13.03.2010

Маринэ Восканян

ЛИЧНОЕ + ОБЩЕЕ = ЛИЧНОЕ' + ОБЩЕЕ'

Мотивация достижения как двигатель экономики

Если прошлой осенью экспертное сообщество и СМИ в основном рассуждали о том, почему произошел кризис и каким он будет, то спустя год наиболее актуальными стали всевозможные прогнозы на тему, каким будет посткризисное мироустройство. Большая часть этих прогнозов говорит о серьезных изменениях макроэкономических параметров. И в качестве одного из таких параметров все чаще упоминается мотивация труда, хотя в «тучные 2000-е» мотивация чаще всего обсуждалась лишь в контексте эффективного управления персоналом отдельной компании. Сможет ли российская экономика быть конкурентоспособной в изменившемся посткризисном мире – будет зависеть и от отношения россиян к собственному труду. Ставка только на личные амбиции и личное обогащение вряд ли сможет стать двигателем серьезного экономического прорыва.

Вопрос «Почему и для чего люди работают?» долгие годы задавался, чтобы понять какую зарплату и бонусную систему лучше использовать, как добиться от персонала большей лояльности и больших результатов. Тот же вопрос в контексте жизненных смыслов и общественных настроений интересовал разве что социологов. Казалось, времена, когда идеи превращались в трудовые подвиги и достижения, давно прошли. Успешный «офисный» менеджер и энтузиаст комсомольских строек – ну что между ними может быть общего? Ведь в России 2000-х на пике интереса к «капиталистической» мотивации труда общим местом стало понимание мотивации работника исключительно в эгоистическом ключе – что мы можем предложить лично ему в качестве компенсации (чаще всего исключительно денежной) за его труд.

Может ли мотивация – в понимании нематериальных причин, по которым люди работают, и, более широко, их жизненных стремлений, – быть макроэкономическим параметром в рыночной экономике? Такая мысль не нова, и более того, один из признанных авторитетов в области теорий корпоративной мотивации, Дэвид МакКлелланд еще в 1961 году в работе «Общество достижения» выдвинул гипотезу о том, что мотивация достижения служит важнейшим залогом экономического процветания. Оценив степень выраженности соответствующего мотива в обществе, можно с изрядной достоверностью предсказать тенденцию к экономическому развитию. Если на идеи МакКлелланда посмотреть из нынешней России, добавив к этому исторический опыт и некоторые пусть и не академические, но в целом принимаемые нашим обществом представления об особенностях россиян как работников, выводы получаются интересные.

ДОСТИГАТЬ ИЛИ БОГАТЕТЬ?

До того, как замахнуться на исследования мотивов, приводивших к успеху или неуспеху целые страны и цивилизации, МакКлелланд изучал мотивацию отдельных людей в учебе или работе. По его мнению, важнейшей движущей силой является потребность достижения (успеха). Слово «успех» в России сегодня в каком-то смысле стало почти ругательным. «Успешный бизнесмен», «успешная компания», «успешный проект», «успешные» лица на обложках – слишком фальшиво, слишком официально, во всем этом россияне чувствуют подвох. И не зря – даже в бизнес-языке словом «успех» у нас давно называют нечто совсем другое (внешнее, показное), чем понимал американский теоретик мотивации. Согласно его идее, потребность в успехе не удовлетворяется провозглашением успеха человека – это лишь дает возможность повысить свой статус. Успех – это доведенная до успешного завершения работа, задача, решенная проблема. Это сделанное дело, значимое для человека. В итоге чего человек получил то, к чему стремился (и это вовсе не обязательно деньги или известность). Важно, что такое стремление становится «двигателем» для человека, если он верит, что обстоятельства дадут шанс его реализовать.

