06.01.2010

Константин Черемных

РАЗВОРОТ «ТАНДЕМА» Часть 1. ПЕРЕЧЕРКНУТЫЕ СХЕМЫ

Борьба с госкорпорациями – детище наукообразной, но безграмотной идеологической разработки

НОВОГОДНИЕ СЮРПРИЗЫ

Российские печатные издания, в отличие от коллег из The Independent и The Washington Post, имеют обыкновение вместе со всеми широкими массами устраивать себе посленовогодний брейк. А некоторые – даже предновогодний. Так, «Коммерсант» на этот раз попрощался с читателями не позже католического Рождества. О чем, должно быть, сильно пожалел литературный фотореалист Андрей Колесников, лишившийся возможности сочно отпрепарировать целую серию весьма любопытных мизансцен с участием Дмитрия Медведева и Владимира Путина.

Две головы российского тандема под Новый год «зажигали» каждая по-своему. Президент 28 декабря подверг показательному разносу руководителей частных и государственных корпораций за уклонение от инновационной деятельности, причем главе «Ростехнологий» Сергею Чемезову досталось и за фамильярное обращение: «Реплики – это у вас, а все, что я говорю, отливается в граните». Премьер на следующий день во Владивостоке призвал военное ведомство заняться разработкой наступательных вооружений в ответ на американскую систему ПРО: иначе, по его словам, нарушится баланс, и особо защищенные вообразят себя безнаказанными.

Глава государства и глава правительства вели себя с одинаково воодушевленным задором, и явно напрашиваясь на реакцию наблюдателей. Наблюдатели, усматривая в их эскападах признаки обострения конкуренции, упражнялись в версиях о непримиримой внутритандемной борьбе, которая вот-вот выплеснется наружу.

«Стычка Медведева с Чемезовым показывает, что взгляды либералов и консерваторов на будущее госкорпораций и их место в экономике существенно расходятся», – солидно резюмировал обозреватель «Ежедневного журнала» Автандил Цуладзе. С такой же уверенностью эксперт Германского общества внешней политики Александр Рар пояснял, что в наступающем году российская власть наконец определится с выбором «между путем модернизации, который предлагает Медведев, или отклонением от него; между вступлением в ВТО и реинтеграцией бывшего советского пространства».

Это ожидание выбора – и соответственно, внутриэлитного конфликта – еще в середине ноября имело под собой все основания: послание Президента Федеральному Собранию и доклад премьера на партийном съезде, оглашенные с недельным интервалом, хоть и дополняли друг друга, но представляли собой явную полемику. Уж во всяком случае по вопросу о госкорпорациях: представлялось очевидным, что Медведев определенно настроен уничтожить именно те организационные формы, которые внедрил Путин, и тем самым самоутвердиться над ним.

Чистка в исправительной системе, устроенная Президентом после смерти юриста Магницкого в следственном изоляторе, «работала» на ту же версию о неизбежной конфронтации «либералов-юристов» с «ретроградами-чекистами». Спор вокруг закона о транспортном налоге и о поправках в Налоговый кодекс, казалось, знаменовал переход конфликта в открытую форму. Правда, в последнем случае логику обозревателей путала позиция генпрокурора Чайки: с одной стороны, он по заданию Кремля изобличает госкорпорации, а с другой – критикует решение того же Кремля послабить ответственность за налоговые преступления.

«ЛИШНИЙ» ПРИОРИТЕТ

Впрочем, удобный стереотип полярного восприятия размывался и в сфере внешней политики. Александр Рар, гражданин европейской страны, пуще всех других заинтересованной в поставках российского газа, с придыханием возлагал надежды на то, что президент Медведев не будет ориентироваться на традиционную энергетику. Из его логики следовало, что именно премьеру свойственно отстаивать сырьевые отрасли и оборонку, а президент – энергично проводит в жизнь альтернативные начинания, и в первую голову информационные технологии; премьер будет конфронтировать с Западом, а президент – последовательно заниматься декларированной «перезагрузкой» отношений с Америкой.

Правда, в эту схему не вписывалось включение в перечень президентских приоритетов ядерной энергетики, которую в Германии последовательно ликвидируют, вынуждая специалистов искать контракты в Азии и Южной Америке. Эту «аберрацию» в либеральном послании западные эксперты были склонны отнести к характерным для России чудачествам, поставив в один ряд с мечтами о межпланетных кораблях и корректировке часовых поясов.

