несогласия с иными его действиями, предложениями или жестами, независимо от того, кем его обзывают или на какие рейтинговые места суют международные борзописцы. Потому что после семи лет (с 2002 года) пустопорожних разговоров о модернизации и диверсификации своей экономики и звонких, но не менее пустопорожних политических наскоков на соседей вспомнил о том наследии советских производственных цепочек, включающем КБ имени Антонова, – том наследии, которое и дает возможность для этой диверсификации. Если даже его к этому подтолкнула Юлия Тимошенко – например, своим публичным заявлением о том, что сокращение объемов импортируемого газа связано с решением задействовать не дурацкую ветряную, а атомную энергетику, то это еще не повод для того, чтобы бить его по рукам. Хотя бы потому, что три вышеназванных предмета индустриального партнерства – способ создать квалифицированные места работы прежде всего для российских рабочих рук.

По существу Путин продолжил разговор с украинской стороной, прерванный еще в конце правления Ельцина, когда Киев представлял тогдашний вице-премьер и опытный промышленный руководитель Олег Дубина – стоило тогда приложить немногие усилия, и этот вполне вменяемый человек стал бы новым президентом Украины. Переговоры тогда включали долгосрочные договоренности между атомщиками и авиаконструкторами, и проходили, естественно, в Харькове – где и назначена повторная встреча Путина и Тимошенко.

Юлия Тимошенко, спору нет, далеко не самый податливый и надежный партнер, и при обсуждении с нею любого предмета надо пристально следить за руками. Но при всей ее известной склонности к популизму это вполне трезвая личность, когда речь идет о базовых экономических проблемах. И опять же, если даже ее хлопоты о коллективах специалистов, которые могут развалиться, мотивированы не более чем желанием немного расширить свой электорат на востоке Украины, то эта игра на два порядка больше стоит свеч, чем прежние политические заигрывания с «перспективными» претендентами на наследство Ющенко.


МЫ СВОИХ ВЫБИРАЕМ ПИТОМЦЕВ

Я не знаю, какой именно кремлевский советник анонимно нашептывает украинскому корреспонденту интригующие версии о раскладах в Москве. Однако круг той публики, которая деятельно топталась на украинском направлении с выгодой для себя, но с унизительным результатом для нашей страны, хорошо известен. Так, Фонд эффективной политики в ущерб нашим отношениям с восточноукраинскими промышленными элитами три года подряд пропихивал на роль преемника Кучмы западноукраинского юриста по фамилии Медведчук. Дошло в итоге до того, что одни пиар-менеджеры заподозрили других в присвоении средств, а сам Кучма выставил Москве серьезные претензии, что закончилось и для нашей, и для киевской стороны одинаково невыгодным исходом – а именно делом Гонгадзе, плавно переходящим в «оранжевую революцию». В свою очередь, команда Ефима Островского и Петра Георгиевича Щедровицкого опекала отдельный список «молодых да ранних» украинских политиков под названием «Озимое поколение» (трансформированное название ранее с треском провалившегося российского предвыборного списка «Поколение рубежа») во главе в Валерием Хорошковским. Это «напомаженное существо с маникюром и педикюром и с бриолином на волосах» (характеристика Тимошенко) ныне занимает должность первого заместителя главы Службы безопасности Украины, которая только что официально объявила в розыск кандидата в президенты Инну Богословскую за ее предложение придать Севастополю официальный статус российско-украинской территории, а своему ведомственному НИИ присвоило имя гауптштурмфюрера СС Романа Шухевича.

Ближайшие коллеги тех российских персонажей, которые обхаживали Хорошковского в 1997 году, сегодня работают на Арсения Яценюка, которого, по совпадению, еще в его пору работы в украинском Минэкономики именуют «киндер-сюрпризом». Единственное оправдание их кропотливого труда на сегодня состоит в том, что господин Яценюк что-то публично выдавил из себя по поводу невыгодности для Украины газопроводного проекта Nabucco. Хотя эта невыгодность и без того лежит на поверхности и не является секретом и для Виктора Ющенко, который на июньской конференции по этому вопросу получил от европейских партнеров не более чем статус наблюдателя.

