31.03.2010

Константин Черемных

МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ – ЖЕРТВЫ БОЛЬШОЙ ИГРЫ

Почему пассажиры метро становятся биомассой

В ЧЕМ ПОВЕЗЛО БАРАКУ ОБАМЕ

У американского президента Барака Обамы много проблем. Его не слушается республиканская оппозиция, ибо демократия в его стране хоть и управляемая, но перемежающаяся. Его не слушается ни китайский генсек, ни израильский премьер. Больше того, его не слушается даже та полудикая страна без единой железной дороги, которую Америка восемь лет освобождает от засилья пресловутых талибов. Этих талибов Америка сама же и насадила, но они внезапно оказались террористами, и тогда было насаждено правительство Карзая. Но и Карзай не слушается – принимает у себя в гостях изгоя Ахмадинеджада, и из-за этого приема американский министр обороны стесняется даже приехать из Кандагара в Кабул.

И приходится несчастному Обаме в эту дикую пустынную страну ехать персонально. В Киев он может послать помощника Джонса, в Иерусалим – госсекретаря Клинтон, а вот в Кабул он почему-то едет сам. Чем-то таким важным намазано в этой стране для Америки, что он едет туда даже вопреки унижению. Потому что негодный Карзай согласен на то, чтобы китайцы с иранцами строили в его стране железные дороги. А официальные представители НАТО другого мнения: никак, дескать, нельзя без посевов опия, поскольку иначе «фермеры» (так почтительно именуются труженики маковых полей) помрут с голода. В Сомали и Руанде о тружениках такой трогательной заботы почему-то не проявляется. В самом деле, ведь не в каждом месте мира существуют благоприятный климат и квалифицированные кадры для выращивания сельхозкультуры, приносящей самый высокий в мире, хоть и неофициальный барыш. С помощью такой культуры можно решать бюджетные проблемы, когда иным способом дыры не затыкаются.

Трудно Обаме. Ему повезло в одном: у него нет повода вскакивать по ночам в холодном поту от жутких слухов о том, что глава его правительства, по-американски госсекретарь, строит ему страшные козни и поставила под свой контроль большую часть правящего истэблишмента. Хотя для этого повод есть – как-никак он ее обыграл на выборах, а потом, уважая ее опыт, не смог не пригласить на более чем ключевой пост. Более того, половина его кадров, включая даже представителя в Кабуле Ричарда Холбрука, как раз ее бывшие кадры.

Но вот надо же, этой леди Обама не страшится и даже, кажется, ей не завидует. И миссии ей ответственные доверяет. А если, паче чаяния, в Вашингтоне что-нибудь рванет, к примеру, на станции метро «Пентагон», то и в своих словах, и в предпринятых мерах Обама и Клинтон будут вполне солидарны, равно как и партийно чуждый министр обороны Гейтс.

Когда рвануло в России, президент и премьер тоже были во всем солидарны. Но особо проницательная публика даже в оттенке слова и жеста усматривает особый смысл. К примеру, ученый Пионтковский видит просто ужасный смысл: he is coming, поясняет он для особо тупых, он возвращается. Кто? Путин. Так он же вроде как не уходил, могут возразить ему: вы же сами, Пионтковский, то ли написали, то ли первым подписали меморандум «Путин должен уйти». А вот и нет, говорит Пионтковский, это было 1 марта, а зато 15-го я написал, что он на самом деле ушел.

А чтобы вернуться, по суждению Пионтковского, без взрывов на «Лубянке» и на «Парке культуры» было никак не обойтись. Почему? Потому что в 2000-м году был тоже взрыв, из-за чего Путин и пришел, а вовсе не из-за того, что его Ельцин назначил.

Это Пионтковский вычитал у Березовского, а Березовский у Фильштинского. Поверил подлинным знатокам – хотя с ученой степенью и стажем работы на forum.msk.ru вроде бы не обязательно перепевать зады сплетен с десятилетней бородой. Их даже коллега Латынина не поддерживает, аттестуя подрывника Гочияева террористом, а не агентом.

