RUS ENG
 

ГЛАВНАЯ
ГОСУДАРСТВО
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА
БЛИЖНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
ЭКОНОМИКА
ОБОРОНА
ИННОВАЦИИ
СОЦИУМ
КУЛЬТУРА
МИРОВОЗЗРЕНИЕ
ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
ПРОЕКТ «ПОБЕЖДАЙ»
ИЗ АРХИВОВ РП

Русский обозреватель


Новые хроники

10.03.2011

Константин Черемных

СОБАКА ДВОРНИКА

Пригоден ли портрет государя-освободителя для прикрытия внешнеполитического срама?

ПРОГЛОЧЕННОЕ МЕСТОИМЕНИЕ

22 февраля на заседании Национального антитеррористического комитета во Владикавказе президент России позволил себе намек на внешних врагов России в неопределенно-личной форме. «Надо смотреть правде в глаза. Такой сценарий они раньше готовили для нас, а сейчас они тем более будут пытаться его осуществлять», – заявил он, комментируя события на Ближнем Востоке. Кто такие «они», не уточнялось. Однако когда полпред в СКФО Александр Хлопонин пожаловался, что подведомственное ему население разделилось в оценках источника терроризма, называя в числе его подстрекателей Америку, президент специально прервал докладчика, чтобы добавить, что к беспорядкам на Кавказе причастны правительства некоторых стран, находящихся с нами в дружеских отношениях.

Было видно невооруженным глазом, что экспромт о внешних силах, хотя и дался президенту с трудом, был выражением неподдельной внешнеполитической обиды. Стоит заметить, это была свежая обида. Буквально в день его поездки в Рим, к которой было подготовлено соглашение о приобретении «Газпромом» пакета акций в ливийском шельфовом месторождении «Элефант», любезнейшая госсекретарь США Хиллари Клинтон объявила, что Госдеп выделяет средства на продолжение демократизации средствами интернет-технологий, доказавших свою эффективность в странах Северной Африки, причем теперь не только на арабском, но и на русском, китайском и хинди.. А еще через пару дней ливийское соглашение «Газпрома» с ENI было унесено, как фиговый листок, ветром спровоцированного этими технологиями вооруженного бунта, от которого газовикам вместе с железнодорожниками пришлось драпать.

Будь эта напасть, со всей вытекающей упущенной выгодой, в самом деле внутриливийским эксцессом, либо результатом козней каких-нибудь японцев или грузин, можно было бы, если не с кого-то спросить, так на кого-то громогласно пожаловаться. А тут в авторстве расписываются названные друзья, с которыми только-только подписаны судьбоносные договоры по разоружению и урановой либерализации. Причем ливийская «подлянка» подоспела как раз к межцерковному диалогу, а также попытке впарить Италии хваленый «Суперджет». А из каких доходов они будут закупать совместный продукт «Ростехнологий» с «Финмекканикой», ежели поставки газа из Ливии сошли на нет?

Обидчики Кремля не были названы по имени, однако даже местоимение «они» оказалось крамолой. Об этом сигнализировало полное изъятие внешнеполитических ремарок из репортажа о заседании НАК в лояльном «Коммерсанте». А нелояльная блогосфера ржала и улюлюкала: Медведев старается быть не хуже Каддафи… кагэбэшные метафоры… встал на одну доску с конспирологами… ишь коготочки-то растопырил, гы!

28 февраля госпожа Клинтон мило побеседовала в Женеве с российским министром иностранных дел Лавровым. Тут же пошли слухи, что американский президент Джо Байден везет в Москву некое предложение, от которого трудно отказаться. И если не решит за россиян вопрос власти 2012 года (как нашептала «Независимая газета»), то по меньшей мере уговорит упрямого Саакашвили, так и быть, снять свои возражения против членства России в ВТО, если Кремль, в свою очередь, согласится на некую сделку по Ливии.

«После этого» не обязательно означает «вследствие этого». Но так или иначе, выпущенные было Кремлем «коготочки» глубоко втянулись. В ожидании судьбоносного визита Байдена (который вообще-то навещал Москву между делом, проездом из Хельсинки в Кишинев) Кремль о недобрых намерениях американских друзей больше не заикался, а министр Лавров в интервью «Эху Москвы» объявил, дословно: «Я не верю в теорию заговоров, согласно которой все сделал Twitter или Facebook. Демонстрации в Ливии были достаточно спонтанными. Протест копился не один год, и он вырвался наружу, как прорывается гнойник».

