24.01.2010

Константин Черемных

ПОИСКИ ЗОЛОТОГО КЛЮЧИКА

Восторг перед «Твиттером» и культ Собчака – явления одной природы

СЕТЕСТРОИТЕЛИ В КРЕМЛЕ

В субботу вечером канал «Россия 24» знакомил аудиторию с главными событиями дня. Первое состояло в том, что президент и премьер почтили память экс-мэра Петербурга, который дал их карьере импульс – или, как теперь принято говорить, стартап. Второе, столь же судьбоносное – визит в Россию Джека Дорси, изобретателя медиа-продукта «Твиттер». Следом, впритык, следовала скрытая реклама компании «Лаванда-Ю», разрабатывающей особо высокотехнологические детекторы для прощупывания ботинок пассажиров авиарейсов.

Все три героя видеоряда – мэр, программист и спец по детекторам – олицетворяли образ героя нашего времени, в котором выше всего ценятся вербальные политтехнологии, виртуальные медиапродукты и антитеррористическая бдительность. Но главным из этих трех героев все же был программист. Во всяком случае, судя по придыхательной интонации интервьюера, восторг которого перед гостем достигал степени неприличного лакейства.

Больше всего интервьюера волновало, как применить «Твиттер» для отечественных нужд. Сомнения в том, что как-то применить можно, быть не могло, но интервьюера терзали сомнения. Нет, Боже упаси, он не дерзнул упомянуть о прошлогоднем кишиневском погроме, которому очень поспособствовал медиа-продукт. Но все же осмелился намекнуть, что «Твиттер» может быть... ммм... эээ... и серьезным оружием.

Ответ небритого персонажа, преисполнявшегося собственной важности от лебезящих интонаций вопрошающего, был немудрящ. По его словам, «Твиттер» можно использовать, чтобы всем вместе обсудить какую-то животрепещущую проблему. И оттого-то «Твиттер» и смог появиться, что была налицо атмосфера, где и так можно было свободно обсуждать любую проблему в банках и ресторанах, пояснил Дорси. Не то что в иных недоразвитых обществах, имел он в виду.

Сюжет о «Твиттере» едва не затмил сюжет о десятилетии кончины питерского экс-мэра не случайно: Джек Дорси прибыл в Москву с очередной американской «командой», приглашенной в рамках достославной «перезагрузки». Вообще-то, когда об этой самой «перезагрузке» впервые зашла речь, ее пунктом номер один называлось сокращение стратегических вооружений, а вовсе не чириканье (что означает twitter по-английски), а все остальное, как и полагается в подобных случаях, должно было служить соусом к невкусному блюду. Конечно, российскому истэблишменту, куда более искушенному в мировых играх, чем незадачливые аппаратчики КПСС из последнего призыва, это обстоятельство вполне понятно. Но тот же истэблишмент вполне искренне надеется получить в нагрузку к процедуре со знаком «минус» некий бонус со знаком «плюс» – хотя бы в знак признательности за оказанную услугу в открытии воздушного пространства для военных полетов в Афганистан.

Бонус вроде бы действительно нарисовался – команда, в составе которой в Москву прибыл основатель «Твиттера», вроде как взялась построить у нас отечественный аналог Силиконовой долины. Это было достаточным основанием для приема довольно разношерстного состава персонажей возраста не старше тридцати в Кремле. Судя по небрежным позам, в которых юноши развалились на высоком приеме, они были совершенно убеждены в своем непреодолимом превосходстве перед приглашающей стороной. Не в последнюю очередь благодаря социальной сети, по которой, как пояснил совсем юный гость по фамилии Кучер, он может отправить сообщение, которое тут же получат четыре с половиной миллиона «френдов». Нет, не о закладке первой силиконовой нити в гигант новой экономики, а всего лишь о желании россиян непременно таким гигантом обзавестись. За распиарение уже одной этой интенции, он имел в виду, приглашающая сторона должна быть вовек обязана.

Интервьюеры из продвинутого высокотехнологического агентства Infox, подвергшие господина Дорси более пристальному допросу, чем телеканал, были явно разочарованы: почти на все вопросы небритый персонаж отвечал «не знаю». Даже на сакраментальный вопрос о том, как именно он собирается монетизировать свое детище – через IPO или еще каким-нибудь, совсем суперинновационным манером. Похоже, сам процесс «чириканья» был куда важнее для разработчика, чем сверхприбыль.

