12.11.2009

Константин Черемных

ОЧИСТКА СЛОВА ОТ ШЕЛУХИ. Часть 2

Заметки на полях независимого доклада «Модернизация России как построение нового государства»

Окончание. Начало см. здесь: http://www.globoscope.ru/content/articles/2715/

ПРЕДПОСЫЛКА МОБИЛЬНОСТИ

Возможно, именно в расчете на не вполне подготовленные умы Пономарев, Ремизов и соавторы все же преподносят ситуацию в стране лучше, чем она есть – хотя более оптимистичный и не вполне освободившийся от европейских иллюзий Вячеслав Иноземцев очень уместно напоминает, что прежде чем выбраться из болота, русский человек должен осознать, что он в нем сидит. Только стремлением избежать травмирования психики читателей можно объяснить разбавление перечня чрезвычайных мер рекомендациями по развитию туризма – отрасли, вообще не совместимой с чрезвычайными ситуациями; признание массовой армии неотъемлемым признаком общества модерна без каких-либо последующих упоминаний об армии и военной политике; наконец, «компромиссную» характеристику модернизации в ее политическом выражении как «мобилизации для элиты и либерализации для общества».

Последний компромисс призван разрешить дилемму, которой мучается экспертное сообщество, а именно: модернизация – это либерализация или мобилизация? Однако нельзя не заметить, что на фоне этих метаний интеллигенции вполне однозначно высказывают свою позицию прочно укорененное чиновничество – в лице, к примеру, вице-премьера Александра Жукова, суждение которого о том, что мобилизация есть откат к советским временам, даже не комментируется прессой, поскольку, очевидно, считается вполне мэйнстримным.

«Либерализация для общества», в том числе в форме поблажек для партий, обосновывается нуждой в вертикальной мобильности. При этом авторы, в отличие от своих ближайших коллег и единомышленников (В. Иноземцева в том числе), не считают размножение партий обязательным условием модернизации.

Здесь возникают два вопроса: во-первых, кто сегодня больше готов к мобилизации – элита или общество? Во-вторых, являются ли либеральные послабления обязательным условием вертикальной мобильности?

Что касается элиты, то ее коллективный портрет стал в последние месяцы более выпуклым и четким, чему способствует еще одна позитивная тенденция, происходящая из того же полуосознанного коллективного инстинкта самосохранения: впервые за много лет, а если точнее, то с октября 1993 года, появились публичные результаты расследований с перечислением имен виновных как в технических, так и в экономических катастрофах.

Вслед за перечнем персон, прокуковавших аварийное состояние Саяно-Шушенской ГЭС и, соответственно, несущих ответственность за гибель ее работников и многомиллиардный ущерб для бюджета, увидел свет доклад Иноземцева и Кричевского «Постпикалевская Россия», содержащий не только констатацию фактов массового вывода прибыли компаний в оффшоры, но и детальные рекомендации правового характера. Нельзя сказать, чтобы Госдума тут же устремилась готовить поправки к законам, пересматривающие предмет залога при кредитовании частных корпораций госбанками или регламентирующие механизм национализации через банкротство. Тем не менее, депутатский проект национализации в отдельно взятом Пикалево все же оказал действие на владельцев системообразующих заводов. Нельзя сказать, чтобы олигархи поспешили закрывать оффшорные фирмы. Тем не менее, они не осмелились открыто саботировать ужесточение антимонопольного законодательства.

Столь ли необходимым оказалось здесь партийное вмешательство, или достаточным было «пробуждение» Счетной палаты? Кстати, точно так же могла бы «пробудиться» и Генпрокуратура, и Следственный комитет, а финансовой разведке сам Бог велел отреагировать на такую информацию. Впрочем, о мотивах действия и бездействия контрольных и иных органов судить не нам, а главе государства. Для нас важен пример обратной связи между обществом в лице двух независимых аналитиков и государством в лице Счетной палаты и депутатской комиссии. Действенность такой обратной связи, равно как и внимание президента к независимому писателю Максиму Калашникову, иллюстрирует готовность к вертикальной мобильности. Потому что ее условие – это способность власти видеть, слышать и оценивать рядовых граждан. И если первое лицо страны может вычленить человека из массы, а ценную идею – из нагромождений представлений и предубеждений, и обладает при этом таким существенным подспорьем, как личный блог, то при чем тут многопартийность и выборы? И вообще, кто сказал, что для модернизации набор хаотически конкурирующих структур ценнее, чем набор взаимодополняющих идей?

