12.04.2011

Каринэ Геворгян

ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ

«Мама, давай играть:

я буду добрый Кораблик, а ты – злая Родина».

Анфиса Пантелеева, москвичка, 3 года

КОСМОНАВТИКА И НАШЕ «КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ»

Нацию объединяет некая общая реальность, к которой относятся факторы рационального и иррационального характера. Описательная и статистическая социология показывает, что состояние нынешнего российского общества сильно отличается от того, в котором оно пребывало, будучи частью «советского народа». Сознание переформатировано, подсознание расторможено. Чем дальше в прошлое уходит советская эпоха, внутри которой я казалась самой себе полубогемной индивидуалисткой, тем чаще я задумываюсь о том, что Карл Густав Юнг назвал «коллективным бессознательным», и все чаще воспринимаю некоторые процессы и явления в обществе как его бунт. По теории Юнга, оно населено архетипами. Так вот, нынешние условия заметно актуализировали архетип «смерть–возрождение» с фиксацией на первой части.

Жизненная стратегия невозможна без идейно-информационного и материального обеспечения. Советская пропаганда была и крайне примитивной, и вполне виртуозной, но главное – до поры она была системной. К постсоветской этот эпитет не подходит. Рулевые советской пропаганды, видимо, считали народ инфантильным, как бы руководствуясь мнением Петра Чаадаева о русских: «Мы растем, но не созреваем».

Безусловно, управлять «взрослым» труднее, чем ребенком или подростком, а они и не искали трудностей. При этом эффективно задействовалось такое качество, как юношеский романтизм, без которого, думаю, были бы невозможны, в частности, прорывы в науке и космонавтике. Однако здесь есть и оборотная сторона: оно, по моему мнению, тормозило становление гражданской зрелости, а следовательно, и ответственности. Это отчасти и привело в начале 90-х к тому, что пар пошел в свисток: обличительный пафос в адрес прошлого как будто вобрал в себя ту энергию, которая была необходима для настоящего и будущего. И «воздух свободы» не столько прочистил, сколько одурманил мозги.

В результате важные начинания (демократизация, либерализация, экономические реформы), предпринятые малой группой активных романтиков, переквалифицировавшихся затем в прагматиков, оказались дискредитированными среди большей части общества, в среде пассивных романтиков. При этом «хорошим тоном» стали демонизация политических оппонентов с противопоставлением своего «хорошего» их «плохому», осуждение и обличение внешних и внутренних структур. Политический дискурс воспринимается теперь обычным законопослушным гражданином (не ньюсмейкером) приблизительно так, как это выразил один из персонажей Фазиля Искандера: «Ляй-ляй-конференция мине не надо!» Кроме законопослушных существуют еще и «горячие головы», а это – общественно опасное орудие в руках фанатиков и манипуляторов.

В наше время эклектичность и противоречивость пропагандистских потоков, льющихся в режиме «нон-стоп» и чуть замирающих в новогодние и майские праздники, способствует процессу атомизации общества. Это неизбежно приводит к конфликтности, иными словами – к стрелке с указанием «Bellum omniae contra omnes» (Война всех против всех). Высшая государственная власть адекватно в целом реагирует на последствия конфликтов, но не может пока создать эффективные механизмы для их предотвращения. Наверное, просто нет времени. Потому, думаю, создание некоего объединительного ресурса – задача общественных организаций и партий. Последние же, обращаясь к сознанию граждан, видимо, не приобрели еще достаточного иммунитета, чтобы без содрогания заглянуть в бездну «коллективного бессознательного».

WINNER’Ы–LOOSER’Ы И ЧУВСТВО СТИЛЯ

«– Вань, вот ужас, ведь все, что нам рассказывали про коммунизм, оказалось ложью!

– Не, Вась, ужас в том, что все, что рассказывали про капитализм, оказалось правдой».

У учащихся военных вузов до сих пор сохраняются некоторые ухарские и на первый взгляд бессмысленные традиции: кто-то в ночь выпуска натягивает тельняшку на торс Самсона в Петергофе, кто-то начищает до ослепительного блеска первичные признаки жеребца под Медным всадником. Мне будет одинаково грустно, если эту спартанскую развлекуху узаконят или если новое прагматичное поколение от нее откажется. Почему-то именно веселые и немного озорные люди в критических обстоятельствах оказываются самыми надежными, а в минуту опасности – трезвыми и отважными. Помню по Афганистану. Из таких получаются настоящие герои, а не угрюмые супермены. Непонятно, но здорово!

Перед полетом в вечность Юрий Гагарин «попортил казенное имущество», расписавшись на двери своей комнаты в общежитии, а по дороге на космодром попросил водителя автобуса остановиться, вышел по малой нужде и «пометил» колесо, не снимая скафандра. Американские астронавты чтят этот ритуал, как и прочие, введенные в обиход советскими космонавтами… Юрий Гагарин был простым и, судя по всему, обаятельным человеком. Для меня его улыбающееся лицо – один из символов единого цивилизованного человечества. Его полет 12 апреля 1961-го – как точка отсчета: в этот день эстафета нашего развития перешла от технического прогресса к технологическому. И спасибо первому космонавту еще и за то, что он придал исторической победе творческого гения неформальный оттенок безвредного детского озорства.