В самом деле, ни сам Дорси, ни его приехавшие «френды» не походили на бизнесменов. Это был другой фенотипический и даже анатомический типаж – и тем он был ценен для элиты, ибо в нашем отечестве такого, по ее убеждению, вовсе не существует, покамест здесь не было построено правильного специнкубатора для выведения яйцеголовых.

Яйцеголовый – это не бизнесмен, это круче. Это Знающий Как (Know How). Это обладатель секрета, возникшего из ничего, из инкубаторной ауры. Гарри Поттер не делает деньги. Он делает чудеса, придает обычным вещам необычные свойства, одним махом интеллигентской ручки создает что-то из ничего, как джинн из детской сказки писателя-контрпропагандиста Лазаря Лагина.

Секрет превращения продукта «Твиттер» в нечто пригодное «для нужд России» так и остался секретом – по крайней мере, на день прибытия команды яйцеголовых. Оставалось надеяться, что в наукограде Новосибирске этот секрет не только раскроется, но и посеет чудодейственные семена прямо в российскую вечную мерзлоту.

Правда, как раз в канун прибытия новосибирский губернатор-либерал Толоконский загремел в стационар. Случилось это в связи с арестом некоего Солодкина, самого влиятельного лица в спортивной среде региона и, по совпадению, родного папы хозяйственного вице-губернатора. Гости, должно быть, удивились: в их наивном представлении самыми влиятельными людьми в наукограде должны быть все-таки скорее ученые, чем спортсмены.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ДОЛГ РОССИЯНИНА

Самый влиятельный премьер-министр постсоветской России в простой и общедоступной манере обобщил главную проблему новой элиты, состоящую из двух частей: а) хочется, как лучше, б) получается как всегда.

Мечта о высокотехнологических чудесах, выращенных на нашей почве и не догоняющих, а сразу, с ходу обгоняющих достижения прочих цивилизаций, составляет современную суть Хотения Как Лучше. Диалектическое единство со второй частью формулы восходит к одной из самых популярных отечественных сказок – о Емеле-дураке, передвигающемся на печке, с которой можно даже не вставать.

Носители способа, позволяющего сконструировать подобную печку XXI века, – для истэблишмента больше, чем просто консультанты вроде какого-нибудь Джеффри Сакса. И Силиконовая долина, и «Твиттер» – больше, чем рецепты, и судьбоноснее, чем точки отсчета. Это идолы. Они не предназначены для понимания, оценки и, Боже упаси, критики: они априорно самоценны, и от широкой массы ожидается повторение действий истэблишмента ритуального характера. Мы не должны сомневаться в совершенстве предмета поклонения – мы должны покорно, упорно и систематически биться об него головой.

Образ Анатолия Собчака также предназначен не для познания и не для оценки, а для сугубо культового, размашистого, истового действа. Сакральность этого имени столь безусловна, что для защиты его надгробья, в отличие от многих других гробниц митрополитов и чиновников, ученых и военачальников на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, было придумано специальное электронное устройство, защищающее святыню от малейшего несанкционированного физического воздействия.

Надгробья Ломоносова, Суворова и Достоевского здесь же, по соседству, подобного внимания не удостоились. Возможно, непочтительные действия вандалов по отношению к ним и не предполагаются. А может, у них просто не осталось столь влиятельной и повсеместно активной родни, как у экс-мэра.

КРАТКИЙ КУРС ИСТОРИИ ПЕРЕСТРОЙКИ

В этой особой заботе родни есть какая-то неестественная навязчивость. Светская обозревательница Божена Рынска, сочно описавшая тусовку в Монако по случаю победы команды «Зенит» в августе 2008 года, где безмятежно кутили не ожидавшие кризиса министры и топ-менеджеры корпораций, опознала в том кругу не только экс-любовника дочери, но и действующих фаворитов вдовы-сенаторши. Но поскольку над вдовой довлеет неистовая потребность учить морали как весь народ, так и отдельно взятую правящую партию (в ряды которой ее не приняли), то хотя бы для пущей наглядности этой агитации цветы к могилке логически уместны.

В этой навязчивости как раз никакой загадки нет. Куда более загадочно поведение президента и премьера, которые занимаются над могилою бывшего босса не просто агитацией, а натуральным отправлением культа. И как в «Кратком курсе истории ВКП(б)», сам объект поклонения приобретает в их устах достоинства, о которых при жизни вряд ли догадывался.