Вслед за этим патологоанатомическим пассажем неопределенно-личная трактовка событий на Ближнем Востоке сменилась безличной и в государственном телеэфире.

6 марта в программе «Вести недели» никаких цитат из недавнего президентского выступления не фигурировало. Зато добрая треть программы была посвящена Александру Второму, новому «референс-пойнт» Кремля. И лишь «на закуску» следовали ближневосточные сюжеты, где внешние силы не упоминались даже полунамеком.


ЧЕХАРДА ВЛАСТИТЕЛЬНЫХ ОБРАЗОВ

«Референс-пойнты» для Кремля с примерной настойчивостью изыскивают некие неопределенные лица. Еще в декабре примером для главы государства был обобщенный «анти-Сталин»: в повестку дня Комиссии по гражданскому обществу было вписано специальное заседание, посвященное задачам десталинизации общества. Беспорядки на Манежной и едкие замечания конкурента по поводу «сбривания либеральной бороденки» подрихтовали план: посиделки в Кремле заместились марш-броском в Екатеринбург с двойным поминовением последнего монарха и первого президента-демократа (который в бытность первым секретарем обкома вообще-то и срыл последний государев приют).

Социологи, однако, после этого мероприятия не смогли порадовать Кремль позитивной инверсией электоральной динамики, а тут еще турецкая газета растрепала секрет про президентскую яхту. После чего оставалось одно из двух – либо пожертвовать яхту паралимпийцам, либо тайком сбыть владельцу порта, как пресловутый «путинский дворец», либо крепить властительный образ назло турецкому соседу. Тут-то неопределенные лица и подсказали обратиться к образу Александра II Освободителя.

Нельзя сказать, чтобы ссылка на освобождение крепостных не была созвучна внутренней конъюнктуре момента. Неопределенно-личный кремлевский источник еще в декабре намекал на целесообразность кадровой ротации в Торгово-промышленной палате. Накануне перевыборов «Комсомольская правда» разъяснила подоплеку: отживший академик Примаков-де не дает ходу малому бизнесу, превращая палату в узкий клуб для избранных. Академик, припомнив телесюжеты Сергея Доренко о собственных суставах, благородно уступил дорогу, к ликованию РСПП и «Деловой России». Тем временем власти Москвы и Петербурга наперегонки освобождали малый бизнес от административных барьеров, особо по части предоставления земельных участков. При этом Петербург даже согласился соревноваться с прочими регионами, как то Ханты-Мансийск и Элиста, в скорости выдачи разрешений на строительство – чего и где, не важно, – в рамках программы Всемирного банка: уж коли Росохранкультуру распустили, какой хрен эстетику разводить.

Следует отметить, что образ государя-освободителя не впервые используется в агитационной политологии – как положительная альтернатива предшественнику и преемнику. В фолианте историка-эмигранта Александра Янова «Русская идея и 2000 год» (Liberty Publishing, Нью-Йорк, 1988), Александр II был вписан в когорту монархов-либералов, с которых подлинному вождю перестройки СССР надлежит брать пример, чтобы поставить заслон подымающему голову русскому фашизму в лице могучей организации «Память». С «Памятью» историк преувеличил, зато прозорливо указал, что подлинный перестройщик – не Горбачев, а некая фигура, идущая ему на смену. И ведь как в воду глядел: узбекский клан придушили, украинский отодвинули, а в Freedom Foundation поехали на стажировку продвинутые представители партийной элиты города Свердловска.

А вот преемник «подлинного перестройщика СССР» подкачал. Как поведали дежурные американо-российские военные эксперты в день милой беседы Клинтон с Лавровым, именно Владимир Путин, и никто иной, повинен в материальном ущербе в связи с присоединением к резолюции СБ ООН о санкциях против Ливии. Это он списал 4,5-миллиардный долг кровавому режиму Каддафи в зачет закупки вооружений, а теперь деньги пропали. Чуткий г-н Юргенс из РСПП еще в январе приговаривал, что если не убрать Путина, не миновать и России этой якобы безличной африканской смуты.


