24.12.2009

Ольга Коваль, Андрей Кобяков

В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ

Полноценный таможенный союз – первый шаг к обретению самодостаточности

Нация, обменивающая свои

земледельческие продукты

на иностранные мануфактурные

изделия, представляет собой

человека без руки,

который опирается на чужую руку.

Эта опора полезна для него,

но она не заменяет собой

недостающей руки –

уже потому, что ее деятельность

находится в зависимости от чужой воли.

Фридрих Лист

27 ноября 2009 года в Минске состоится заседание Межгосударственного совета Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). На повестке дня единый таможенный тариф и проект Таможенного кодекса Таможенного союза. Единый таможенный тариф должен вступить в силу с 1 января 2010 года, Таможенный кодекс – с 1 июля 2010 года. Продвижение по пути создания и укрепления интеграционной группировки на базе Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана имеет отчетливое геоэкономическое измерение.

СОЗДАТЬ СВОЙ «МИР-ЭКОНОМИКУ»

Судя по регулярно появляющейся в СМИ информации, процесс формирования Таможенного союза и Единого экономического пространства в рамках стран-участниц ЕврАзЭС идет полным ходом. Создание единой таможенной территории предполагает применение единой ставки ввозного таможенного тарифа по всем видам товаров, отмену таможенных границ между государствами-участниками Таможенного союза (белорусско-российской – с 1 июля 2010 года, казахстанско-российской – с 1 июля 2011 года) и перенос всех видов государственного контроля (за исключением пограничного) на таможенную границу союза.

В случае реализации всех намеченных мероприятий уже в следующем году на «поле» мировой экономики может появиться новый реально действующий игрок – Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана. Сила его будет определяться тем, насколько согласованной и единой будет внешнеэкономическая политика трех стран. И если формируемый таможенный союз действительно станет первым шагом к углублению экономической интеграции, у стран-участниц появится реальный шанс не только изменить свой статус в существующей системе международного разделения труда, но и превратиться из винтика мировой экономики в настоящий «мир-экономику».

Термин «мир-экономика» был предложен выдающимся французским историком Фернаном Броделем. Согласно концепции Ф.Броделя, в истории постоянно реализуется объективный и закономерный процесс формирования относительно замкнутых макрорегиональных хозяйственных комплексов – «миров-экономик», каждому из которых его внутренние связи и обмены придают определенное единство. Замкнутость «мира-экономики» является выражением самодостаточности, для чего, прежде всего, необходимы полнота воспроизводственного комплекса, ресурсная самообеспеченность и достаточная емкость внутреннего рынка.

Большая степень замкнутости экономики обеспечивает стабильность воспроизводства, делает его слабо чувствительным к резким кратковременным колебаниям мировой конъюнктуры. При этом для улавливания импульсов долговременной структурной динамики «закрытая» экономика должна сочетаться с открытостью общественной системы, его научно-технической и социально-экологической подсистем. Кроме того, эта экономическая система должна иметь встроенные институциональные и организационные механизмы, обеспечивающие динамичность развития (антимонопольная политика, поощрение внутренней конкуренции, распространение передового опыта и др.).

В рамках современных интеграционных процессов, направленных на создание «миров-экономик», решаются также задачи оптимизации и модернизации производственных и организационных структур национальных компаний. Например, получив возможность действовать в рамках «экономического пространства континентального масштаба», европейские предприятия получили дополнительные конкурентные преимущества с помощью как увеличения своих размеров, углубления специализации на более крупном, чем национальный, рынке, так и быстро развивающегося межфирменного сотрудничества, создающего возможности для использования кооперирующимися фирмами взаимодополняющих качеств. Неслучайно с этой целью в ЕС еще с 1967 года разрабатывался статус «европейской акционерной компании», которая подчинялась бы юрисдикции ЕС, а не отдельных стран-членов.

Относительная открытость «мира-экономики» может быть связана, во-первых, с естественной внешней экспансией преуспевающего «мира-экономики» (расширение хозяйственного пространства), во-вторых, с необходимостью достройки недостающих звеньев воспроизводственного комплекса, так как его замкнутость является идеальным, но не всегда фактическим состоянием. Открытость «миров-экономик» приводит их к столкновению на геоэкономической арене, что внешне выражается в борьбе за сырьевые, энергетические, экологические и прочие ресурсы и рынки сбыта. По существу же, это борьба за экономическое могущество.