Когда Гагарин погиб, моя бабушка гостила у своего брата во Франции. Я помню ее рассказ об этом. Утром она спустилась на кухню и увидела плачущую кухарку, которая смогла произнести лишь непонятное слово gagarine. Потом соседи и знакомые выражали соболезнования соотечественнице героя, моей бабушке, не имевшей отношения ни к космонавтике, ни к семье Гагарина и вообще страшно далекой от политики. Когда недавно, разговаривая в Ницце с друзьями-французами, я, улыбаясь, заметила, что, скорее всего, их представления о нас, русских, в целом можно свести к выражению «культурно отстающий азиатский феномен», они обиделись, и моя подруга сказала: «После победы над фашизмом и полета Гагарина так думают только идиоты!»

Десятилетия спустя нам, бывшим согражданам первопроходца, объявили не о победе коммунизма, обещанной Хрущевым, а о том, что советская эпоха – это позорное пятно, а все те, кто не боролся с режимом любыми способами, – антигерои, заслуживающие поражения в правах. Закономерным следствием этого стало устойчивое неуважение к России и русским, укоренившееся в других странах. Ревизии подверглись и наши исторические победы. У меня есть бескомпромиссный личный счет к Сталину, но я считаю, что власти Лондона поступили неблагородно, установив скамейку с известной фотографии в Тегеране без центральной фигуры. Недостойно британского величия. А у нас дошло до того, что в Государственной Думе при обсуждении закона о Знамени Победы симпатичные депутаты потребовали снять с него изображение серпа и молота. Я была равнодушна к советскому гербу, масонские ассоциации не казались мне особо интересными, в конце концов ведь не масоны же изобрели серп, молоток и пентаграмму. Однако эта депутатская инициатива для меня кощунственна. Мой отец защищал Отечество и ликовал под этим знаменем. Другое я просто сочту суррогатом.

Атакуя символы, мы разрушаем идентичность. Большевики изрядно повоевали с дореволюционной символикой, но осенью 1941 года им было не до амбиций. Когда нацисты были в нескольких километрах от Москвы, Иосиф Сталин в своей речи обращается к памяти Александра Невского, Дмитрия Донского, Александра Суворова и Михаила Кутузова. Чуть позже офицерам он возвращает форму царского образца, что повысило боевой дух армии. Для граждан нашей страны это значило: мы воссоединяемся с дореволюционным прошлым.

Понимаем ли мы теперь, что такое кризис идентичности и каковы будут его последствия? Ведь уже сейчас на фоне этого кризиса, усугубленного распадом СССР, в России возникли новое информационное поле и новое отношение к жизни и смерти. Выросло число убийств и самоубийств – снижена ценность человеческой жизни. Мода на смерть не вызывает шока (вспомните национал-большевиков с их лозунгом: «Да – смерть!»). Для большинства информационное поле сформировано жизнью за окном и СМИ. Социоантропологические замеры показывают: большинство членов нашего общества считают, что ориентация на прогресс и социальную справедливость накрылись медным тазом, по крайней мере – в нашей отдельно взятой стране.

Задающая некий тон в стиле «Рублевка-лайф» состоятельная и близкая к властным структурам часть общества, чувствуя, что «жизнь удалась», не считает своим делом, например, системную поддержку науки, корректное отстаивание национальной чести. Стало привычным оценивать эту элитную группу, описывая ее с позиций крайнего негативизма. Мне бы не хотелось автоматически поддерживать подобные стереотипы. Предположим, что все иначе. Однако как поверить в это, если нет, не предъявляется и не обсуждается их связная и аргументированная рефлексия прошлого и настоящего? Мой личный опыт показывает, что их дети отчуждены от соотечественников и Россию называют «эта страна».

Постсоветские откровения и разоблачения сопровождались новой общественной этикой и эстетикой. Лозунг наших winner’ов, считающих статусным поведение в стиле радикального гедонизма, – «Страшно далеки мы от народа, и это – кайф!». У меня нет олигофрендов, и я не специалист по этому явлению. Лишь предполагаю, и это мое частное мнение, что отвязанность, безбашенность, людомания, размах коррупции, снос исторического наследия, разворовывание храмов и музеев, почитание единицами лишь себя и людей с большим или равным набором, а остальных, в особенности собственный народ, нулеобразным быдлом и пр. – все это следствие того, что радикальные гедонисты переживают, по-моему, более глубокий этический кризис, чем обличающие их пенсионеры и «лузеры». Ведь первые, застряв на оральной стадии развития (получение удовольствий), поверили в грядущую полную и окончательную фукуяму, а не во власть «сантиков».