МИЛЛИАРДЫ ДЛЯ БОРОДЕНКИ

Трудно, однако, избавиться от альтернативной мыслишки: а не могла ли Россия, с учетом хотя бы элементарных бюджетных интересов, обойтись без этого присоединения к антиливийским санкциям? Никак нет, разъясняет в форме ликбеза ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры Максим Минаев. Единомыслие с Брюсселем обосновывалось неопределенно-личной оценкой некрофильского свойства: «Анонимный источник в Кремле заявил, что Россия поддерживает введенные Евросоюзом санкции против властей Ливии и готова к ним присоединиться. Источник назвал Каддафи живым политическим трупом, которому не место в современном цивилизованном мире».

Потери от военных контрактов с лихвой компенсируются – чем бы вы думали? Ростом цен на нефть и газ? Вовсе нет – «привлечением соответствующего электората, а также той части избирателей, которые не имеют явных предпочтений, но готовы проголосовать за государственно ориентированных либералов». Для особо тупых следует пояснение: «Согласие России на западный сценарий разрешения кризиса в Ливии… должно показать российской либеральной общественности, что Кремль твердо придерживается одобряемого ею формата поведения на международной арене и расширяет связи с прогрессивными (sic) союзниками».

Иными словами, анониму в Кремле безразлична репутация в глазах мирового большинства – главное, чтобы либеральная бороденка не редела, а стояла победным торчком. Знать, она (электорально) сильна, коли аноним так на нее полагается. Но отчего же он, выражаясь столь решительно, не разглашает своего имени?

Оказывается, все дело в том, что «в падении Джамахирии Кремль до конца не уверен. Но портить отношения с Брюсселем из-за несовпадения подходов по Ливии ему не хочется. В результате используется двойственный подход, который позволяет сохранить пространство для маневра в обоих направлениях».

При государе Александре Освободителе термина «электорат» еще не было. Термин «Запад», конечно, был, равно как и пример бурно развивающейся реальной экономики, остро востребующей трудовые кадры. При этом нельзя сказать, чтобы тогдашний Запад, вопреки дружественным заявлениям, не старался подорвать империю, особенно на ее южных рубежах. Как-то трудно себе представить, что военачальникам тогдашней России удалось бы остановить кавказские бунты железом и кровью, если бы государь каждый чих согласовывал с лордом Пальмерстоном, а после каждого сражения отчитывался перед правозащитниками. Еще труднее вообразить, чтобы государев указ об освобождении крепостных был оглашен от имени «анонимного источника», со ссылкой на то, что «вот и граф Лорис-Меликов так думает».

Анонимы, лучше президента знающие альфу и омегу ее направления, ориентируются, похоже, не на реального государя-освободителя, а на некую лубочную картинку от Александра Львовича Янова. Образ Петра Великого у него, кстати, тоже фигурировал в позитивном перечне, хотя реальный Петр рубил не только бороденки, но и головы, при строительстве Северной столицы не интересовался мнением голландских экологистов и чухонских хозяйчиков, а лихоимцу Алексашке Меншикову доверял управление «окном в Европу».

Согласие на чужой, навязанный сценарий лишь по той причине, что он утвержден еще более вышестоящей инстанцией, встречалось, впрочем, и двести лет назад. Кредо такого покорного согласия выражалось в монологе из классической, ныне почему-то немодной пьесы: «…угождать всем людям без изъятья… начальнику, с кем буду я служить, слуге его, который чистит платье, швейцару, дворнику, во избежанье зла, собаке дворника, чтоб ласкова была». Александр Сергеевич Грибоедов, профессиональный дипломат, мог срисовать такой образ не только с чиновника, но и с какой-нибудь зависимой страны. Не империи, разумеется.


ЗДЕСЬ ВИЖУ, ЗДЕСЬ НЕ ВИЖУ

Последняя программа «Вести недели» была испечена и подана на стол весьма опытными, явно с доброй советской закалкой, спецами по фильтрованию контента. Вслед за судьбоносной речью про государя-освободителя перед аудиторией торопливо скользил ливийский видеоряд. Внимание привлекалось к карте, где все нефтеносные районы и нефтепроводы, как нам сообщают, контролируются повстанцами; при этом западные нефтяники «напуганы и рвутся домой». Далее телеканал реабилитировал «идеологически неустойчивых» европейцев, уличенных экспертом Минаевым в потакании ливийскому диктатору: оказывается, конфискованные активы Каддафи были размещены преимущественно в американских банках. Назвать источник – WikiLeaks – и процитировать реплику Каддафи на эту тему канал «Россия-24» не счел нужным.