Так, Дмитрий Медведев сообщает, что профессор Собчак заклинал в своих лекциях повиноваться советскому конституционному праву, хотя это право уже многие критиковали. Живого Собчака такая похвала привела бы в замешательство: он-то именно Конституцию и переписывал. Другое дело, что его проект не был принят к рассмотрению, а сам профессор еще в конце 1993 года попал в опалу у Кремля, поскольку не возжелал влить могучие силы Движения демократических реформ в «правильный» список «Выбора России».

Опала, как следовало из густо-многозначительного намека в телефильме, протранслированном на том же телеканале «Россия 24» в воскресенье, следовала из того, что профессор Собчак в 1991 году имел шанс стать главой государства вместо Бориса Ельцина. И в итоге единственным практическим результатом, ощутимым для потомка, как пояснили нам в телефильме памяти экс-мэра, было переименование Ленинграда в Санкт-Петербург.

Вообще-то вышеназванное переименование никак не соответствовало ни старым, ни новым законам, ибо базировалось на итогах обыкновенного соцопроса, а не легитимного референдума. Но эта юридическая вольность профессору права великодушно прощена. Ведь, по словам Владимира Путина, профессор Собчак был одновременно демократом и государственником. Как добавляет голос за кадром, он даже по этой причине с 1987 году вступил в КПСС – вовсе не для того, чтобы производить в ее руководящих кругах разрушительную деятельность, а чтобы давать ценные советы генсеку Горбачеву. Например, о том, чтобы из генсека сделаться президентом и таким способом спасти государство. Ну ни о чем больше не думал соратник Горбачева и Сахарова, изобличая Комитет народного контроля и премьера Рыжкова, кроме как о государственных интересах.

ЗАКОН ОТВРАЩЕНИЯ ОТВРАЩЕНИЯ

К описываемому периоду времени относится эпизод, когда Горбачев с Собчаком побывали в Китае. Там, как и в Румынии, наклевывалась реформаторская оппозиция. Которая тотчас после их отъезда оперативно устроила Тяньаньмынь перед лицом прогрессивного человечества. После чего руководство КПК свернуло шею этой оппозиции и сунуло прогрессивному человечеству в харю недвусмысленный ответ о том, что следовать тропою Горбачева отнюдь не собирается. Результат такового ответа сегодня известен любому сколько-нибудь честному экономисту.

С точки зрения диалектики, которую Собчак не мог не изучать хотя бы ради сдачи партийного зачета, тогдашний выход Китая из политического кризиса являл собой в чистом виде проявление закона отрицания отрицания. Правда, сегодняшних студиозусов, перед которыми в годовщину смерти экс-мэра выступали государственные лидеры, учат не по Гегелю, что мешает им в полной мере оценить исторический результат действий своего кумира на фронте внешней политики. Тем более что ни в репортаже «России 24», ни в хвалебном телефильме об этом результате, увы, не сказано ни слова.

Создатели телефильма, впрочем, не смогли избежать упоминания о другом фронте, где упражнялся Анатолий Александрович, – на тот момент, в 1990 году, этот фронт, грузинский, еще не был внешнеполитическим, но как раз его усилиями таковым стал. Может быть, по этой причине постоянными участниками ежегодных поминальных мероприятий были представители грузинской диаспоры Москвы и Санкт-Петербурга, а единственным местом кроме Петербурга, где ему сооружен монумент, является город Тбилиси. Насколько конструктивен этот вклад, история пока точно не сказала, но жители города Цхинвала не могли его не оценить хотя бы в том момент, когда проезжающие бронетранспортеры выдавливали из них внутренности. А целостности монумента экс-мэру в то время решительно ничего не угрожало.

Госпожа Нарусова, разумеется, не считает себя сколько-нибудь причастной к художествам нынешнего тбилисского руководства: ведь она состояла в нежной дружбе с семейством Шеварднадзе, а предотвратить его свержения никак не смогла, хотя незадолго до «розовой революции» побывала в Тбилиси. Тут, правда, возникает вопрос: а не сработал ли и здесь эффект отрицания отрицания, и не утвердился ли грузинский электорат в своей любви к революционерам именно после ее пламенных либеральных речей?

Ведь нельзя сказать, что телевизионная публицистика госпожи Нарусовой, как и ее драгоценного чада Ксении Александровны, вызывает повсеместный восторг простого обывателя – особенно консервативного, как подобает среднестатистическому, неэлитному населению одноэтажного Авлабара и многоэтажного Сабуртало.