Однако даже провинциальным украинским обозревателям сегодня прекрасно известно, что Арсения Яценюка обслуживает российская фирма во главе с выходцем из «кружка Щедровицкого» Тимофеем Сергейцевым. Патриотическая риторика этого имиджмейкера, являющегося одновременно публицистом, позволяет задаться вопросом о том, есть ли у кандидата сколько-нибудь осмысленная экономическая программа? И какая логика вообще кроется за этим выбором, кроме фантома «поколения за рупь ежа», вылетевшего из пробирки «организационно-деятельностных игр»? И будет ли, соответственно, результат более убедительным, чем кампания Сергея Кириенко на пост мэра Москвы, которая не оставила в памяти ничего, кроме анекдота о ежике, который топочется по лужку и испытывает щекотку?

Можно обижаться или сердиться на Юлию Тимошенко за то, что она предпочла московскому «Имидж-Консалту» чикагскую команду Ларри Гризолано – ближайшего партнера Дэвида Аксельрода, который обеспечил невозможную, как всем казалось, победу Барака Обамы над Хиллари Клинтон в американских праймериз. Но ей достаточно было поглядеть на билборды с портретом кабинетного мальчика Яценюка с искусственно приделанной военной выправкой, чтобы бесповоротно убедиться в том, что растерявшие все навыки после отмены в России прямых губернаторских выборов московские политтехнологи если на что и способны, то разве что на распространение сплетен.


ИГРЫ НА РАЗВАЛИНАХ

Как-то мне попался в руки документ 1988 года издания, который предписывал всем руководителям крупнейших заводов Ленинграда отправиться на Байкал для участия в организационно-деятельностной игре под названием «Лель». Что думали главные инженеры, разглядывая странное распоряжение обкома, и чем им помогла эта игра в совокупности почему-то с чтением трудов фон Хайека, остается только догадываться. Однако в то время союзный бюджет, равно как и отраслевой, позволял отвлечься даже на придури, в которые поверг партию кружок Щедровицкого. Сегодня, когда на развалинах Ижорского завода немцы снимают фильмы о последних днях Берлина, государственным деятелям, и дипломатическому ведомству в том числе, должно быть, как представляется, не до игр.

Аргументы против того, чтобы иметь какие-либо дела с Юлией Тимошенко, звучали много раз, в том числе и от тех, кто сам имел с нею самые теплые отношения, но как-то об этом запамятовал. Досье на ее американскую пиар-команду с устрашающими комментариями уже опубликовал известный спецрепортер «Украинской правды», по совпадению работающий на «Коммерсант». Вряд ли, впрочем, этот перечень, поражающий воображение досужей публики, сильно удивит специалистов: в его составе – до мозга костей технологи, не хуже и не лучше тех, кого нанимала в 2004 году команда Виктора Януковича. Или тех, кого привлек Александр Лукашенко для «очистки» имиджа Белоруссии в Европе. Или тех, чьими услугами пользовалась администрация Петербурга для улучшения пиара международного экономического форума.

Вообще говоря, с того момента, как Москва и Вашингтон договорились о партнерстве по части доставки военных грузов через российское воздушное пространство, предъявлять нашим ближним соседям претензии в «шурах-мурах» с Западом не только нечестно, но и как-то глуповато. Тем более когда соседи перед лицом кризиса вынуждены выбирать: либо жертвовать сохранным, развитым и производительным хозяйством, либо кредитоваться у МВФ, если в кредите отказывает Москва.

С соседями, которым по определению тяжелее, чем нам, можно поступать, конечно, по-разному: не давать кредитов никому, давать в зависимости от поведения сегодняшних лидеров или давать выборочно под исполнимые двусторонние программы, которые сработают в пользу отраслей и людей, а не этих лидеров. Выбор зависит всего-то навсего от образа будущего того пространства, которое было общим Отечеством. Если же говорить о критериях поведения конкретных лиц, которые имеют значение для уровня партнерства, то хотя бы по случаю 60-летия Второй мировой можно было дифференцировать подход к тем, кто чтит память о павших воинах единого Отечества, и теми, кто на нее плюет.