Впрочем, американские финансисты ни в чем не подозреваются, Боже упаси! Ливийские деньги, государственные или частные, просто сами по себе, безлично, приплыли по рыночным ветрам за океан. Здесь бы напомнить о дефиците американского бюджета – но эту тему, нервирующую либеральную бороденку, государственный канал деликатно оставил за кадром. Как и элементарный вывод, следующий из намерений США использовать – не спеша – военный потенциал для усмирения в Ливии, с почему-то обязательным заходом в Суэцкий канал. До сих пор отечественные эксперты разве что не портили воздух от усилия понять, почему Америка столь «легкомысленно» относится к падению режимов, закупавших у нее оружие. Не потому ли, что те же самые корпорации будут теперь снабжать оружием не государства, а воюющие стороны, как это было во время войны Эфиопии с Эритреей или малоизвестной нашей публике мясорубки в суданском Дарфуре?

«Египетского синдрома», а теперь и ливийской смуты с явным сепаратистским элементом сценария боятся не только ближайшие соседи. Особенности дизайна и стиля однотипных революций выдают их аранжировку под мусульманское сознание, с ретрансляцией через Twitter, Facebook и Flickr заразительных сцен самосожжения «мучеников перемены». Видно, что на этот дизайн «клюют» и внесистемные богословы. Уместно предположить, что соответствующие мизансцены готовятся в некоторых бывших постсоветских странах, имеющих давнюю «автократическую» репутацию на Западе. То, что близко – к примеру, ситуация в Азербайджане и Казахстане – вроде бы должно больше интересовать государственный телеэфир.

Ничуть не бывало. Телекамеру влечет не на простор Каспия, а в душный угол западного Средиземноморья. Растрепанный человечек лет под шестьдесят с типичной внешностью люмпенизированного научного сотрудника лабает русский романс у торгового центра в Тель-Авиве. Ну лабал бы себе и лабал. Но корреспондент «России» Сергей Пашков вытаскивает его в камеру, и потрепанный менестрель, тараща глаза пуще самого Пашкова (хоть такое трудно было себе представить), блажит, как заведенный, что революции в арабских странах ужасно нервируют еврейское население. Следом писательница Рубина жалуется, что у нее не осталось принципов, а остались только нервы, и поэтому она желает арабам новую тиранию, а не демократию. Это созвучие с крылатой фразой писателя-перестройщика Кабакова – о том, что всяк хочет Сталина не себе, а соседу, – мадам Рубиной прощается: она же не какая-нибудь горемычная русскоязычная в Кыргызстане, а заслуженный инвалид страха. Тем более, по словам Пашкова, будущее ее новой родины от нее «опять не зависит». То есть еще недавно зависело, а теперь нет.

От кого же зависит? Телепрограмма «Вести недели» об этом умалчивает. Сюжет об инвалидах страха продолжается политинформацией о продовольственном кризисе, который возник будто бы из простого арифметического умножения прироста населения на рост потребления фруктов индусами, китайцами и прочей незаслуженной публикой. Не более информативен директор Института востоковедения РАН Виталий Наумкин, которому «Коммерсант» выделил аж четыре страницы сайта на ответы читателям: «Безработица, дороговизна (повышение цен на продовольствие сыграло свою роль), коррупция, неравенство, многолетнее засилье правящих элит, лишивших образованную молодежь возможности самореализации…» Резюме: все арабские революции были «домашними», а попытки искать за ними внешнее влияние – замшелая конспирология времен «холодной войны».