С переходом на рыночные рельсы в России в качестве успеха предлагается видеть финансовые достижения индивида – сколько ты заработал, такой и успех. В качестве главного мотива труда выступает стремление разбогатеть. «Просто жить», «работать и зарабатывать», «обеспечить себе и семье достойную жизнь» – формулировки разные, а смысл один: работаю, чтоб получать деньги, желательно побольше, чтоб обеспечить себе и семье комфорт и достаток. А что еще нужно? Многие уже и правда с искренним недоумением спросят, а что, мол, какой еще другой смысл есть для меня работать? Был бы миллион в кармане, сидел бы на пляже на далеких теплых островах и ничего бы не делал вообще. Как противоположная, оставшаяся в прошлом установка, рассматривается советское «трудиться на благо страны».

А вот МакКлелланд считал, что и на капиталистическом Западе, и в СССР людьми двигало одно и то же – тот самый мотив достижения. Как это может быть? Ведь коммунисты с их стремлением к общественному благу всегда противопоставляли свои мотивы буржуазному стремлению к прибыли. Макклелланд убежден, что западный капитализм двигало далеко не только стремление людей разбогатеть. «Само по себе желание быть богатым и приобретать материальные блага очень мало может поспособствовать экономическому развитию общества», – писал он. Действительно, даже в самом экономически отсталом государстве редкий человек откажется стать более состоятельным. Но далеко не везде распространен дух предпринимательства, традиционный для западного капитализма. А писавший о нем Макс Вебер отмечал, что протестантская этика породила тип предпринимателя-капиталиста, который тратит на свой личный комфорт куда меньше средств, нежели фанатично зарабатывает, потому что главный мотив его деятельности – «делать дело», а не «жить богаче».

Макклелланд, будучи психологом, призывал, рассматривая экономику, отказаться от принципов марксовского экономического дарвинизма, от мнения, что психология человека формируется исключительно под влиянием внешних экономических условий его труда. Такой же упрек он адресует и теориям Фрейда, и концепции истории Тойнби. Важнейшая мысль этих рассуждений – не только обстоятельства формируют людей. Напротив, если страна хочет добиться экономического роста – следует обращать самое пристальное внимание на ценности, мотивы и цели людей, потому что в долгосрочной перспективе они определяют экономическое развитие общества.

ОСМЫСЛЕННЫЙ ТРУД ВМЕСТО ТРУДОВОЙ ПОВИННОСТИ

Даже без всяких теорий достаточно очевидно – наиболее продуктивный труд, это труд осмысленный, понимаемый не как ненавистная повинность, а как поле самореализации. Наибольших успехов и прорывных достижений организация может добиться только при условии, что сотрудники прилагают свои силы не «для галочки» в надежде лишь получить очередную премию. Главный фактор – интерес к этой деятельности и стремление добиться успехов в деле, которое представляется для человека лично и общественно значимым.

Достаточно заглянуть в наиболее известные работы из области бизнес-литературы, например, «От хорошего к великому» Джима Коллинза, – практически везде встречается мысль о том, что люди, формально выполняющие свои обязанности, и на самом деле не увлеченные своей работой, не способны в долгосрочной перспективе генерировать серьезные достижения. Откройте любой современный учебник по управлению персоналом – уже стало общим местом утверждение, что серьезного профессионала нельзя мотивировать исключительно ростом зарплаты, ему нужны интересные задачи как возможность реализовать свой профессионализм, условия для обучения и роста компетенции. Более того, отсутствие у работников таких возможностей и заинтересованности в своем труде ведет к прямым убыткам – в работе Дэвида Болховера «Живые мертвецы» на массе практических примеров и статистических данных прекрасно показано, к какой ужасающей неэффективности это приводит и какие виртуозные способы «откосить» от ненавистной работы используют люди.

Вроде бы, всем это известно и понятно. Однако россияне как работники, или пресловутые «трудящиеся» не выглядят очень счастливыми. Начиная с 90-х массовым явлением был отказ от выбранной специальности в пользу более денежной профессии. Кто-то перечеркивал десятилетия работы инженером-конструктором или химиком, чтобы с нуля и, что называется, на ходу, становиться предпринимателем-управленцем. Не потому, что всегда испытывал тайную страсть стать бизнесменом, а просто потому, что надо было кормить семью. И можно сделать предположение, что многие наши выстроившие бизнес граждане не потому добились успехов в предпринимательстве, что новые времена в них разбудили дух этого предпринимательства. А потому, что они в принципе по своему складу личности умели ставить цели и достигать их. Тот самый мотив достижения.