К середине декабря выяснилось, что предполагаемая аберрация оказывается самым работающим приоритетом – по крайней мере, с точки зрения бюджетной стратегии. Когда премьер-министр Индии Манмохан Сингх, предъявив американскому руководству претензии в «сепаратной сделке» с Китаем по разделению контроля над Центральной Азией, прямо из Вашингтона прибыл в Москву, оказалось, что российская атомная отрасль намерена крупно заработать на сотрудничестве с Дели, изготовив по индийским заказам как минимум двадцать реакторов.

Одновременно президент потребовал для себя права единолично, без согласования с парламентом, принимать решения о применении российских вооруженных сил за пределами страны. 29 ноября он обнародовал проект Доктрины европейской безопасности, в котором партнеру по «перезагрузке» вообще места не оказалось. В тот самый день министр энергетики Шматко, выходец из Росатома, вел переговоры в Тегеране – как вскоре выяснилось, не только по Бушерской АЭС, но и по не любезному Вашингтону проекту газопровода Иран–Пакистан–Индия.

Аналитики, надев очки-велосипед, продолжали долбить о «двух внешних политиках России», персонифицируемых президентом и премьером. Между тем, даже при самом сильном увеличении разницы в геополитических подходах Кремля и Старой площади не обнаруживалось. Документы Таможенного союза, который в Кремле, если верить интерпретаторам, якобы вообще не жаловали, были подписаны в Минске именно Медведевым, как и полагалось по статусу. В канун Нового Года президент одобрил закон, вводящий переходный период в техническом регулировании и уравнивающий в правах отечественные и зарубежные технические нормативы. При этом особо оговаривалась возможность применения тех европейских стандартов, которые уже адаптированы Минском и Астаной. Оказалось, что реинтеграция стран СНГ, вопреки схеме господина Рара, совершенно не противоречит усвоению прогрессивных европейских разработок.

Что касается госкорпораций, то никакой спешки с их демонтажом не случилось. Спустя два дня после «судьбоносной» полемики Медведева с Чемезовым в эфире государственного телеканала «Вести» вице-премьер Сергей Иванов назвал «приговоренную к уничтожению» организационно-правовую форму «не плохой, не хорошей, а необходимой». И на всякий случай растолковал широкой публике разницу между госкорпорациями «Ростехнологии» и «Роснано»: в одну входят сотни производственных активов, а вторая создавалась вовсе без имущественного взноса. А самой эффективной госкорпорацией назвал «Росатом».

«ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ ПРИНЦИПЫ» И РЕАЛЬНОСТЬ

Разница между политиком, имеющим за плечами два президентских срока, и его преемником, которому страна досталась в канун кризиса, состоит скорее в количестве опыта, нежели в качестве мировосприятия. Идея повсеместного внедрения технологий энергосбережения появилась в кремлевской повестке дня не сама по себе, а после публикации тематического исследования Всемирного банка. Идея отмены госкорпораций также возникла не из воздуха, а из Концепции развития гражданского законодательства РФ, подготовленной Исследовательским центром частного права (ИСЧП) при Президенте. Центр, в свою очередь, выполнял поручение президентского Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства в рамках внесения корректив в действующий Гражданский кодекс. Не больше и не меньше.

Рецепты масштабной ломки сложившихся организационно-правовых форм представляли собой мнение отдельно взятого коллектива юристов. Нельзя сказать, что этот коллектив под руководством профессора МГУ Евгения Суханова мотивировался исключительно рациональными соображениями. Так, государственные унитарные предприятия этот коллектив предлагал упразднить по идеологическим мотивам. Дословно: «наличие такого рода юридических лиц не соответствует основополагающим принципам правопорядка, основанного на рыночной организации хозяйства».

Теоретический продукт профессора Суханова и сотрудников появился на свет в марте этого года, а начал готовиться (как и вышеупомянутый доклад Всемирного банка) еще в предкризисный период. Летом прошлого года ни один западный эксперт и представить себе не мог, что в Соединенных Штатах в кратчайшее время размножатся не предусмотренные конституцией государственные контрольные структуры во главе с назначенцами-«царями», весьма нетипичными для рыночной организации хозяйства. Но эта перемена произошла, на что экспертный аппарат Кремля мог бы обратить внимание.