Профессор Наумкин зря старался. 3 марта та же Хиллари Кинтон теперь уже совсем прямым текстом, буквально, заявила: мы, Соединенные Штаты Америки, занимаемся информационной войной. Только недостаточно эффективно. Не так, как в эпоху противостояния СССР. А чтобы вернуться к прежнему уровню эффективности, то бишь к той самой «холодной войне», помимо новейших технологий, надобно шире использовать и традиционные, как то газеты, радио и телевизор. Говорилось это не просто так, а после того, как Пентагон посчитал стоимость операции по «зачистке» ливийского неба и пришел к выводу, что она обойдется дороговато, а главное, не все страны НАТО на нее согласны. Значит, нужно продолжение войны теми же средствами – информационными, а для их пущей действенности госсекретарь даже предлагает поумерить эротику в телевизионном мэйнстриме.

Стоит напомнить, что одной из самых успешных информационных операций «холодной войны» была радиостанция «Свободный Кабул», из агитации которого черпали силы моджахеды, позже применившие свои навыки в Алжире и Кашмире, на Филиппинах и в Чечне. Можно, конечно, не верить ливийским спецслужбам, до которых дошли сведения о контактах бенгазийских сепаратистов с кавказской группировкой некоего «Доко Амирова». Однако решение Барака Обамы продлить существование спецприемнка в Гуантанамо напоминает о существовании false flag terrorism – «терроризм под чужим флагом», есть такой специальный термин в американской криминологии. По совпадению, каспийская нефть была таким же поводом для ваххабитского похода 1999 года на Махачкалу, как ливийской правозащитно-племенной оппозиции – к нефтеперегонному заводу в Аз-Завийе. И само собой, никакого государства такая правозащитно-племенная оппозиция не создаст: подрывные навыки не сочетаются со строительными, благо ломать проще, особенно на чужие деньги. Максимум, что подобная публика способна создать, известно миру – это нынешнее Сомали. Или бывшая Ичкерия.

Наверное, false flag terrorism и имел в виду Медведев, когда позволил себе во Владикавказе намек на чьи-то планы для нас и для других, и на последствия длиной в десятилетия. Но просветивших его компетентных людей, трезво оценивших и суть, и риски происходящего, отодвинули анонимы-некрофилы с «перезагрузочным» карт-бланшем. И Кремлю, и МИДу, и государственному телеэфиру указали на место, начертили линию, за которую не высовываться. Даже не линию, а узкий интервал от сих до сих. И чтобы в нем поместиться, госчиновники, дипломаты и пропагандисты одинаково согнулись, как нашкодившие собачки, в требуемое количество погибелей, запели одну и ту же песню про «достаточную спонтанность», заохали про особую важность религиозного вопроса в Иерусалиме, развернули объективы камер от крови большой арабской цивилизации, от предгрозовой напряженности ее собратьев по вере, от тяжелого стресса униженной Европы – к привычно наигранной истерике привилегированного, заветренного ближневосточного уголка. Принцип «здесь вижу, здесь не вижу» – классический атрибут пропаганды колониального типа.


ИСЛАМСКИЙ БЕФСТРОГАНОВ

Свою версию о «домашних революциях» востоковед Наумкин излагал неделей ранее на том же канале «Россия-24». Тогда он в полный унисон с паническими стенаниями Пашкова, пугал зрителей «Братьями-мусульманами», дочерней структурой которых якобы является палестинская партия ХАМАС. В коммерсантовском интервью он исламистами уже не пугает. Более того, намекает, что Москве следовало бы исключить и «братьев», и ХАМАС из перечня террористических организаций, ибо в противном случае трудно будет наладить отношения с «новым Египтом». По его словам, пресловутые «братья», оказывается, настроены на партнерство с христианами-коптами, а вовсе не на джихад. То ли у профессора концепция изменилась спонтанно, как в известном анекдоте про опившегося депутата Госдумы, то ли, подобно флюгеру, ее «творческое развитие» от кого-то зависит. Опять же – от кого?

Разгадка оперативной рихтовки отыскалась на страницах The Washington Post, сообщившей: «В Белом доме признают, что народные революции привнесут в региональную политику на Ближнем Востоке гораздо больше религиозных аспектов». Издание сослалось на анонимного представителя администрации Белого Дома: «Мы не должны бояться ислама как политической силы в этих странах. Мы будем судить о новых правительствах и партиях по их поведению, а не по их отношению к исламу».