Более того, сценарии «Дома-2» словно нарочно состоят в том, чтобы из ничего, на пустом месте, создать свару с киданием предметами семейного быта. Тем более что сам «Дом» для семейного житья не предназначен, поскольку семейное житье по определению не происходит из одного секса.

По утверждению Людмилы Александровны, драгоценная дочура унаследовала лучшие черты Анатолия Александровича. Этот тезис у некоторых петербуржцев вызывает оторопь – например, у читателей газеты «Тайный советник», где увидело свет фото дочуры в компании главы тамбовской группировки Владимира Кумарина. Но сколь непохожи бы ни были обязанности главы города и телеведущей развлекательной передачи, равно как и привычный круг общения, нечто общее и в самом деле есть.

Это общее нам помогает разглядеть канал «Россия 24», с любовным трепетом строящий видеоряд из Собчака и Джека Дорси.

Когда изобретатель американской социальной сети, вблизи ознакомившись с нашей действительностью, самостоятельно оценит ее парадоксы, он просто вынужден будет признать, что аналог «Твиттера» в нашем непросвещенном отечестве был, и это был не кто иной, как Анатолий Александрович Собчак. Ведь независимо от результата, который мог быть прямым, обратным, косвенным, провоцирующим и каким угодно, производимый им продукт был именно сотрясением пространства, то есть тем же самым чириканьем. А существо продукта, производимого Ксенией Александровной, состоит в канонизации промискуитета (в религиозной терминологии – свального греха), столь же противоположного семье, как индустрия социальных сетей – реальной экономике.

Когда на экране канала «Россия 24» появляется новый, высокотехнологичный адрес новостей – www.twitter-com/vesti.ru, аудитория зримо убеждается в твердости и осознанности сделанного российской элитой выбора. Он и есть наш ответ поднебесному Чемберлену, наша отместка за физический газопровод Китай–Туркмения, включивший 14 декабря прошлого года бывшую советскую Среднюю Азию в китайскую сферу влияния – вместе с городом Ташкентом, откуда Анатолий Александрович прибыл в Санкт-Петербург.

КАК ПОПАСТЬ В КОНЪЮНКТУРУ

Интересно, что те лица, которые не принимали и, по выражению Людмилы Александровны, «топтали и били» ее супруга, имели отношение к производству или эксплуатации физически осязаемого продукта, как-то производств средств производства или же инфраструктуры – к примеру, петербургской дамбы, которую строил оппонент Собчака на выборах, гендиректор треста «Ленгидроэнергоспецстрой» Юрий Константинович Севенард. И как раз в период руководства Собчака городом в этот объект не было ввинчено ни единого болта, а мост через еще не построенный канал держался на проволочной петле, пока его просто не разобрали.

Телеканал «Россия 24» особым образом перефразирует воспоминания Дмитрия Медведева о том, как Собчак умолял прислать на замену Владимиру Яковлеву какого-нибудь «московского петербуржца», и эта мечта воплотилась в Валентине Матвиенко. При самых разных оценках градоначальницы нельзя не признать, что при ее правлении были как раз таки преодолены те трудности, которые возникли в пору Собчака: почти построена пресловутая дамба и заморожен размыв в метрополитене, с которым Яковлев не справился за шесть с половиной лет руководства.

Может быть, по этой причине Валентина Ивановна, в отличие от своего предшественника, постоянно отдает должное памяти своего пред-предшественника, и даже связывает эту ритуальную дань с собственными перспективами. Ведь ей приходится хоть как-то замаливать результат, бросающий вызов божеству энтропии. А чтобы при этом еще и соответствовать нынешней конъюнктуре, губернатор прибегает к поистине виртуозной изобретательности в духе востребованного временем гарри-поттеризма. Нужно было применить, к примеру, очень мощный интеллектуальный штурм, чтобы выдвинуть предложение о ликвидации сосулек на крышах посредством лазера.

Мысли о лазере родились неспроста. Внешний вид Санкт-Петербурга в январе–феврале 2010 года совершенно аналогичен пейзажу 1992–1993 годов, ввиду аналогичного паралича снегоуборочной техники, притом не только потому, что вместо десяти грузовиков приобретена одна швейцарская машина, но и ввиду неспособности организовать дорожные работы.

Однако, как нам теперь очевидно, градоначальница напрасно беспокоилась о том, что вопиющее бездорожье причинит ей карьерные неприятности. Напротив, ее точное следование практике первого постсоветского руководителя города приносит белые, а не черные шары в ее корзину. «Петербург – самый европейский город», – твердо заверил нас телеканал «Россия 24», опровергнув скепсис иронизирующих таллинцев, которые, несмотря на рецессию, с таким же снегопадом справились за один день.