Разительное отличие текста президентского послания от опубликованной ранее программной статьи «Россия, вперед!» объясняют кадровыми изменениям в президентской референтуре. Оставив за скобками вопрос о том, должна ли референтура разбираться в производительной экономике, образовании и астрономии, примем как факт то обстоятельство, что новый состав спичрайтеров, мягко говоря, не был всецело подготовлен: а) к стремительному изменению мировой финансовой и политической реальности, б) к неожиданностям катастрофического свойства, которые имели место в конце ноября и начале декабря.

Мировая реальность последних месяцев года свидетельствовала о том, что действующее руководство США, несмотря на внедрение целой серии форм неэкономического принуждения, не справилось ни с одним из ключевых направлений внутренней и внешней политики, где были громогласно анонсированы прорывы. Правила игры в мире стала диктовать реально растущая индустриальная экономика Китая. Именно спрос этой экономики на энергоресурсы диктует сегодня мировое ценообразование, и прежде всего в традиционной нефтегазовой сфере. И даже при предельно романтических представлениях о действительности глава государства, в недавнем прошлом председатель совета директоров ОАО «Газпром», не может не корректировать свои представления в соответствии с этим фактом.

Тот же самый Китай, поставивший на поток ранее приобретенные у России технологии под собственными брэндами, неминуемо становится и самой динамичной военной державой, что поневоле принуждает к мыслям о собственной обороноспособности. Между тем рычагов для объединения государственных активов в рамках многопрофильных программ не так уж много, и одна из них – это те самые госкорпорации. Как «Ростехнологии», которые занесены в перечень восьми структур этой «не соответствующей основополагающим принципам» организационно-правовой формы, так и иным способом образованные, но функционально сопоставимые отраслевые структуры – ОАК, ОСК и др.

Коллектив профессора Суханова рассматривал несопоставимые структуры по формальному признаку. В частности, между «Ростехнологиями» и «Роснано» Исследовательский центр частного права не обнаружил вовсе никакой разницы. Однако уже назначенная президентом комиссия под сопредседательством глав Генпрокуратуры и КРУ эту разницу обнаружила. И не только в механизме образования, но и в эффективности использования государственных средств.

Тот же коллектив кабинетных ученых охарактеризовал «Роснано» и Фонд содействия реформированию ЖКХ как принципиально разные структуры, подлежащие преобразованию в «классическую корпорацию» и «классический фонд». Однако по результатам проверки Генпрокуратуры и КРУ с ними поступили единообразно, вернув в бюджет неосвоенные ими средства – то есть исходя не из формы, а из результата. Анатолий Чубайс оправдывался тем, что не нашел для разработок внешних соинвесторов, и жаловался на западные фирмы, не желающие делиться с Россией технологиями. А заодно порекомендовал президенту поинтересоваться у глав крупных компаний размерами их расходов на НИОКР. Отсюда и последовал предновогодний разнос.

ДВОЙНАЯ МОРАЛЬ ДИЛЕТАНТА

Недовольство президента руководителем самой крупной по основным и самой бедной по оборотным средствам госкорпорации также касалось не формы, а результата. Импортозамещение – штука необходимая, в производстве средств производства – особенно, но оно в самом деле не тождественно внедрению изобретений.

Непосредственный повод для недовольства также лежал на поверхности: посодействовав контракту между российским «Скартелом» и итальянской «Финмеканикой», глава «Ростехнологий» взялся неумеренно расхваливать ноу-хау отечественной компании, которое на практике, как оказалось, работало отнюдь не идеально. Должно быть, президенту уже растолковали, что технологии широкополосного Интернета уже ранее начинали внедрять «Система» и «Сумма-Телеком», и что хотя бы по этой причине никаких особых инновационных заслуг по этой части у Чемезова нет: если что-то здесь и достигнуто, то лишь создание конкурентных условий. А может быть, даже не конкурентных, а искусственно монополистических, что в сфере потребления – в частности, коммуникационных услуг или любых иных сервисов, рассчитанных на массы, – не только не соответствует рыночным принципам, но и не способствует здоровому ценообразованию и росту качества.

Может быть, президент усмотрел в вышеназванной сделке корыстную заинтересованность; может быть, у него не вызывал доверия бэкграунд некоторых акционеров «Скартела». Так или иначе, он решил внимательно пройтись по списку инноваций, заявленных «Ростехнологиями», и обнаружил в их числе люминесцентные лампы – изобретение отнюдь не первой свежести. После чего и популярно разъяснил корпоративным боссам разницу между модернизацией и инновациями, а иначе говоря – между рационализацией и изобретением, чтобы неповадно было пускать пыль в глаза. И заодно отчитал руководителей компаний, расходующих на научные разработки ничтожную долю своих бюджетов. Самой скупой на поверку оказалась «Роснефть» – не госкорпорация, напомним, а открытое акционерное общество.