Другая значительная часть – это те, кто отказался от своей мечты, даже не решившись ее осуществить. Те, кто в 90-е заканчивал школы и вузы. Сколько выпускников подавали документы на бесконечные экономическо-юридическо-торгово-международные специальности, отказываясь от интересующих с детства физики, биологии, истории, проектирования техники? И сколько мы в результате недополучили увлеченных своим делом специалистов – а значит и шансов на новые идеи и технологии, получив взамен иллюзорный офисный средний класс? Нет, «молодые профессионалы», конечно, не рыдают в подушку о том, что романтика оставленного призвания теперь недостижима. Жизнь их сделала прагматиками, и они вполне осознанно идут на размен своего IQ на ипотечный кредит, шоппинг и горные лыжи. К тому же у нас все в результате этой добровольно-насильственной «депризваниезации» оказались работниками-универсалами – с легкостью могут решать самые разные задачи, менять профессию. В сущности, умный, обучаемый и быстро приспосабливающийся к обстоятельствам человек – это у нас и есть главная профессия. Но думается, многим понятно, что это просто наиболее безболезненный из компромиссов.

Явно или нет, бессмысленность своего труда ощущают многие. Несмотря на любой «компенсационный пакет». В сущности интернетовская «падонковская» культура, которая так по душе пришлась офисному планктону – это осознанный или нет протест окружающему абсурду. Многочисленные корпоративные «маразмы» давно затмили пресловутое лицемерие государственных бюрократов. Распевать корпоративный гимн куда лицемерней, чем носить комсомольский значок, не веря в светлое будущее. Сейчас бюджеты на «тимбилдинг» урезаны, но еще несколько лет назад редкая компания не оправляла коллектив в лес или на пляж заниматься перетягиванием каната или бегом в мешках – с обязательным братанием на фоне корпоративного стяга. При этом любой из этих сотрудников легко покинул бы дружный коллектив, получив хорошее предложение от конкурентов. Корпоративная культура в России пропитана ложью. И «офисный планктон» прекрасно это понимает. Но имеет хорошее оправдание – ведь надо кормить семью, ведь хочется жить по-человечески. В конце концов, разве есть еще какие-то варианты, кроме романтического ухода в энтузиасты-бессребренники?

Не заметно трудового энтузиазма и у работников «неофисных» специальностей. Российская почта, где с одной стороны, женщины с потухшими глазами и мизерной зарплатой принимают переводы и выдают бандероли, а с другой – неработающие ксероксы, очереди и потерянные посылки. Нам который год обещают вместо этого «русский DHL», а воз и ныне там. Но честно говоря, просто не верится, что новые управленческие методы заработают с персоналом, который чувствует себя как в трудовом лагере. Продавцы в торговых центрах, которые с фальшивой улыбкой пытаются «впарить» товар, вместо того, чтобы дать грамотную консультацию, и всей душой ненавидят руководство и покупателей. И наоборот, порой все-таки остающиеся людьми вопреки строгим внушениям о том, что главное – продать побольше. Продавщица, шепотом предупреждающая о том, что «не берите – это не свежее» – а ведь объем продаж это ее премия – это островок человеческого там, где, как нас старательно убеждают, не должно быть ничего, кроме личной выгоды. Мрачные пограничницы, каменными лицами встречающие нас в аэропортах. Список можно продолжать долго. Иногда складывается впечатление, что у нас вся страна не любит свою работу. Но работает именно на ней.