В отечественной культуре есть еще одна непереводимая на европейские языки пословица – «шапками закидаем». Она применима при желании и к сосулькам, и к китайцам, если сделать из нее образцовую философию. Основы ее, несомненно, заложил на берегах Невы именно Анатолий Александрович, при правлении которого главным источником городского бюджета стали не предприятия оборонного комплекса, как в отсталом СССР, а пивоваренная компания «Балтика» с 80% финно-датских акций.

После того как гендиректора «Балтики» Таймураза Казбековича Боллоева финно-датчане выставили за дверь за повышение голоса на хозяев (не посмотрев даже на безальтернативную роль тамады на днях рождения тогдашнего президента), свою долю прибыли отставной пивной король вложил именно в производителя шапок – «Фабрику одежды Санкт-Петербурга». Правда, лишь для того, чтобы преобразовать ее заводскую недвижимость в отельную – которая с тех пор стоит в полуразобранном виде по причине падения спроса.

Эта кризисная несправедливость ничуть не мешает экс-пивовару, а по совместительству придворному тамаде, ныне самоутверждаться в Сочи в качестве гендиректора спецкомпании «Олимпстрой» (этого назначения не ожидали и заведомые злопыхатели, сулившие Боллоеву – исключительно для стеба – не более чем пост президента Северной Осетии). Боллоев, конечно, справится, если добавить силикону в зыбкий фундамент сочинского порта, а еще кредитов Олегу Владимировичу Дерипаске. Которые приходится выпрашивать, впрочем, у того же поднебесного Чемберлена, и здесь диалектический круг логически замыкается.

МАШИНА «ОФЕЛИЯ»

В отечественной культуре, помимо вышеназванного непереводимого фразеологизма, есть еще одно загадочное явление – необыкновенная популярность переделанной итальянской сказки Карло Коллоди о деревянном человечке с ключиком наперевес. Ее перестроечная киноверсия была без преувеличения культовой: не только у детской, но и у взрослой аудитории, покидавшей кинозалы, звучал в ушах и пронизывал головы мощный и не требующий сомнений слоговый речитатив: «Бу! Ра! Ти! Но!»

Компактные двуслоговые имена «Собчак» и «Дорси» столь же пригодны для декламации. Если еще двадцать раз протранслировать на канале «Россия 24» субботние хвалебные сюжеты, идеологически правильные слоги будут сами по себе выскакивать из уст благодарных россиян в такт судорожным сокращениям желудка. Но в печенках останутся.

Символика сказки, переведенной морганатическим отпрыском семейства Толстых, – фата-моргана постсоветского общества. Лисы Алисы и коты Базилио царствовали на телеэкране все 1990-е годы, вдалбливая в головы волшебное «Крекс, фекс, пекс» и условно-рефлекторное «Нефть! Алмаз! Инвест!» Миллионы почувствовали себя в шкуре Буратино – правда, только до эпизода в лягушачьем болоте. Другие миллионы столь же осчастливились долговым грузом ипотеки по-американски. Обещанный в эпилоге ключик – куда более продвинутый образ, нежели шапка-невидимка и скатерть-самобранка – все это время маячил перед населением и маячит до сих пор, ныне уже не в образе ключа от теплого жилища, а в силиконовом свете инкубаторных долин. Он светит и впрямь мощно и светодиодно – но, увы, не греет.

«Ключик» в наполненных символами мемуарах Валентина Катаева – прозвище его земляка Юрия Олеши. Этот ужасно неорганизованный и беспомощный в быту писатель, деталист-крючкотвор, как подобает шизоидной личности, сделал над собой беспримерное усилие, вложив собственные черты в собственного отрицательного героя в романе «Зависть». Как само название романа, так и образ Кавалерова, выдумавшего бестелесную машину «Офелия» в противовес жизнеутверждающей физической реальности, с которой работал его оппонент-созидатель, распевая по утрам, обрели сегодня новую жизнь в силиконовом коленкоре. Чувство, испытываемое современным истэблишментом к заведомо недостижимым западным образцам – это именно зависть в чистом виде. А это чувство, в отличие от заботы и любви, не мотивирует к созиданию чего-либо, кроме наспех, отчета ради, нагроможденной фикции-фантома – вроде игорной зоны в чистом приазовском поле, ныне вместе с Сочи административно отделенном от Северного Кавказа.