ПРИДУРИ И ПРИНЦИПЫ

В Варшаве Владимир Путин дал неплохой урок исторической памяти, напомнив об участии Польши в разделе Чехословакии – счел необходимым дать урок, хотя рисковал нарваться на дополнительный конфликт: ведь одной из целей его визита было смягчение польской позиции по Nord Stream. Теперь местные злопыхатели усматривают в его месседже почему-то намерение поссорить Польшу с Украиной, хотя источник и предмет этой ссоры находится во Львове, а не в Москве.

Столь же последовательно можно было вести себя и с Белоруссией, не дожидаясь точки кипения, после которой начинается серия сепаратных акций – вроде совместных маневров с украинскими ПВО или трехстороннего соглашения по безопасности воздушного пространства с той же Украиной и Польшей. Но нельзя не заметить, что последние два сепаратных акта, равно как и не слишком горячее желание возглавить ОДКБ, следуют с белорусской стороны после так называемой «перезагрузки» – то есть после того, когда общий дом, в который приглашают, вдруг оказывается проходным двором для американской авиации.

Ведь Россия тоже как-то себя ведет, и ее поведение может вызывать вопросы, а если нам сколько-нибудь важны отношения с соседями, мы не можем делать вид, что этих вопросов нет. Если мы хотим, чтобы один из наших соседей – к другим это требование почему-то не обращено – признал Абхазию и Южную Осетию, мы не можем игнорировать вопросы, возникающие у этого соседа по поводу, например, приватизации абхазской железной дороги. Такова жизнь: у кого-то из соседей придури, а у кого-то принципы, и все это приходится иметь в виду, прежде чем пускаться в размены того, что не меняется.

Однако из последних наших политических действий, по крайней мере из последнего раунда взаимонепонимания с Украиной, можно сделать вывод о том, что стратегические решения у нас принимаются вовсе без участия политиков, дипломатов и общественности, а следуют капризу отдельно взятой корпорации – той самой, интересы которой премьер отстаивал в Варшаве. Когда эта корпорация через колено навязывает Санкт-Петербургу свой небоскреб, а губернатор и два вице-губернатора в этот момент делают вид, что их нет, создается впечатление, что последнее слово в принятии решений не принадлежит ни премьеру, ни президенту. А когда на этом фоне аналитик-«щедровитянин» вещает с трибуны международного форума о «смерти архитектуры» – опять же в Петербурге, а не где-нибудь, – то возникает уже состояние, когда под собой не чуешь страны. И убеждение в том, что карантинные мероприятия необходимы не только в Киеве, но и в Москве; что либо Россия стряхнет налипшую внешнюю и внутреннюю конъюнктурную грязь со своих крыльев, либо никакой России не будет.

В 1993 году депутат Верховного Совета Сергей Бабурин, наслушавшись от абхазских лидеров насмешек в адрес Бориса Ельцина, к изумлению для них заявил: «Только не забывайте, что это руководитель моей страны». Корпоративные топ-менеджеры таким чувством принадлежности к стране, похоже, обладают в куда меньшей степени. Равно как и некоторые кремлевские советники. В том числе и те лица, которые готовили личную встречу президентов России и Белоруссии в городе Сочи.

Между тем чувство родины, исторической, большой родины, только и может остановить процесс, развивающийся по кальке 1915-го или 1988-го года – тот самый процесс, на исходе которого самые крупные и уверенные в себе концерны и корпорации вдруг начинают удивляться, что остались у разбитого корыта.


Количество показов: 5789
(Нет голосов)
 © GLOBOSCOPE.RU 2006 - 2024
 E-MAIL: GLOBOSCOPE@GMAIL.COM
Русская доктрина   Институт динамического консерватизма   Русский Обозреватель   Rambler's Top100