Даже без проведения специального анализа очевидно, что на протяжении веков Россия (позже СССР) развивалась как классический самостоятельный «мир-экономика». Такое развитие было совершенно органичным и обусловлено комплексом природных, демографических, исторических, политических и социо-культурных факторов. Развитие в качестве «мира-экономики» является для России вместе с ее соседями в настоящее время императивным условием сохранения собственной геоэкономической субъектности. В противном случае Россия неизбежно со временем окажется поглощенной одним или двумя чужими «мирами-экономиками», где ей в любом случае будет уготован статус периферии. То же самое относится и к другим странам, возникшим на обломках СССР. Поэтому взятый ориентир на экономическую реинтеграцию, по сути, является единственно возможным достойным ответом на жесткие вызовы глобализации.

МИРОХОЗЯЙСТВЕННАЯ ОПТИМИЗАЦИЯ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ

Ни для кого не секрет, что современное мировое хозяйство весьма неоднородно. Мировой ВВП растет, а «расслоение» усиливается – богатые страны становятся еще богаче, а бедные – еще беднее. Важнейшей, хотя и не единственной, причиной этого является пресловутое международное разделение труда как форма специализации стран в рамках мировой экономики. Считается, что разделение труда, любая специализация – это благо, неизбежный процесс, объективный и естественный, как законы природы.

Безусловно, разделение труда – важнейшая основа современной цивилизации. Основа, без которой современный мир не был бы таким, каким мы его знаем. Однако, как любое явление, разделение труда имеет свои плюсы и минусы.

Основными доводами в пользу разделения труда выступают повышение производительности труда, общий рост объема производства, снижение себестоимости, повышение качества производимой продукции и оказываемых услуг. При этом нельзя забывать, что любое разделение неизбежно влечет за собой необходимость последующей кооперации, объединения, сотрудничества, обмена. Когда подобные зависимости возникают и развиваются в рамках национальной экономики, проблем нет. Данные связи только усиливают национальную экономику.

Совсем другой вопрос – уровень мировой экономики. Противоречия, конфликты, войны и прочие формы насилия на межгосударственном уровне имеют, к сожалению, постоянный характер и вряд ли в ближайшее время канут в лету. В таких условиях любая специализация страны в производстве товаров и услуг влечет экономическую и, почти всегда, политическую зависимость от других стран-участниц международной торговли, потерю национальной безопасности. И чем более узкой является специализация страны, тем сильнее угроза для ее национальной безопасности.

Сторонники «открытой экономики» обычно обосновывают свое негативное отношение к протекционизму ссылками на необходимость оптимизации мирохозяйственных связей, и еще шире – оптимизации глобальных экономических пропорций. Кратчайшим путем к такой оптимизации, по их мнению, является господство стихийных рыночных сил, а протекционистская деятельность государства искажает их оптимизирующую функцию.

Однако мировое сообщество принципиально существует в форме сообщества суверенных национальных государств. Поэтому оптимизация глобальных экономических пропорций, в случае если она подрывает основы национального воспроизводства или противоречит иным существенным целям национального развития, неприемлема для тех стран, чьи интересы оказываются в результате такой «оптимизации» ущемленными.

Абсолютизация принципа «свободы торговли» недопустима. Он должен быть соотнесен с основополагающим принципом стабильности воспроизводства на национальном уровне, и в этом смысле он выступает в качестве вторичного и подчиненного по отношению к стратегии экономической безопасности, а в более широком плане – вообще к концепции экономического суверенитета.

КРАПЛЕНЫЕ КАРТЫ «СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ»

Как известно, активными сторонниками специализации стран, либерализации внешней торговли, углубления международного разделения труда были английские политэкономы конца XVIII – начала XIX вв. Адам Смит и Давид Рикардо.

Давид Рикардо в 1817 году, обосновывая принцип «свободной торговли», сформулировал положение о взаимовыгодном характере межстрановой торговли и эффективности международного разделения труда, определяемого «сравнительными издержками производства» в разных странах, то есть базирующегося на естественных сравнительных преимуществах отдельных стран в производстве тех или иных товаров. Данное положение приобрело в последствии широкую известность и получило название «теоремы Рикардо». Д.Рикардо писал: «При системе полной свободы торговли каждая страна, естественно, затрачивает свой капитал и труд на такие отрасли промышленности, которые доставляют ей наибольшие выгоды. Это преследование индивидуальной выгоды самым удивительным образом связано с общим благом всех. ...Утилизируя наиболее действенным образом все те силы, которые дает нам природа, этот принцип приводит к самому эффективному и наиболее экономному разделению труда между разными нациями».

Наверное, именно с этого периода и возобладала идея о «полезности» для «диких» стран специализации и внешней торговли с развитыми странами – лидерами цивилизационного развития. Выгода действительно имеет место, но она носит краткосрочный характер, потому что в долгосрочной перспективе все может закончиться потерей независимости.