САМОРЕАЛИЗАЦИЯ И … «УМНОЖЕНИЕ НА НОЛЬ»

Утверждение, что большинство представителей среднего класса в России не видят смысла в своей работе, кажется на первый взгляд невероятным. Успешные 2000-е породили образ специалиста-профессионала, который не просто зарабатывает деньги, но при этом видит пользу от результатов своего труда, успешно самореализуется как в работе, так и в активном досуге. Но почему, несмотря на свои вполне нормальные зарплаты, комфортные офисы и не такую уж изматывающую работу за компьютером (позволяющую целыми днями быть в Интернет-онлайне в форумах и социальных сетях), те, кого Тоффлер и прочие футурологи середины XX века предполагали видеть в будущем как движимых творческими и научными интересами «интеллектуальных работников» и «информационный пролетариат», в современной реальности презрительно называют себя офисным планктоном и не очень-то гордятся своей жизнью?

Те же самые люди, разбредаясь в Сети по своим виртуальным интересам, могут тратить массу времени совершенно бесплатно на поддержку какого-то интересного им Интернет-ресурса, обсуждения интересных им тем в форумах, бескорыстную помощь (пусть хотя бы и только информационную). Просто во всех этих действиях люди видят очевидный смысл и пользу для самих себя и окружающих. В своей ежедневной работе «на дядю», за которую получают зарплату, – такого смысла они не видят.

Не так просто дело обстоит и с самореализацией. У успешных работников есть, вроде, и она – можно гордиться тем, что эффективно руководишь людьми, решаешь сложные задачи, признан коллегами, доходы позволяют жить приятно и комфортно, в окружении престижных вещей. Главное пореже думать, для чего нужно это эффективное руководство и решение задач. Можно крайне успешно, с интересом и профессионализмом заниматься продажей товаров, которые на самом деле никому не нужны, но хорошая реклама убедит, что нужны и еще как. Или создавать эту манипулятивную рекламу. Или строить уродливые торговые центры. Или придумывать рейтинговые скандальные ТВ-передачи. Но даже последний циник при этом прекрасно понимает, что, пусть и профессионально, и с высокой оплатой, он занимается, в сущности, генерацией бессмысленной пустоты.

При этом в России существует усугубляющее эту ситуацию неверие, что возможны какие-то альтернативы. Демотивированность (и социальную апатию) вполне можно считать проблемой всего нашего общества и фактором, негативно влияющим на экономический рост, а вовсе не только проблемой отдельного человека. Максимум, во что верят россияне – это в свою семью, свои личные возможности как-то устроиться. В то, что будет побеждена коррупция – не верят, в возможность появления законов и условий для развития малого бизнеса – не верят, в призывы государства, будь они хоть трижды благие, – не верят.

И здесь вновь полезно взглянуть на выводы теорий мотивации. Мотивационная теория ожиданий говорит о том, что важнейшую роль в том, насколько сильно человек стремится к какой-то цели, играет оценка индивидом реальности достижения поставленной цели. Если этот параметр становится «равным нулю», то есть человек просто не верит в то, что цели реально достигнуть (даже если все условия для этого есть), то в результате и получается умножение на ноль – полная демотивированность и нежелание что-либо делать. Надо признать, что государство у нас постаралось – ему граждане не верят практически полностью: никакого внятного образа будущего нет, ожиданий успехов страны за рамками футбольных турниров – тоже нет. Потому и соглашаются играть профессиональные роли, которые при других обстоятельствах никогда бы не выбрали.

Понятно, что вовсе не только эти факторы виноваты в том, что в России не стало массовым предпринимательство и малый бизнес, как предсказывали теоретики-либералы, что не произошло реальных прорывов в наукоемких отраслях, что госаппарат не может разродиться ни одной реально работающей госпрограммой. Но то, что человеческий капитал сегодня используется неэффективно, можно утверждать смело.

ОБЩЕЕ ДЕЛО, КОТОРОГО НЕТ

Общее дело, которого нет. Именно это видится проблемой макромасштаба. При современном экономическом устройстве наблюдается крайний дефицит осмысленной полезной деятельности. Есть профессии, в которых такой проблемы не существует: те, кто учит, лечит, спасает, – изначально отчетливо видят свои цели. Остальные чаще всего просто за деньги делают то, что умеют, – лучше или хуже. Можно предположить, что именно дефицит реальных интересных задач и целей для деятельности часто приводит людей в экстремальный спорт, компьютерные игры, виртуальные проекты. Как ни странно, «настоящую жизнь» люди теперь ищут за пределами физической реальности, или, по крайней мере, своего рабочего места.