Еще одно страшное откровение Пионтковский почерпнул у Ивана Рыбкина – про пресловутого Тимченко. Этот Тимченко сидит у него везде – в голове, в печенках, под кроватью. Один мой пациент чувствовал, как к нему в живот проникает Бог, он же Ленин, и выкручивает ему кишки. Для Пионтковского Тимченко – что-то вроде этого плюс Вельзевул.

Но это не предел аутизма. Поскольку, кроме Пионтковского, у нас есть еще Илларионов. Его теория возникновения теракта вертится вокруг себя любимого и старушки Алексеевой Л.М. Поскольку бывший советник президента вместе с демократической бабушкой-божий-одуванчик повадились каждое 31-е число на Триумфальную площадь ходить. А два взрыва не когда-нибудь состоялись, а за два дня до очередного похода за свободой собраний (31-е число, если кто не знает, знаменует для них соответствующую статью Конституции). Так что не просто взрывы это были, а покушение на внесистемную оппозицию. Что судьбоносно сходится с теоремой Фильштинского–Березовского–Пионтковского.

ДРУЗЬЯ НАЧАЛЬНИКА НЕПРИЗНАННОЙ ТАМОЖНИ

Люди, которые сидели в двух злополучных вагонах метро, ни к каким внесистемным оппозициям вообще-то не принадлежали. В отличие от пассажиров двух отдельно взятых и оторванных вагонов «Невского экспресса», это были люди вообще случайные, вплоть до граждан Малайзии и Филиппин. Да и второй взрыв, как подозревает милиция, случайно произошел на «Парке культуры» – должен был прогреметь на «Октябрьской», где офис МВД.

С офисом МВД у интерпретаторов, может быть, и натяжка. На «Парке культуры» тоже много чего находится – к примеру, пресс-центр МИД. А вот с «Лубянкой» просто поразительно точное попадание. Притом даже ценой эффекта: обычно террорист старается убить как можно больше народу, что достигается в помещении меньшего объема – допустим, на «Кузнецком мосту», и само собой, при закрытых дверях. Но исполнителям приспичило, чтобы поезд точно доехал до означенного места, где написано «Лубянка».

То есть получается, что для возвращения после недельной отлучки «coming Putin» должен был непременно послать огнедышащий привет бывшим собственным коллегам. Чтобы что? Чтобы они его больше любили и тайно поддерживали?

Милиция робко намекает, что, дескать, и другие желающие послать привет у нас есть. Например, друзья-соратники Анзора Астемирова, а также ранее приконченных Али Шахбана и Абу Халеда. Последнего ухандокали в очень интересном Веденском районе Чечни, где в первую чеченскую размещался перерабатывающий завод – не нефтяной, а опиумный, и не у иорданцев закупленный, а у англичан. А потом там была база иорданца Абу Хафса, которого Колин Пауэлл называл представителем Аль-Каиды. Интересны, впрочем, не суждения Пауэлла, отстраненного от стратегических американских операций, а бэкграунд самого Абу Хавса: он в 90-х годах сражался в Таджикистане. Неужто за интересы свободной Ичкерии?

Нельзя сказать, что и Астемиров был обыкновенный парень из аула. Он происходил из кабардинского (не балкарского, не карачаевского) рода, а вырос на Украине. Он был ужасно популярен, говорят, у женщин. И не только у женщин, но и у Jamestown Foundation – сугубо правозащитной организации, учрежденной бывшим советским разведчиком и действующим американским.

Американский учредитель Jamestown, директор ЦРУ Уильям Кейси, был большой друг Горбачева. А свою приверженность «живому творчеству народа», которое провозглашал генсек, Jamestown Foundation как раз давеча проявил на конференции в Тбилиси, посвященной «непрерывно страдающим» черкесам. Через несколько дней после отъезда из Тбилиси аутиста Илларионова.