Аноним из администрации Барака Обамы, в отличие от отечественного «заменителя Кремля», не торопился никого хоронить. И поэтому последовавшие официальные заявления, «сформулированные по ситуации», оказались не противоположными, а вполне созвучными сказанному. «Да, наступили опасные времена, но они также представляют для нас огромную благоприятную возможность, – пояснил Обама в выступлении перед избирателями в Майами. – Я уверен, что через десять лет мы сможем взглянуть в прошлое и сказать, что нынешние события были зарей совершенно новой, лучшей эры, в которую люди в регионе борются за что-то, а не против».

Избирателям штата Флорида не внушалось, что арабские революции – спонтанный социальный процесс, «полиэтиологическое» производное перенаселения, недоедания и безработицы. В самом деле, владельцы айфонов и айподов – не самая обездоленная социальная группа. «Происходящее на Ближнем Востоке является воплощением в реальность новых технологий», – провозгласил Обама. И было понятно, что новые технологии, вместе с сетью Global Voices, свалились с неба, а не из New America Foundation и Беркмановского центра интернета и общества при Гарвардском университете.

К этому времени сами технологи уже не нуждались в рекламе: об их успехах в переформатировании исламских обществ уже вовсю трезвонила англоязычная пресса, а их питомцы гроздьями мастерили партии новейшего времени: только в Египте настругано четыре новых исламских партии, на любой вкус. А поскольку все четыре конкурируют между собой, с ними в итоге станет то же самое, что стало с отечественной «Памятью». Из них получится даже не шашлычок на обед, как выразился Леонид Радзиховский, а бефстроганов в кисло-сладком соусе. Что, собственно, и предполагалось даже самим названием программной книги координатора Альянса молодежных движений (AYM) Джареда Коэна – «Диверсификация путей радикализма».

«Мы вступаем в эпоху новых отношений с исламом», – провозгласил Обама. И нисколько не преувеличил. Доселе в отношениях Вашингтона с мусульманским сообществом преобладали попытки настроить суннитское население против шиитского, чтобы раззадорить саудовскую монархию и ее союзников против Ирана. Теперь же предметом трогательной заботы, напротив, стали шииты. В Азербайджане, где международные правозащитники вступились за Исламскую партию, требующую права на ношение хиджаба в школах. По удивительному совпадению, в Бахрейне клиентами «цветной революции», как и в Азербайджане, выступили шииты, которым доселе сочувствовал только Иран. Кажущаяся аберрация оказалась новым приемом в «игре в шахматы без правил» – на поле врага его же фигурами, а прежние «свои», суннитские фигуры стали лакомыми кандидатами на свержение и экспроприацию, в высших экономических интересах Соединенных Штатов, ибо если дефицит не покрывается принуждением к покупке акций, та же задача решается посредством простого ограбления, которым и поставлены на службу новейшие интернет-технологии.

К такому инновационному кульбиту король Саудовской Аравии оказался не готов: прервав лечение в Штатах, он поспешил на родину, где откуда ни возьмись образовалась подпольная Партия Уммы. И естественно, выступил в защиту короля Бахрейна, то есть против большинства населения этого эмирата. Две половины исламского мира оказались стравлены куда серьезнее, чем прежде, и трещина неизбежно прошла также между Турцией и Ираном – а значит, по всем международным исламским организациям. Так кто в выигрыше, а кто в проигрыше от происходящего?


«ДВИЖЕНИЕ В ПРАВИЛЬНОМ НАПРАВЛЕНИИ»

В той же речи в Майами американский президент пояснил для особо тупых: «Израиль получит значительную выгоду от демократизации политической системы в странах ближневосточного региона».

Уже через два дня министр обороны Израиля Эхуд Барак запросил у Белого Дома двадцать миллиардов долларов дополнительных дотаций. Повод для ходатайства состоял вовсе не в том, что в Египте образовалось четыре исламских партии мал мала меньше. Напротив, Барак заявил, что революции в Тунисе, Египте и Ливии являются «движением в правильном направлении». Повод состоял лишь в том, что новое египетское правительство поставило под вопрос легитимность договора, по которому Израиль получает египетский газ, а прежнего, мубараковского министра нефти уличили в подписании кабальной сделки. Теперь, чтобы стать стабилизирующим центром региона, Израиль должен обладать подавляющим военным превосходством над Египтом. Чтобы там и не вздумали питюкать про невыгодные условия.