Автором сценария головомойки, напомним, был Анатолий Чубайс, возглавляющий как раз госкорпорацию. Иными словами, интерпретация публициста Цуладзе не то чтобы неточна, а противоположна действительности. На самом деле глава «Роснано» помог президенту удостовериться в том, что юридически безупречные ОАО заслуживают более серьезных претензий по внедрению новых разработок, чем юридически сомнительные ГК. Отбиваясь от претензий проверяющих инстанций, Чубайс перекинул «горячую картошку» Сечину, равно как и Миллеру (не зря же комиссия на этот раз заседала в офисе «Газпрома»). И как бы кто ни относился к Чубайсу, вряд ли стоит опровергать, если он напоминает, что дважды два есть четыре, а рационализация не есть изобретение.

В предновогодней головомойке был прямой резон, независимо от личности и мотивов автора ее сценария.

Прямой резон был и в упразднении специального госведомства, отвечающего за особые экономические зоны, и в последовавшем за ним переподчинении всех проектов так называемых IT-парков Министерству экономического развития. В этой трансформации, почему-то оставшейся за пределами внимания СМИ, критерием – как и в возвращении в бюджет средств «Роснано» и ФЖКХ – была эффективность. Точнее, ее вопиющее отсутствие.

Управление особыми зонами было решено передать регионам. Тем самым регионам, которым в президентском послании, как утверждал, к примеру, Глеб Павловский, было выражено недоверие. Таким образом, президент признал, что губернатор Иркутской области лучше разберется с реконцепцией города Байкальска, чем отдельные господа из того же Минэкономразвития, почему-то упорствующие с расширением границ задуманного здесь отдельно взятого туристического объекта. Будь антикоррупционный пафос публицистки Латыниной хоть на одну сотую искренним, ей было бы впору аплодировать такой корректировке.

В отличие от разнопрофильных ОЭЗ, развитие которых не требует неких особо продвинутых ноу-хау (организационные и правовые рецепты можно без всякого ущерба для себя позаимствовать в Белоруссии), отраслевые производственные комплексы, сформированные для специфических задач, требуют единого организационного и бюджетного подхода на федеральном уровне. Об этом шла речь, в частности, на совещании в Петербурге, на «Адмиралтейских верфях», накануне получивших заказ от Вьетнама на строительство шести подводных лодок.

Как упоминалось выше, Объединенная судостроительная корпорация, хотя и формируется государственной волей, по единому принципу и с установленной специализацией, имеет статус обычного ОАО, а не госкорпорации. Способствует ли такая организационная форма полноценному решению государственных задач? Возьмем один-единственный, но весьма существенный для этой отрасли имущественный аспект: как известно, верфь невозможно построить в любом месте, и уж тем более так же легко переместить из одной точки в другую, как IT-технопарк. Между тем, пока у ОАО «ОСК» нет особого, утвержденного специальными законодательными решениями статуса, отрасль совершенно не гарантирована от поползновений хищников рынка недвижимости – а точнее, хищных альянсов представителей этого рынка с коррумпированными ими хозяйственниками. Или их близкими родственниками, которым только кризис помешал выгодно «загнать» территорию того же ФГУП «Адмиралтейские верфи» под офисный редевелопмент.

В этом смысле атомной отрасли повезло куда больше. Однако ФГУПов здесь почти не осталось. И не только по формальным причинам. У атомщиков успела сложиться здоровая, хотя и специфическая рыночная конкуренция. А поскольку «Росатом», помимо строительства АЭС, контролирует еще и множество вспомогательных отраслей, в том числе сырьевых и научно-технологических, его компаниям приходится работать и на внешних рынках, участвовать в совместных проектах, и соответственно, привлекать инвестиции и учреждать дочерние акционерные общества. В то же время специфические особенности отрасли требуют не только координации, но и особых условий проведения конкурсов, где к участникам не могут не предъявляться весьма пристрастные квалификационные требования. Эта деятельность не только налажена, но и обеспечена организационной формой саморегулирования в части строительных работ, причем строительные компании отрасли за время работы в рыночных условиях сумели освоить множество «параллельных» видов деятельности: так, полностью негосударственныйхолдинг «Титан-2» строит и корпуса для реакторов, и жилые дома в «атомных городах».