Астемиров подозревался в устроении кровавой каши в городе Нальчике пять лет назад. Каша устраивалась под знаменем «правильного», неосалафитского ислама, в противовес местному духовенству: оно было главным врагом наряду с местной милицией. При этом объектом первой диверсии была не милиция, а офис Госнаркоконтроля. Что-то «правильным исламистам» там остро понадобилось.

27 марта персонаж, хорошо знающий Астемирова не только по Ингушетии, но и по Грузии, с группой «правильных исламистов» штурмовал оптовый склад в городе Октябрьский республики Башкортостан. От милиции и ФСБ ему удалось, тем не менее, скрыться (как это и раньше происходило удивительным образом в Ингушетии, при Зязикове, когда его провозгласили убитым), но предупрежденные коллеги из Челябинска все же его изловили на пути, очевидно, к прозрачной казахской границе.

Нельзя сказать, чтобы господа правозащитники и либеральные журналисты помогали изловить субъекта по имени Башир Плиев. Едва башкирская милиция оцепила квартал, по местному интернету пошли гулять слухи о захвате детской больницы с взятием заложников, после чего либеральные обозреватели тут же вынесли строгий выговор правоохранительным органам, плохо-де работающим с прессой: не сообщили, мол, по секрету всему свету заранее о спецоперации. Можно подумать, что «более продвинутые» американские коллеги детально информируют общественность о каждой акции специальных сил.

И никто с тех пор не удосуживается задать вопрос, кто и зачем запустил слухи о некоей жестокой полицейской операции в заштатном башкирском городке, будто сигнализируя коллективному Сергею Адамычу Ковалеву. Что-то в этой организованной панике знакомое: не прошел, видимо, даром экс-милиционеру Плиеву опыт близкого общения с Шамилем Басаевым.

Глава МИД Сергей Лавров уже в день московских взрывов заявил, что они имеют зарубежное происхождение. Только не уточнил, какое – хотя ответы додумываются с точностью до противоположного. Басаев ведь не «ичкеризмом» занимался, а наркотиками и оружием, а эта тема далеко не только и даже не столько исламская. Юнус-Бек Евкуров, человек с опытом войны в Косово, после прошлогоднего ранения рассказывал, что в его республике действуют арабские граждане, которые общаются на хорошем русском языке, явно освоенном не в египетском медресе, но при этом добавил: «Я далек от мысли, что арабы стоят за всем этим делом. Там есть другие силы. Более серьезные». И даже назвал заинтересованные геополитические стороны – США, Великобританию, Израиль.

На такие выводы даже не такого профессионального человека, как Евкуров, могли навести не обязательно предубеждения, а, к примеру, некоторые откровения Анзора Астемирова. Вооруженный радикал, обласканный американскими правозащитниками и партнерствующий с «представителем Аль-Каиды в России», популярно пояснял западной общественности: «Даже если мы каждый день будем угрожать Америке и Европе, любому, кто разбирается в политике, будет ясно, что у нас нет реального столкновения интересов». А восточной общественности говорилось другое: «Чеченская проблема мешает решению палестинской». Иными словами: пока мы тут все не порешим, палестинцы свободы не дождутся. Таким «ичкеризмом» можно заниматься столько же лет, сколько «четверки» и «шестерки» будут обсасывать палестинское примирение.

Кому, спрашивается, в мире удобнее, чтобы палестинские территории оставались в статусе непризнанных и как бы не контролируемых? Наверное, партнерам Шамиля Басаева по основному занятию. Потому что Филадельфийский коридор на границе Египта с Палестиной ничем по функции не отличается от грузино-чеченской границы времен республики Ичкерия, где Басаев руководил почему-то не министерством образования или даже обороны, а «прозаической» таможенной службой. Есть места в мире, географически удобные для транзита и переработки самого ликвидного в мире товара. Приграничные кавказские нагорья с независимым аэропортом Джохар-Кала в придачу служили таким удобным местом больше десятка лет. Если бы эта функция была не востребована и сегодня, вряд ли по этим горам шастали бы ветераны таджикских сражений.