Нельзя сказать, что до сих пор израильская обороноспособность укреплялась меньшими темпами, чем египетская. Директор Междисциплинарного центра в Герцлии профессор Гай Бехор подсчитал, что в 2010 году Израиль потратил 14,3 млрд долларов на закупку вооружений, а Египет – только 3,5 млрд. Да и куда ж ему угнаться при его-то социальных обязательствах? Эксперт напоминал о различии в численности населения и затратах на сельхозпроизводство, висящих на шее египетского режима. Статья, снисходительно озаглавленная «Тайны египетской армии: войско рабов стареющего фараона», вышла в свет 2 сентября прошлого года.

В статье Бехора сравнение производилось с еще живым, единым, цветущим Египтом, привлекавшим миллионы туристов, рассчитывавшим в этом году принять чемпионат по пятиборью, а в ближайшие годы освоить мирный атом. Сегодня ясно, что не будет ни чемпионата, ни атома, ни даже очередного саммита Лиги арабских государств. Не будет долгосрочных инвестиций, ибо политические риски пропорциональны числу претендентов на власть, а накопленные валютные резервы уже утекли по якобы стихийным рыночным ветрам.

Министр Лавров перед микрофоном «Эха Москвы» что-то очень невнятно намекал на опасность «броуновского движения» в постреволюционных арабских странах, в условиях которого неуточненным персонажам, «которые желают продолжать свое неблаговидное дело, будет легче оперировать». Где-где, а в Израиле «броуновское движение» сведено на нет: суд снова занялся уголовным делом Авигдора Либермана – предполагаемого претендента на премьерский пост, полиция уличила в лихоимстве руководство партии «Кадима», министр обороны Барак со товарищи расколол партию «Авода», признав ее «постсионистской и постмодернистской», его коллега Биньямин Бен-Элиэзер, слишком дружный с главой египетской разведки Омаром Сулейманом, ушел в отставку. В итоге у Биньямина Нетаниягу развязаны руки в полной мере – как у Саакашвили в Грузии. Он банкует. Он умудряется одновременно клянчить деньги в Америке и приглашать китайцев строить железную дорогу Эйлат-Ашдод в обход Суэцкого канала, и все ему сходит с рук. Но российский государственный телеканал продолжает лить о его стране слезу, точно отправляя заученный ритуал. Социологам бы поинтересоваться чистым эффектом этого ритуала, в том числе электоральным, и не только в кругу отдельно взятых либеральных телезрителей.


К ВОПРОСУ О СВОБОДЕ

В своем выступлении в Конституционном суде, обозначающем очередную веху предвыборной кампании, Дмитрий Медведев отчеканил истину, как бы не требующую доказательств: свобода лучше несвободы, в чем мы все убедились за прошедшие 150 лет, то есть со времени освобождения крестьян.

Полтора столетия в самом деле достаточное время для извлечения уроков. Есть кого с кем сравнить, причем не только по склонности к самоуправству, но и по другим свойствам. По внешности, по манерам, по ораторским способностям. По энергетическому заряду, по силе духа, по способности вдохновлять человеческие массы на совместное дело, требующее больших усилий, чем зарядка айфона. Наконец, по степени личной свободы. Кто сказал, что электорат, то есть народная масса, наделенная правом выбора, не ценит этого качества? Очень даже ценит. Во всяком случае, судя по популярности в нашей стране президента Белоруссии, позволяющего себе свободу суждений в том числе и в адрес российских коллег.

Степень личной свободы руководства нашей страны характеризует эксперт Минаев: «Сегодня ЕС действует совместно с США. Ливийский эпизод относится к таковым. В свою очередь, к своим внешним партнерам Европа начинает подходить с позиции совпадения или несовпадения идеологических убеждений. Для сохранения стабильных политико-экономических связей контрагентам приходится поддерживать европейские инициативы. Москва в случае с Ливией заняла именно такую позицию».

Иными словами, ресурсно несамодостаточная и финансово нестабильная Европа, принося в жертву свои потуги на субъектность, вынужденно подчинилась, поджала хвост перед Америкой, прикрыв срам фиговым листком идеологии. Самодостаточная Россия позиционируется на карачках уже перед этой съежившейся Европой, и даже не пытается прикрыться хоть чем-нибудь, кроме желтой карточки второразрядного контрагента.