Коллектив профессора Суханова навязывает президенту отказ от создания новых госкорпораций – в авиационной или судостроительной сфере, ведь эта организационно-правовая форма нерыночна. Либеральные публицисты вполне с ним солидарны, что соответствует альфе и омеге этого направления. Но когда тот же коллектив «юристов-абстракционистов» рекомендует низвести сложнейшую, но эффективную и разумно диверсифицированную систему «Росатома» обратно в министерство (именно такое предложение содержится в Концепции), либералы почему-то не кричат «караул». И выдают себя с потрохами этой специфической двойной моралью.

НАЗЛО ДЕДУШКЕ

Один из поэтов ленинградского андерграунда, в котором хорошим тоном была физическая неряшливость и употребление наркотиков «назло дедушке» из обкома, в 70-х годах изрек: «Если Евтушенко критикует колхозы, я буду их защищать». Именно из подобной логики исходят так называемые модернизаторы, примерно солидарные с юристами-абстракционистами.

Так называемые модернизаторы уже раскрылись во всем своем интеллектуальном диапазоне, когда им была щедро дарована уникальная возможность предложить стране свои решения в рамках обсуждения статьи «Россия, вперед!» Единственное содержательное предложение за два месяца, отведенных для дебатов, относилось к переработке нефти – то есть к отрасли, которой не двадцать лет, не шестьдесят и даже не сто. В какой-то степени предложение, разумеется, актуально, особенно если его дополнить инициативами по производству пластмасс или хотя бы шин. Впрочем, у европейского читателя мог бы возникнуть резонный вопрос: а может, рециклинг в этих областях дешевле обойдется?

Как ни поразительно, мне ни разу не встречалось слово «рециклинг» в статье, написанной либеральным экономистом. Нынешнее поколение публицистов-рыночников эту тему не жалует просто по той причине, что ничего в ней не смыслит. У бывших бандитов, контролирующих городские свалки, несмотря на отсутствие даже полного среднего образования, в этой области можно найти больше инновационных идей, чем у университетского профессора. Объяснить этот парадокс можно единственным образом: доминанты, которые формируются в мыслительном аппарате специфически сформировавшихся в России псевдо- и протосословий, определяются скорее в области псизологии, а не в области знаний.

Отечественные либералы, как известно, в своем большинстве образовались из научных сотрудников. Но эта характеристика неполна. Уместно добавить еще две детали. Первая – анамнестическая: в своих НИИ эти господа были узкими специалистами в отдельно взятой, как правило, «непыльной» области. Это могла быть латинская филология, а мог быть и гидрокрекинг. Но латинского филолога напрочь не интересовала исламская филология, а диссертант по гидрокрекингу не считал нужным знать, как устроена доменная печь. Вторая, катамнестическая черта – нежелание возвращаться к прежней узкой области, если с политической карьерой ничего не вышло, перенесение этой неудачи на неисправимое государство, не давшее досамовыразиться, и итоговый уход в бичевательную публицистику.

СПЕЦИАЛИСТ, РАВНЫЙ ФЛЮСУ

Интересно, что из огромного множества пороков советской системы, перечисленных в либеральных писаниях, никогда не называлось одно, не осознанное самими их авторами – чрезмерная специализация образования. Впрочем, учиться никогда не поздно: уже в конце 80-х никто не мешал специалисту по волоскам в левой ноздре освоить с нуля смежную или вовсе альтернативную профессию.

Один из кумиров среднестатистического либерала, Анатолий Чубайс, как раз отличался способностью осваивать новые сферы знаний и технологий, и весьма споро извлекать из этого знания прибыль. А поскольку этот процесс требовал сохранения в выгодной должности, то сопредседатель «Союза правых сил» умел при необходимости и виртуозно приспосабливаться. И в своем нынешнем качестве Анатолий Борисович при необходимости говорит вовсе не то, что хотел бы услышать среднестатистический либерал. Например, в пику Евгению Гонтмахеру выдвигает тезис о том, что технологическая модернизация сегодня нужнее, чем политическая.

Средневзвешенный СПСовец от такой ереси впадает в оторопь. И что особенно обидно – ему нечего возразить, поскольку для этого требуются хотя бы зачатки фундаментальных знаний. А в его голове законсервировалась немудрящая линейная схема: ежели «открыть дорогу» партиям, тут-то станет жить лучше. Советники Бориса Ельцина однажды умно и жестоко проучили гайдаровцев, создав им в противовес партию Жириновского. Хотя это было всего 16 лет назад, либералы не выучили урока. Они не «въезжают» в то простое обстоятельство, что при полной политической либерализации второй по популярности список после «партии премьера» возглавит не Гозман и не Явлинский, а Александр Поткин-Белов.