ПРЕЖДЕ ЧЕМ СТРОИТЬ «ПАРАЛЛЕЛЬНУЮ ВЕРТИКАЛЬ»

Чтобы, по выражению авторов доклада, модернизация стала строительством нового государства, способности власти слышать идеи недостаточно: требуется желание их применить, а оно зависит от того, как власть оценивает общество. В апреле этого года премьер Владимир Путин объяснял целесообразность сохранения «плоской» системы подоходного налога буквально так: «Мы с вами не можем администрировать должным образом. Если мы вернемся к дифференцированной ставке... опять никакой социальной справедливости не будет».

Достаточно ли у государства правовых механизмов и институтов, чтобы избавиться от этого «неумения администрировать»? Это вполне уместно было обсудить, когда в Конституционном суде рассматривался вопрос о продлении или отмене моратория на смертную казнь. Превентивная подготовка корпуса трансформационной («модернизационной») элиты, о котором вслед за коллективом «Русской доктрины» пишут Пономарев и Ремизов, имеет смысл лишь в том случае, если его свобода действий будет обеспечена корректировкой уголовного права в части экономических преступлений. После этой корректировки и уместны преобразования в МВД, о необходимости которых упоминают авторы. И новые подразделения должны обладать не только силовым, но и интеллектуальным потенциалом – возможно, путем усиления за счет состава финансовой разведки и кадров бывшей налоговой полиции, ныне трудоустроенных в ФСКН и СКП.

Другие нововведения, разумеется, должны коснуться практики начисления дивидендов в крупных корпорациях (для чего в США и создано одно из новых контрольных ведомств). Конечно, будут жалобы, стоны, возможно, шантаж. Однако практика показывает, что одного показательного дела бывает достаточно для психологического воздействия на целую социальную группу с идентичной формой и манерой присвоения. Кризис – подходящее время, чтобы напомнить о том, кто кому больше обязан – олигархат государству или государство олигархату. На вербальном уровне такие предупреждения уже звучат. Лесопромышленник Смушкин, вякнувший по поводу желательной приватизации лесов, заткнулся после высказывания премьера о том, что скоро, дескать, некоторые «приватизируют воздух и заставят нас за него платить», – хотя явно рассчитывал на свой особый статус в связи со старым знакомством с Дмитрием Медведевым, а также с 80% американской принадлежностью своей компании.

В этой спонтанной реакции главы правительства весьма ощутима здоровая, естественная злость на распоясавшееся сословие, от которого требуется защитить общество. Эта злость радует: вербальная способность ставить наглецов на место может быть подкреплена законодательно, и возможность этого доказана успехом введения в УК статьи об ответственности за манипуляции на фондовых рынках, а ранее – о полномочиях Фонда страхования вкладов.

Вторая система мер, которую коллектив «Русской доктрины» рассматривал как первоочередную, затрагивала сферу массовой информации. Любопытно, что даже Михаил Ходорковский считает сколько-нибудь интеллектуально дееспособной лишь ту интеллигенцию, которая «не добита гламуром». «Дегламуризация» электронных СМИ – не столь сложная задача, как это может показаться. На нашей недавней памяти тележурналисты легко и скопом отмежевывались от своих кумиров-владельцев, и столь же легко заменили в своем информационном меню традиционную сладострастную чернуху на жизнерадостный позитив.

Сегодня полезно, разумеется, не возвращение к чернухе, а правдивая социальная фактура крупным планом – вплоть до предельно экстремальных сюжетов, новый императив «иди и смотри», как назывался один из самых беспощадных к зрителю фильмов о войне – кстати, его новое появление на экране ничуть не повредило бы воспитанной на беззубых и бестолковых исторических учебниках душе десятиклассника.