Все это означает, что та самая «энергия достижения» либо не появляется вообще – поскольку для многих нет даже выбора, он задушен необходимостью удовлетворить для себя и семьи хотя бы базовые материальные потребности, либо «умножается на ноль» апатичных отрицательных ожиданий, либо уходит в «свисток» развлечений. Между тем у многих россиян, несомненно, помимо зарабатывания денег и обустройства комфортной жизни себе и близким, есть потребность реализовать себя в чем-то действительно нужном и важном для окружающих, а не просто за вознаграждение поучаствовать своим трудом в увеличении чьей-то прибыли.

Да, сегодня многие не чувствуют осмысленности в работе на своем конкретном рабочем месте. Гораздо хуже, что в России сложилась ситуация, когда граждане атомизированы и не видят ни своего вклада, ни вклада своей организации/компании в дело общего развития страны и ее экономики. Сама постановка вопроса многим покажется смехотворной – какое общее дело? какое общее развитие? И что «эта страна» мне сделала такого, чтоб я еще думал о ее общем процветании? Здесь вопрос мотивации из области экономики и психологии уходит в совершенно другое поле – идеологическое. Потому что ни один гражданин сам не может видеть ни общего дела, ни общих целей, если их нет у самого государства. Сегодняшняя либеральная установка, напротив, предельно индивидуальна – «крутись как хочешь и богатей, если получится», в ней нет места ни коллективному, ни социальному. И никакое гражданское общество не заработает, пока от государства не прозвучит внятная установка, куда, зачем и как должна развиваться страна. А в условиях этой неопределенности все занимаются только понятным и простым – обустраивают личный быт и личное потребление, по сути переставая быть гражданами, и становясь просто отдельными субъектами, решающими вопросы своей частной жизни на общей географической территории. И пока нет единой государственной идеологии – не пустышек политического цирка, а внятной системы ценностей и смыслов, отдельным призывам власти что-то сделать для страны сегодня никто не поверит.

Казалось бы, какая разница для экономического пейзажа, что думает и чувствует отдельная трудовая человеко-единица, если она вроде бы исправно выполняет должностные обязанности и платит налоги. Но если таких единиц десятки миллионов, как бы эта мелочь не стала решающей. Если завтра государство возьмется за рузвельтовского типа масштабные госпроекты – чем оно будет привлекать людей? Только зарплатой? А призывы «улучшать и повышать»? Мы все каждый день сталкиваемся с безобразно организованной работой госучреждений с населением, с нерациональными нововведениями в транспортной системе, с невозможностью получить нужные товары и услуги от коммерческих компаний. Поле для повышения эффективности работы организаций, как коммерческих, так и остальных, просто огромно. Но никто этих вопросов не решит, если работает «на дядю», думая только о пятничном вечере и дне получки. А вот ощущение осмысленности своего труда, отчетливое понимание его роли в построении общего экономического и социального благосостояния способно стать «двигателем» гораздо более осмысленной и плодотворной работы.

Мотивация, таким образом, может стать не только вопросом личного отношения каждого работника к труду, но и серьезным экономическим параметром, влияющим на всю экономику в целом. Но это возможно в экономике, где отчетливо понятен и продекларирован государством приоритет стратегических и функциональных задач над чисто финансовым интересом отдельных игроков – сформулированы цели, которым служат действия экономических субъектов, концепция того, что является общественным благом и то, как государство может учесть интересы всех своих граждан. Вопрос в том, будет ли такая экономика создана, – или россияне по-прежнему будут довольствоваться ролью получающих зарплату винтиков в механизме, задачи и направление движения которого им в лучшем случае чужды и безразличны.

Впервые опубликовано в журнале «Однако» №6 2009

Количество показов: 5743

(Нет голосов)