Уже давно не секрет, что современные теории свободы международной торговли отвечают в первую очередь интересам развитых стран – лидеров мировой экономики. Проблема в том, что другие теории, которые могли бы объективно отражать интересы всех участников международного обмена, пока не приобрели общественного признания.

Причина несоответствия теории «свободной торговли» интересам очень многих участников международных экономических отношений заключаестя в том, что изначально страны, вступающие на путь экспортноориентированной экономики, находятся на разном уровне экономического развития. Читаем у Ф.Броделя:

«Разделение труда в мировом масштабе (или в масштабе одного мира-экономики) не было соглашением равных партнеров, согласованным и доступным для пересмотра в любой момент. Оно устанавливалось постепенно, как цепь зависимостей, определявших одни другие. Неравный обмен, создатель неравенства в мире, и, наоборот, неравенство мира, упорно создававшее обмены, были древними реальностями. В экономической игре всегда существовали карты лучше других, а иной раз (и часто) крапленые».

Таким образом, международное разделение труда обусловлено не только «естественными предпосылками» и «сравнительными издержками», но и является отражением еще более фундаментального общественного явления – неравенства. В результате тезис А.Смита и Д.Рикардо о взаимовыгодном характере мировой торговли и международного разделения труда часто интерпретируется абсолютно ложным образом: мировая торговля способствует росту экономики слаборазвитых стран, и тем самым, якобы, дает им шанс подтянуться до уровня стран-лидеров.

Однако «взаимная выгода» мировой торговли вовсе не означает, что эта выгода пропорционально распределяется между странами: выгода одних (высокоразвитых) оказывается многократно больше выгоды других (слаборазвитых).

Исследуя различные аспекты развития мировой экономики с XV века, Ф.Бродель пришел к выводу, что почти всегда углубление специализации в рамках международного разделения труда являлось не только отражением неравенства, но и инструментом закрепления, дальнейшего углубления неравенства между странами:

«Страна бедна, потому что она бедна», – скажем более ясно, потому что она уже была бедной или оказалась заранее в «порочном круге бедности…» «Экспансия вызывает экспансию» – это означает, что какая-то страна развивается, потому что она уже развивалась, потому что она оказалась вовлечена в более раннее движение, которое давало ей преимущество. Таким образом, прошлое всегда говорит свое слово. Неравенство мира обнаруживает структурные реальности, очень медленно утверждающиеся, очень медленно исчезающие».

Понятно о чем писал Бродель. Непонятно, что делать странам, которые когда-то по каким-то (уже неважно каким) причинам попали в разряд отстающих, а ведь таких большинство – шесть миллиардов против одного. Размышления наводят на философский вопрос вообще о возможности равноценного (справедливого) обмена в планетарном масштабе. Ясно одно – в условиях узкой межстрановой специализации равный обмен невозможен.

СТАТЬ МЕРКАНТИЛИСТАМИ

Замечательный анализ предложенных Смитом и Рикардо теорий международной торговли проделал еще во второй половине XIX века немецкий ученый Фридрих Лист в своей работе «Национальная система политической экономии». Не отрицая их теорий полностью, Ф.Лист, однако, расставил приоритеты, поставив национальную безопасность на первое место, а экономическую выгоду на второе. В той же работе он привел совершенно замечательный пример вынужденной протекционистской экономической политики из истории России начала XIX века.

«Если бы иностранцы принимали в уплату пищевые продукты и сырье, а также грубые фабричные изделия, которые Россия могла поставлять, если бы не было войн и внешних осложнений, то Россия считала бы долго еще для себя более выгодным свободный обмен со странами, ее опередившими, так как ее культура вообще вследствие этих сношений сделала бы гораздо больше успеха, нежели при протекционной системе. Но войны, блокада континента и ограничительные меры других стран принуждали Россию попытать счастья на ином пути, а не в отпуске сырья и привозе иностранных фабричных изделий. Этими мерами нарушались прежние торговые морские связи России. Сухопутная же торговля с Западной Европой не могла вознаградить ей этой потери. Поэтому она видела себя вынужденной взяться за самостоятельную переработку своего сырья».

Не менее примечательным в современных условиях кажется и тот факт, что когда-то немец призывал собственную страну брать пример с России.

«...Всякая нация, как и всякий человек, не имеет более дорогих интересов, как свои собственные. России нечего заботиться о благосостоянии Германии. Пусть Германия занимается Германией, а Россия — Россией. Вместо того чтобы жаловаться, надеяться и ждать Мессию будущей свободы торговли, было бы гораздо лучше бросить космополитические системы в огонь и поучиться на примере России».