Кавказ может избавиться от этой функции: там есть что добывать, выращивать, перерабатывать и продавать из других, более полезных для человека товаров. Но только для этого Москве, которая не сняла с себя ответственности за этот регион, надо отказаться от «перезагрузочной» повестки дня и лакомых транзитных предложений из-за океана. Не стоит же косить под дурочку, будто вашингтонские коллеги настроены искоренить в Афгане собственный доходный промысел – тем более когда они прямым текстом говорят: не собираемся, и другим не позволим.

СОВЕТЧИКИ И ИНСТРУМЕНТЫ

Если о весьма сложном бэкграунде так называемых идеологов подполья, ликвидированных или изолированных в феврале-марте, обозреватели еще кое-как упоминают, то процессы, происходившие в то же время в российских силовых структурах, остаются в стороне, будто не имеют никакого значения.

У российского МВД в феврале-месяце, по следам статьи гг. Аронова и Барабанова в журнале New Times, урезали сразу две функции. Во-первых, стало считаться ненужным присутствие на Кавказе заместителя министра с боевым опытом – вместо него (коррумпированного, как сообщил журнал) туда отрядили канцеляриста без погон. Во-вторых, стал считаться ненужным линейный принцип работы милиции на транспорте – ее разделили по региональному подчинению, а главу управления, старого питерского профессионала, и вовсе уволили.

Мотивов у этих действий могло быть столько же и полстолько, как и у назначения главой вновь образованного СКФО металлурга Хлопонина. Но если металлург Хлопонин является источником хотя бы делового авторитета, то канцелярист – вовсе никакого. А ему и не предполагалось, поскольку ФСБ считало, что само со всем справится, а милиция только помешает. Эти два ведомства, точнее их крупные начальники, не раз уже друг другу мешали – даже в транспортировке хлопчатобумажных трусов с дальневосточной таможни.

Но в ФСБ рассчитывали, надо полагать, найти других помощников. Международных. По крайней мере, в расследовании «Невского экспресса» помощь настойчиво предложили израильтяне. И им так трудно было отказать, что вместе с услугами сыщиков им предложили еще и услуги обеспечения безопасности Олимпийских игр в Сочи.

«Невский экспресс», помнится, наткнулся на заготовленное препятствие после того, как несдержанная дама раззвонила всему свету, что Путин, дескать, сговаривался с грузинами за спиной абхазов. После чего найти озверелого абхаза не составляет труда. После хэппенинга в Торгово-промышленной палате с главами израильских охранных компаний найти остервенелого мусульманина тоже труда не составляет. Это вопрос инструмента, потому что командир «черных вдов» – это инструмент, а сами «вдовы» подбираются по случаю желания умереть: одну изнасиловали, другую поставили на счетчик (как Мужихоеву), третья пошла, чтобы заработать на детей больной сестры. И «вдовами» их называют преимущественно в газете Daily Telegraph, а на самом деле это просто неприкаянные девки, не нашедшие места в новой рыночной кавказской реальности.

Металлург Хлопонин, как человек современный, понимает в рыночном деле. Ему отрезали округ, искусственно разделив черкесов на «сочинских» и «несочинских», с одним русским регионом – горбачевским Ставропольем. Он работает как умеет: если подведомственная республика годится на курорт – нехай буде курорт. Кем там будет местное население, в какой функции? Между прочим, Астемиров вырос в промышленном Тырныаузе, который перестал быть промышленным, в кавказском Пикалево, одном из многочисленных российских домов без хозяина. А Хлопонин хлопочет о преодолении «клановости» – будто сам не из клана родился.