Барак Обама вполне логично предлагает судить о государствах по их поведению. Поведение России в Брюсселе – это поведение державы, зависимой страны или протектората? Какую степень свободы позволяет себе ее руководство? Хозяина? Дворника? Собаки дворника?

Вслух, разумеется, ни один в мире политик не признается в угодливом низкопоклонстве. И лишь для того, чтобы у подданных не возникало подобного впечатления, существует огромный набор косметических средств. При их вопиющей нехватке востребуются исторические параллели – поскольку, как заметил Карамзин, история злопамятней народа, и благодеяния ушедших властителей скрашивают их самые непоправимые глупости. Параллели с давними предками выгоднее сравнений с современниками. А сравнения поневоле напрашиваются.

Североафриканский бедуин Каддафи не называет свою истерзанную страну империей, а себя не ставит в ряд с королями разных времен. Тем не менее он свободен, как абсолютный монарх. Он напоминает, что его должность, добытая кровью освободительной войны, – не выборная, и слово «отставка» к ней неприменимо. Он отстаивает не только свою страну, но и свою модель государственного управления, экспорт которой ему не удался, но привлек войско преданных иноплеменников. Он не стесняется произносить имена, а не местоимения коварных названных друзей, называть агентуру агентурой, а колонизацию – колонизацией. Он не разменивает социальные льготы на членство в ВТО, боеспособность армии на европейские визы, личную неприкосновенность на оккупацию. Он готов стоять за свою правду, а не только за свою веру, перед лицом хоть регионального, хоть всемирного «осуждамса», он стоит на своем и в результате сам диктует условия. Хиллари Клинтон нервничает не зря: химия утонченных технологий натолкнулась на нерастворимый кристалл субъектности.

Петербургский интеллигент Медведев претендует на имперское наследство. Он в детстве гулял по царской резиденции и впитал в себя его эклектическую полуевропейскую эстетику. И власть, и вещное окружение досталось ему по чистой случайности, причем ненадолго, по сути напрокат. Ему хотелось бы, что вполне естественно, отлить эту случайность в долговечном физическом металле. Но по некоей причине, которую мы когда-нибудь узнаем, он приучен считать себя предметом торга, сделки, из чего и возникла непритязательная роль контрагента вместе со стереотипом самоутверждения через выторговывание инвестиций. Он связывает цивилизованность с формальным правом, а инвестиционную привлекательность с полноценной европейскостью, что делает его удобной мишенью для нехитрых розыгрышей. Борьба за прозрачность оборачивается бегством капитала, а единственным предметом самоутверждения ему оставляют Сколково, сильно напоминающее пасеку Виктора Ющенко. Это виртуальный объект, предназначенный для виртуальных, растворимых целей, и поэтому весь мир физических вещей и людей оказывается для Медведева тягостным дополнением вроде чемодана без ручки. Сталкиваться с реальностью больно. Он благословляет разрешенный митинг против террора, и на него приходит один человек – не больше, чем пришло на митинг девственниц, устроенный как-то в шутку одним московским телеведущим. Обида его обескураживает, понижая планку амбиций, непритязательное контрагентство из средства становится свойством, и не только прием американского вице-президента и сдача раздражающего Каддафи, но даже выбор властительной параллели оказывается коммерческим, «перезагрузочным» актом: кто освободил крестьян, тот, по совпадению, торганул Аляской.

Вольному воля, ассоциироваться с одним плохо кончившим императором или с другим. В конце концов, бывает и хуже. Был, к примеру, не учтенный в классификации Янова император Петр III. Очень благоразумный и образованный, всецело приверженный западным ценностям законный государь. Был, но не удержался у кормила власти и в исторической памяти, будто и не царствовал вовсе. И если о нем не льют слезы даже агитаторы-политологи, то наверное, что-нибудь да значит такой неуловимый вроде бы параметр, как масштаб личности. Он не достигается внешностью, манерами, позированием и позиционированием. Он либо есть, либо нет.


Количество показов: 13799
(Нет голосов)
 © GLOBOSCOPE.RU 2006 - 2024
 E-MAIL: GLOBOSCOPE@GMAIL.COM
Русская доктрина   Институт динамического консерватизма   Русский Обозреватель   Rambler's Top100