Вопрос о «взаимоотношениях» России с внешними рынками возникает с завидной периодичностью и, как правило, вызывает бурные дискуссии. В современном экспертном сообществе нет единого мнения по поводу внешнеэкономической стратегии страны, хотя особой дискуссии тоже нет. Такое впечатление, что общество устало и пассивно ждет результатов проводимой либеральной политики.

Между тем в предыдущий раз подобные обсуждения имели место в конце XIX века. Народники и «русские ученики» К. Маркса вели спор о необходимости внешних рынков для стран, вступивших на путь капиталистического развития со значительным опозданием по сравнению со странами классического капитализма. Итог полемике подвела изданная в 1898 году книга молодого ученого С.Н. Булгакова «О рынках при капиталистическом производстве», в которой автору удалось убедительно доказать, что судьбы капитализма в России от этого внешнего фактора не зависят.

С.Н. Булгаков показал, что необходимость внешних рынков не существует для тех стран, которые благодаря богатству и разнообразию естественных производительных сил могут обходиться без ввоза. В таких странах капитализм может развиваться на основе внутреннего, им самим создаваемого рынка.

Для России вопросы встраивания в систему существующих мирохозяйственных связей актуализировались с распадом Советского Союза и резкой сменой политического и экономического курса. Что примечательно, ситуация конца XX века не особенно отличалась от конца XIX. В конце 90-х годов XX века Россия по технологическому уровню отставала от развитых стран как минимум на 10-15 лет и опять оказывалась в роли «догоняющего». Но, несмотря на это, позиция России была не так и плоха. Имевшиеся в обществе производительные силы позволяли достаточно быстро преодолеть отставание при умелой государственной поддержке отечественного производителя и ориентации на внутренний рынок. Однако выбор был сделан не в их пользу.

Вообще выбор стратегии социально-экономического развития страны и механизма ее реализации должен осуществляться исходя из национальных интересов, долгосрочных целей и приоритетов развития. Между тем, создается впечатление, что эта давно описанная и доказанная истина для многих в России до сих пор остается неочевидной.

Доминирование принципов либерализма и чрезмерная открытость российской экономики в условиях неспособности отечественного производителя самостоятельно (без государственной поддержки) конкурировать с аналогичными зарубежными фирмами привели к закономерному результату. Экономическая слабость российской экономики, ее технологическая отсталость, деградация материально-технической базы последние двадцать лет неуклонно нарастали, и Россия прочно заняла место на периферии мировой экономики. Избавиться от роли «сырьевого придатка», занять достойное место в сложившейся системе международных экономических отношений очень нелегко. Возможно, более эффективный путь – сопротивляться системе, или даже попытаться ее изменить.

Трудно представить себе современный мир без экономического обмена, без международной торговли вообще. Поэтому, пока международная торговля и международное разделение труда остаются важнейшими элементами экономической картины мира, странам, отстающим от мировых лидеров, целесообразно:

– создавать собственную диверсифицированную экономику, с промышленным ядром, базирующимся на новейших технологиях;

– выстраивать внешнеторговые отношения с развитыми странами таким образом, чтобы вместе с высокотехнологичной продукцией в страну-импортер «перетекали» и «оседали» передовые технологии;

– выступать на мировых рынках не по одиночке, а в союзе с другими странами.

Ф.Бродель отмечает, что некоторые государства, «сознавая свое в общем более низкое положение» по сравнению со страной-лидером, ставили перед собой задачу «любой ценой войти в высшую категорию, возвыситься до центра». Орудием для этого служила экономическая политика меркантилизма. Термин «меркантилизм» наделен историками и экономистами многими значениями, но, как пишет Ф.Бродель, «если какое-либо из этих значений должно возобладать над другими, им должно было бы стать то, которое подразумевает защиту от чужеземца. Ибо прежде всего меркантилизм – это способ себя защитить».

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

Существующий экономический миропорядок базируется на достаточно узкой специализации стран, и порядок этот складывался не один десяток лет. Поэтому страна-новичок, как, например, Россия в начале 90-х гг. прошлого века, вынуждена была подстраиваться, подчиняться, мириться с исторически сложившейся ситуацией.

Для любой страны выгода от внешней торговли должна заключаться не только в получении более дешевых товаров или услуг, но и в получении передовых технологий производства. В реальной практике международных внешнеторговых отношений развитые страны не стремятся делиться своими технологиями: или этот процесс затягивается на десятилетия, или передаваемая технология является устаревшей. Причиной этого является нежелание стран-лидеров экономического развития терять монополию на получение интеллектуальной ренты в масштабах мировой экономики.