МОДЕРНИЗАТОРЫ – НЕ ТОЛЬКО УЧЕНЫЕ

Та справедливая оценка, которой Пономарев, Ремизов и соавторы дают сегодняшнему среднему школьному образованию, должна быть дополнена программой поистине революционной реформы, в которой так называемая «инноватизация» должна быть подчинена двум задачам: а) ясному и недвусмысленному раннему нравственному обучению, жесткому и без всякого сусального налета объяснению, что такое хорошо и что такое плохо, с примерами, за которыми далеко ходить не требуется; и б) столь же раннему выявлению навыков, склонностей, способностей и призваний и, соответственно, ранней специализации – в том числе и для перспективной государственной службы. И именно будущие чиновники, отобранные по психологическим методикам, которые вполне доступны, должны проходить курс с особыми требованиями, в том числе, разумеется, с начальной военной подготовкой.

«Ордена меченосцев» и «параллельные вертикали» не сваливаются с потолка – они воспитываются. Младшие – особым, отдельным воспитанием, где мотивация служения становится естественной и главной силой, движущей формирующейся душой, а настрой на преодоление зла соединяется с настроем на преодоление собственной слабости. Старшим, уже наполовину сформированным кое-как, будет труднее; их государству важно найти и с этого момента не потерять. Поэтому тот потенциал, который худо ли, бедно ли, но набран в организациях вроде движения «Наши», не должен быть разбазарен, независимо от того, какие должности занимают гг. Сурков и Якеменко.

Где концентрируется самый ценный для общества потенциал зрелого поколения? Разумеется, там, где сосредоточена квалификация с навыком производительного труда, – в тех самых осколках советского модерна, которые (часто презрительно) называются моногородами. Если сказали «А», надо сказать «Б»: если признаем дефицит трудовой этики, то оазисы, где такая этика сохранилась, должны быть предметом особого внимания. Независимо от того, какая судьба ожидает конкретные производства. Если производство вместе с городом закрывается, кадровый потенциал должен быть превентивно прикомандирован к другому месту служения. Само собой, технологическая модернизация неизбежно требует восстановления и преимущественного развития специального образования взрослых.

Это образование должно включать и обучение наставничеству. Совершенно справедливо ставя в первый ряд задачу преодоления бездомности, в том числе с использованием некоторых методов советской педагогики, следует напомнить, что эти самые успешные методы представляют собой едва ли не в первую очередь методы организации трудового обучения.

Самой адекватной реакцией модернизирующегося – и мобилизующегося – государства на демографический кризис является максимальное использование трудового потенциала. В том числе, как и предлагают авторы доклада, восстановление системы лечебно-трудовых учреждений. Но этой верно поставленной задаче не должны противоречить реформы в остальной, основной части исправительной системы. Недостаточно просто взять и выпустить половину заключенных, не позаботившись о той среде, в которой они будут жить. Заключенные должны получить столь же сильную мотивацию к общественно необходимому труду, как будущие чиновники – к служению на своем поприще. Кстати, исправительные учреждения целесообразно сделать одной из сфер обязательной практики для будущих чиновников, а отличие в этой практике рассматривать как один из плюсов при ранней аттестации. И даже более валидный показатель, чем результат ЕГЭ.

Помимо молодых людей с отклоняющимся поведением существует еще и трудовой резерв из молодых людей, от природы обиженных вербальным интеллектом, но хорошо тренируемых в части ручных навыков. Эта недооцененная армия, часть которой бесцельно просиживает штаны в домах-интернатах, может успешно компенсировать часть потребности в рабочей силе, сегодня удовлетворяемой за счет привлечения мигрантов. И соответственно, отпадет излишняя потребность в спецотрядах по борьбе с «этническими мафиями».

Еще одним средством предупреждения депопуляции, вынужденно замещаемой в регионах приезжей рабочей силой, является целенаправленное создание преимуществ для получения земли уроженцам данной местности, которую уже сегодня успешно внедряет Ленинградская область.

НЕ НАДО ПРИБЕДНЯТЬСЯ

Таким образом, дополняя определение модернизации как «преодоления отставания», следует включить в него параметр эффективности использования трудового потенциала. Этот параметр измерим, и соответственно, по его показателю можно более надежно судить об управленческих способностях регионального административного (и партийного) руководства, чем по «повышению энергоэффективности».

Возвращаясь от социального аспекта модернизации к технологическому, необходимо признать: принуждение к инновациям, о котором говорил Владислав Сурков, столь же важно, как и все прочие мобилизационные средства. Только в первую очередь следует признать, что дефицит технологий преувеличен и что их внедрение – более приоритетная проблема, чем приобретение.