В таких квадратных хрущевских городках, где глазу не на чем остановиться, и растут где секты, где харизматические церкви, а где районные организации «Риадус аль-Салихийн». Интеллигентный приятель Березовского, Ахмед Закаев, считает эту организацию детищем КГБ, которая-де извратила суть правильного «ичкерийства». Примерно то же лепетал интеллектуал-католик Ибрагим Ругова про Армию освобождения Косово. Только западные разведки поддержали не его, а эту армию. Так было инструментальнее. А Милошевичу авторитетные американские опекуны обещали содействие в развитии рыночной экономики, пока в кулуарах Госдепа считали прибыль от будущей войны. И поэтому в Дейтоне условия диктовал не он, а Холбрук.

ОСОБЫЙ РАЙОН РОССИИ

Юлия Латынина пишет, что российский теракт – самый дешевый теракт. И косит под дурочку, не видя, что российская милиция – тоже самая дешевая милиция, и непохожа на западных коллег потому, что выставлена на панель дикого рынка. Сейчас говорится, что ей повысят оклады, но одновременно общий бюджет распыляется на психологов и борцов за служебную нравственность.

Дело, впрочем, не только и не столько в размере зарплаты. Когда рядовой блюститель порядка наблюдает, как гнобят его ведомство, и теряет веру в завтрашний день, его счеты с начальством ставятся на весы со счетами с властью, и что тут перетянет – неизвестно.

Все эти реформы, равно как и заграничные контракты, затеяны, по представлению инициаторов, из лучших побуждений. Но рядовой милиционер воспринимает происходящее, как рядовой уроженец аула – он понимает, что его судьбу решают где-то настолько высоко, что ему заведомо не дотянуться. И трудно после этого ждать от него образцового исполнения долга.

Ему кто-то шепнул: дескать, будет не один теракт, и не два, а десять. И он тут же «сливает» нашептанное первом поперечному. Прав он или неправ? Мощность взрывчатки на «Лубянке» и «Парке культуры» была не Бог весть какая. Так и в 2000 году первый заряд в Манеже был поскромнее последующих гочияевских.

Руки у сценаристов, инструктирующих командиров «черных вдов», развязываются не потому, что они испытывают жгучую неприязнь к иноверцам. Они развязываются потому, что вышеназванные реорганизации подсказывают: можно. И более того, даже интересно. Интересно посмотреть, как они будут там дергаться, краснеть и сопеть, потому что они не страшны. Потому что они стращают громами и молниями, а сами готовы исполнить любой чих какого-то Обамы, которого не боится даже Карзай.

Предупреждение терактов – не только вопрос профессионализма. Это еще и вопрос веры в руководство. Если оно отпускает витальные государственные функции на аутсорсинг, то это одна вера. Если ставит на опыт и знания своих – другая. Это касается, впрочем, не только милиции, но и промышленников и даже ученых (Пионтковского оставим за скобками). Живое творчество проектировщиков, конструкторов, врачей, учителей, рабочих и стражей порядка нуждается в одной и той же сильной и уважающей себя руке. На Кавказе, созданном разнородно, – в особенности. Это специфическая территория.

У других стран тоже есть специфические территории, где приходится устанавливать особый порядок. Так, китайский порядок в Тибете и Синьцзяне – особый, что не означает исключительно полицейский. Там строятся дороги, разрабатываются месторождения, создаются рабочие места в здоровых производительных отраслях. Но иностранцев, даже с самыми заманчивыми предложениями, там не жалуют, и не устраивают в специфических местах мероприятий, привлекающих крупные теневые интересы. Была некая логика в том, что Олимпийские игры устраивались в Пекине, а не в Кашгаре. Это логика нормального самосохранения государства, избавляющая от самых разнообразных издержек. Из зависти к более успешному большому соседу мы можем, конечно, принципиально игнорировать его опыт. Но ровно столько, сколько мы его будем игнорировать, пассажиры московского метро и жители кавказского аула будут пребывать в одинаковой роли биомассы для показных акций операторов всемирной Тени.

Количество показов: 6909

(Нет голосов)