Развитым странам выгодна система международного разделения труда, при которой они специализируются на производстве высокотехнологичной продукции или оказании услуг, основанных на передовых технологиях. Очевидно, что спрос на любой товар или услугу ограничен. Все участники мирового рынка не могут торговать только компьютерами, автомобилями, подводными лодками или космическими кораблями. Спрос на подобного рода продукцию конечен, и ему сопутствует спрос на сырье, материалы и т.п. Значит, в условиях «согласия» всех участников мировой экономики со специализацией отдельных стран в производстве продукции с высокой добавленной стоимостью неизбежной становится специализация других стран на поставках продукции с низкой добавленной стоимостью. Сложившаяся картина получила название «осевого разделения труда». Мировое хозяйство разделено на ядро (центр) и периферию. Ядро, в лице стран западной цивилизации, поддерживает экономическую и политическую зависимость стран периферии путем навязывания такой экономической специализации, которая сохраняет лидерство развитых стран.

Экономика современной России чрезмерно открыта и слаба. Активная внешняя торговля не привела к массовому внедрению передовых технологий, полученных от зарубежных партнеров. Возникает закономерный вопрос: какой смысл в поддержании экономических связей, способствующих «национальному обеднению и национальной дряблости»?

Стратегия социально-экономического развития России должна заключаться в переориентации на развитие внутреннего рынка, замещении импорта, поддержке стратегических секторов экономики, сдвиге государственной политики к более активной поддержке национальных производителей и, если говорить более глобально, в формировании собственного мира-экономики, как «экономически самостоятельного куска планеты, способного в основном быть самодостаточным, такого, которому его внутренние связи и обмены придают определенное органическое единство».

Современные условия глобализации делают идею «самодостаточности» (не путать с самоизоляцией) как никогда актуальной и полезной в решении вопросов обеспечения национальной безопасности для многих стран мира, как лидеров, так и аутсайдеров мировой экономики.

Неслучайно все чаще субъектами глобальной конкуренции выступают не отдельные страны, а отдельные регионы, чьи успехи на мировой арене оказываются значительно выше суммы достижений отдельных стран-участниц. Очевидно, что для многих стран мира именно долгосрочная региональная интеграция – единственный способ выжить в условиях глобальной конкуренции и занять достойное место в системе международного обмена.

Весьма успешный пример региональной экономической интеграции (правда, не оформленный юридическим образом) демонстрирует ряд азиатских стран, а именно, Китай, Республика Корея, Гонконг и страны, входящие в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), созданную в 1967 году и включающую в настоящее время 10 стран – Бруней, Вьетнам, Индонезию, Камбоджу, Лаос, Малайзию, Мьянму, Сингапур, Таиланд и Филиппины. Специалисты отмечают, что в последние годы существенно возросла независимость стран Азии от экономической ситуации в США и странах Европейского Союза. Примечательно, что Восточная и Юго-Восточная Азия в гораздо меньшей степени оказалась затронутой нынешним глобальным кризисом, более того, именно этот регион может оказаться в ближайшие годы локомотивом и источником глобального спроса для мировой экономики. Источником подобной независимости является максимально возможная ориентация на использование внутренних ресурсов экономического развития.

Следует также отметить, что основной вклад в возросшую самодостаточность Азии вносил и продолжает вносить Китай, который за последние годы сумел переориентировать на себя основные торговые потоки в регионе и тем самым снизил степень зависимости стран АСЕАН от экспортной выручки из западных стран. При этом Китай продолжает развивать внутренний рынок и снижать зависимость своего экономического роста от внешних факторов, осознанно двигаясь по пути создания азиатского «мира-экономики» с центром в самом Китае.

Очевидно, что идея создания (а точнее воссоздания в новых условиях и на новом уровне) «мира-экономики» с Россией в качестве ядра сейчас актуальна, как никогда, и имеет все шансы для воплощения. Несмотря на все потрясения, наша страна до сих пор еще обладает достаточным количеством ресурсов, включая природные, для формирования самодостаточной, самовоспроизводящейся экономической системы.

В свое время между Ф.Броделем и И.Валлерстайном был спор: первый считал Советский Союз и его предшественников «миром-экономикой», а второй – «миром-империей», подчеркивая политический характер объединения. Этот спор уже, наверное, не так важен и актуален, как важна существующая в настоящий момент возможность создания на территории бывшего СССР союза, основанного на добровольных и взаимовыгодных экономических связях. А выгода от такого объединения очевидна, и создаваемый Таможенный союз представляется важным шагом на этом пути.

Впервые опубликовано: «Однако», №11, 2009 

Количество показов: 6175

(Нет голосов)