О том, что в стране «залеживается» без применения огромное количество прогрессивных технологий, известно не одному Максиму Калашникову. В ходе дискуссий в Экономическом клубе «Известий» была не только описана с цифрами и схемами разница между российской и европейской практикой строительства дорог, но и названы некоторые причины отечественного отставания в этой области. Цитирую Алексея Реута:

«Страшную тайну мне открыл Алексей, владелец небольшой фирмы по укладке дорог. Дело делается так. Заказчик за взятку получает подряд на строительство дороги. Приходит на асфальтовый завод и говорит: положите в асфальт меньше минерального порошка и битума, но дайте откат. Желание клиента – закон, и завод делает рыхлую массу, с виду неотличимую от асфальта. Подрядчик получает откат и строит некачественную дорогу. Делится с комиссией, принимающей работу. Через год асфальт в дырах: наш строитель за новую взятку получает новый подряд на ремонт, снова идет на завод и т.п. по кругу. Вот почему наши дороги не только самые плохие в мире, но еще и самые дорогие».

Является ли вышеописанная схема настолько неискоренимой, чтобы опускать руки перед такой схемой и им подобной? Как было сказано выше, есть способы без всяких неконституционных органов, а исключительно за счет поправок в УК, подкрепленных несколькими показательными процессами, адекватно освещенными в СМИ (без церемоний в эпитетах), сделать так, чтобы подрядчики надолго забыли о подобной практике. Что касается формы исправительных работ для вышеописанных правонарушителей, то их выбор целесообразно примерно соотнести с характером деяния – то есть отрядить подрядчика в самую глухую бездорожную зону, заставив испытать все проистекающие тяготы на собственной шкуре.

Не надо прибедняться: за исключением отдельных, очень специальных областей, у нас хватает специалистов, владеющих технологиями. Более того, хорошо известно, где концентрируются соответствующие знания и навыки – в профессиональных ассоциациях. Это живые, реальные, заинтересованные, мобильные союзы, которые для эффективной модернизации на три порядка важнее политических партий. Из них можно рекрутировать квалифицированные экспертные советы при отраслевых министерствах – структура которых, кстати, должна быть также приведена в соответствие с приоритетами сегодняшнего дня. И соответственно, профессионалы будут освобождены от необходимости нелегального лоббизма в парламентских кулуарах, а у законодателей будет больше времени для исполнения своих прямых обязанностей.

Именно профессиональные ассоциации являются для главы государства самым ценным источником знаний о том, какие препоны и как возникают при внедрении технологий. Что касается собственно антикоррупционных мер, то принятый закон достаточно эффективен – если всерьез его применять – для «диагностики» коррупциогенности прочих законодательных актов. В сочетании с действительно модернизаторской системой электронного документооборота и рядом других передовых технологий предупреждение тайного парламентского лоббизма и распределительного лихоимства станет делом вполне реальным.

Согласно русской пословице, начало – половина дела. В технологической модернизации это не преувеличение. Вначале должно быть принято, что этот процесс а) эндогенно, внутренне мотивированный, как подчеркивают авторы доклада. Из этого логически следует, что б) технологии, за счет которых мы хотим добиться прорыва, нужно не разбазаривать, а беречь, противоположное – преступно; в) что технологии, которых у нас действительно нет, должны добываться так, как они добывались испокон веков, то есть не только путем покупки на рынке; г) что реальные, проверяемые достижения должны поощряться, а саботаж, соответственно, караться.

С того момента, когда слово «модернизация» очищается от конъюнктурной шелухи и соединяется с реальной, жесткой и неотложной повесткой дня, с того момента, когда за словами первых лиц страны последуют систематизированные действия, и эти действия с очевидностью для общества дифференцируются сообразно добру и злу, порядочности и продажности, действенности и бессилию, воле и трусости, традиционная этика, которая сегодня действительно кажется полуразрушенной и размытой, восстановится и окрепнет буквально на глазах. Как известно, в нашей, русской, традиционной этике центральный термин – правда. Не заболтать модернизацию значит предпринять ее без дураков, взаправду, со всей ответственностью перед историей и грядущим.

Количество показов: 8525

(Нет голосов)