Юристы-абстракционисты мыслят ровно так же. Им представляется, что если механически внедрить ровно те же организационно-правовые формы, которые успешно действуют в странах Западной Европы, у нас тут же воцарится правовое государство с прозрачным механизмом принятия экономических решений. Но европейское правовое государство проистекает не только из действующего законодательства, но и из бытового сознания народов маленьких стран.

Общества маленьких европейских стран привыкли следить за чистотой своего быта еще во времена средневековых эпидемий чумы и холеры. Хотя бы по этой причине переработка мусора там не является третьестепенной и заведомо непрестижной специальностью.

Общества малых европейских стран унаследовали традицию самоуправления со средневековых времен, а после мировых войн восстанавливали свое благосостояние усилиями муниципалитетов, распределявших в том числе и внешние средства. Неудивительно, что в этих обществах публичный сектор образовался без социалистических революций, естественным и непротиворечивым путем. Чтобы эффективно воспроизвести те же формы в большой стране, пришлось бы для начала ее на два порядка уменьшить, а потом воспроизвести весь ее многосотлетний опыт вместе с междоусобицами и эпидемиями.

Маленькая страна может себе позволить размещение центральных офисов разных министерств и ведомств в разных городах, а иногда и ограничение профильных полномочий земельным (провинциальным) уровнем.

Маленькая страна не может строить, производить и торговать по стандартам, не применимым в соседних маленьких странах. Во-первых, это неудобно национальному бизнесу, во-вторых, сама такая страна экономически не самодостаточна.

В маленьких европейских странах, если не считать Балкан, в конце XX века не было экономических потрясений с бегством капитала из производства – более типичным было планомерное и рациональное перемещение производств в регионы с более дешевой рабочей силой.

В малых европейских странах нет структур, аналогичных Банку развития. Однако в масштабе Евросоюза – экономически самодостаточного образования – есть как Центральный банк, так и Банк реконструкции и развития, а также Банк международных расчетов. И все эти три структуры имеют особый статус, не сопоставимый с «рядовыми» банками – хоть публичными, хоть коммерческими.

Если юристы-теоретики из Исследовательского центра частного права предлагают упразднить особый статус российского Банка развития, поскольку «все банки, кроме ЦБ, должны быть равны», этим господам следует «гранитно» и определенно посоветовать получше исследовать опыт единой Европы, а не отдельно взятого кантона или провинции. И не только в банковской области, а в той же сфере защиты окружающей среды, где цены на товары и услуги определяются отнюдь не по «рыночному правопорядку».

Если в окружении российского президента не находится по каким-либо причинам толковых референтов и иных чиновников, способных мыслить за пределами одной порученной им левой ноздри, вполне уместно прибегнуть к тому средству, о котором в президентском послании сказано кратко, но определенно – к механизму вертикальной мобильности. Необходимое дополнение: «снизу» имеет смысл привлекать одновременно и людей с универсальными знаниями и разносторонними интересами, и специалистов узкого, но прикладного профиля, причем опыт работы в России не должен при этом цениться ниже оксфордского MBA. При этом президентский резерв вполне мог бы комплектоваться не «подушно», а «покомандно», и разумеется, с учетом достоверного результата.

Одновременный поиск, которым занимаются переплетающиеся «вертикали» тандема, пока, к счастью, не привел к рискованным шагам, ставящим под удар отрасли и все национальное хозяйство. Катастрофы прошедшего года, равно как и остро заявившие о себе проблемы узкопрофильных городских хозяйств, послужили предупреждениями как в сфере стандартов и нормативов, так и в сфере безопасности. Эти универсальные проблемы могут решаться только универсально, а их уникальность предполагает уникальность управленческих решений, где поможет либо собственный опыт, либо сопоставимый – например, китайский. Газета «Ведомости», уже запустила серию общеобразовательных публикаций-лекций о китайском опыте, на всякий случай на той же второй странице уравновешивая их правозащитной публицистикой под заголовками типа «Прививка от сталинизма». Китайцы, должно быть, посмеиваются над стараниями редакции ведущей деловой газеты России совместить несовместимое…

(Окончание следует)

Количество показов: 7821

(Нет голосов)