Жаждущие обрести волшебный ключик на самом деле строят невидимую и бессмысленную машину «Офелия», а для приличия, как в романе, прикрывают этот фантом высоким забором. Такой забор ограждает от взглядов гостей Константиновского дворца мерзость и запустение одноэтажной Володарки – петербургского пригорода, поныне не оснащенного обыкновенной канализацией. И гости думают, что там, за забором – по меньшей мере виллы, а не кособокие хижины. И это катит – пока по ту сторону забора не завелся твиттеровский блоггер и не пустил в мир сигнал о натуральном положении дел. Ибо, согласно еще одной непереводимой пословице, от самого себя не убежишь.

НЕОДНОЗНАЧНЫЕ ЭФФЕКТЫ МУЛЬТИПЛИКАЦИИ

Нельзя сказать, что интернет-общение невозможно использовать для доброго дела. Два года назад студентка из Астрахани создала блог о детях с онкозаболеваниями, придумав себе больную сестру, а ее фото позаимствовав с американского сайта. Она ежедневно вела в мировой сети трогательный дневник борьбы со смертью, не зная, что реальная девочка-прототип уже скончалась, и поддерживала своей ложью во спасение тысячи безутешных семей, а реальной гуманитаркой – местную плохо оборудованную клинику. Она не учреждала фондов, не спрашивала совета у американских яппи, не покупала эффектных программных прибамбасов, а делала «на коленке» потрясающей силы продукт, который выворачивал души наизнанку. Ей никто не сказал спасибо: ее просто изобличили во лжи, а потом эротоманская «Комсомолка» лениво обсуждала, не является ли чрезмерная отзывчивость проявлением душевной болезни. Ее не позвали в Кремль. В Кремль позвали американских юнцов, неспособных рассуждать о добре и зле ввиду благоприобретенного инфантилизма. С их помощью в Сибири будут строить не онкологическую клинику, каковых именно в этом регионе остро не хватает, а чирикательный стартап.

Нельзя сказать, что в нашей стране не хватает только больниц. Сотни миллиардов, ассигнованные на машину «Офелия» и на бесконечные «культурные обмены» перезагрузочных комиссий и подкомиссий через Атлантику, могли бы материализоваться в серийном выпуске истребителей нового поколения, благо опытный образец уже изготовлен без всякого силиконно-долинного волшебства. Но слова премьера о наступательных вооружениях, прозвучавшие во Владивостоке под Новый год, повисли в пространстве; издание военной доктрины сопроводилось рассекречиванием топографических карт-пятидесяток; серийное закрытие военных училищ продолжает убивать специальности и школы, выбрасывая на улицу людей, которые честно хотели служить Отечеству.

Если и в самом деле сделать «Твиттер» общедоступной деталью российского быта и если модель, представленная заокеанской делегацией в Кремле, в самом деле воплотится в мириаде персональных блогов, несвоевременные мысли десятков тысяч отторгнутых от призвания и осмысленной жизни, приумноженные тошнотой от навязывания постиндустриальных идолов, могут – как это показывает практика «эпидемических» подростковых суицидов – перевести виртуальное в реальное. О степени этой тошноты уже свидетельствуют километры дискуссий на форумах.

«Как из нашего окна “Прибалтийская” видна. Мы в оптическом прицеле разглядели ордена», – написал на популярной веб-странице безвестный житель Васильевского острова по случаю съезда партии власти в вышеназванном отеле. Не исключено, что автор относится к категории свежесокращенных из рядов Вооруженных Сил, имея притом несчастье прозябать без работы в дальнем конце района, откуда можно выбраться на «материк» в час пик только пешком, благо на новый мост денег не хватило, на метро – тоже, зато хватило на памятник Собчаку. Предложенный рецепт островитянина, к счастию элиты, пока не овладел массами, но усилиями государственных телеканалов, мультиплицированных в неуправляемую блогосферу, вполне может овладеть в ближайшем будущем – тем более что нашей элите, в отличие от китайской, суеверно претит мысль о цензуре Интернета, а средства типа «Лаванды», как показывает свежая практика международной авиации, помогают не всегда.

...Канал «Россия 24» завершил свою трогательную серию воспоминаний о Собчаке мизансценой Инженерного замка, где при идолизированном экс-мэре открыли музей. То ли редакция канала на самом деле не в курсе того, чем зловеще знаменит Инженерный замок, то ли отправление культа дошло до мазохистической стадии.

Количество показов: 7489

(Нет голосов)