Ситуация такого рода зафиксирована еще (как водится) в Древней Греции. Привожу цитату из «Википедии»: «Аристипп, основатель киренской школы, ставил конечной целью удовольствие, независимо от его специфического качества… У одного из последователей Аристиппа, Гегесия, гедонизм превратился в крайний пессимизм: находя, что жизнь неизбежно дает больше страданий, чем наслаждений, он пришел к заключению, что смерть есть самый логический вывод из правильно сделанного гедонического расчета. Теория Гегесия привела многих его современников к самоубийству, а ему дала мрачное прозвище “внушителя смерти”…»

В начале 90-х мы узнали, что все решит свободный рынок, что нам еще предстоит войти в цивилизованное человечество, а следовательно, когда Гагарин летал, он был посланцем нецивилизованного человечества, потому что СССР был империей зла, тоталитаризма и угрозой цивилизованному человечеству. Я всегда настороженно относилась к упрощениям, поэтому для меня, например, советская атеистическая пропаганда была неубедительна, как неубедительными представлялись мне советские мифы о Гражданской войне. Однако что-то мешает мне поверить и в нашу новую пропагандистскую латынь. «Всякая новая эстетическая реальность уточняет для человека его реальность этическую. Ибо эстетика – мать этики: понятия “хорошо” и “плохо” – понятия прежде всего эстетические, предваряющие категории “добра” и “зла”», – так сказал Иосиф Бродский в своей нобелевской лекции. Он переживал советский период как трагедию, потому что радикальный макиавеллизм коммунистов привел, по его мнению, нашу страну к большим жертвам. И, завершая вторую часть своей речи, он сказал: «В настоящей трагедии гибнет не герой – гибнет хор».

С 1992 года я пытаюсь понять, что произошло с хором. Если он умер, а бывшие хористы ведут себя как бандерлоги, то каков тот категорический императив, который, пронзив существо каждого, поможет хору воскреснуть? Какая у нас в этих условиях может родиться национальная идея? В любом случае все оказалось сложнее, чем предполагал Бродский. Возьмем хотя бы его постоянно цитируемое: «Ворюга мне милей, чем кровопийца». Понятен пафос. Но почему или – или? Или кровопийца, или ворюга? Наша жизнь демонстрирует другое: не «или – или», а «и – и». Мы постепенно прощаемся с некими прописями, очень умными, очень тонкими, но недостаточно адекватными реальности. Хорошо, прощаемся с ними – а что получаем взамен? Какого хормейстера с новой эстетикой? Может быть, «Русский орден»?

АНТИКРИЗИСНЫЙ МЕНЕДЖМЕНТ

Кто они – «главные русские»? Одни гордятся тем, что развалили Советский Союз, другие обещают выгнать инородцев и устроить Русскую республику, призывая русские регионы выйти из, как они выражаются, «эрэфии». Единые системы безопасности при осуществлении этого веселого национального проекта сгинут вовсе, экономика рухнет, про нефть и газ, оборонку и науку я промолчу. Как поет бард Тимур Шаов: «А в заднем ряду кто-то вставил запал: прощай, добрый зрительный зал!»

Так, люди, назначившие себя главными настоящими русскими, считают спасением России ее распад. Какими бы искренними они ни были, их позиции и способы выражения провокационны. Им не нужны победы прошлого, не нужны имена героев, не различавших «эллина и иудея». Логично, что и космос им не нужен. Они, между прочим, никак не отреагировали на отвратительное событие, когда 23 октября 2006 года неизвестные расстреляли из охотничьих ружей стелу, поставленную в память о гибели Юрия Гагарина и летчика-испытателя Владимира Серегина. Вслушайтесь в речи этих идеологов упрощенной и редуцированной русскости, вчитайтесь в информацию на соответствующих сайтах… О мир превращенной реальности и лукавых подмен, сгинь!

Вообще я не любитель «фатального исхода». Я предлагаю разобраться в глубинных причинах дегероизации, расстрелов прошлого из разных политических окопов, демографического спада, призывов к созданию общества некой возвратной архаики, моды на радикальный гедонизм, крутизну, русский фашизм и терроризм.

Четыре года назад я спустилась в один московский подвал и около часа беседовала с ребятами, сильно сочувствовавшими тогда «фашистам». Мне никогда не нравилась роль возмущенной тетки, поэтому я предложила им аргументированно раскритиковать мое видение перспектив этих движений в российском и мировом контекстах. Летом 2006 года мне передали приветы и трогательные слова от моих самых активных оппонентов. Двое из них получили ордена Мужества. А тогда, после беседы с ними, я заглянула в Государственную Думу – побеседовать с теми, кто занимался молодежью, о методах предотвращения молодежного экстремизма. И услышала вежливый ответ: «В России нет молодежного экстремизма»…

Рискну предположить, что космонавтика – одна из точек консолидации нации и человечества, а потому еще заслуживает особого внимания со стороны тех, кто обладает властью, финансами и чувством глубокой гражданской и человеческой ответственности.

Это естественно, что на смену поколению «покорения космоса» пришло «поколение Интернета». Объединительный цивилизационный ресурс Интернета велик и многообразен. На вопрос, что такое цивилизация, Виктор Гюго ответил: «Это постоянные открытия, которые совершает на каждом шагу шествующий вперед человеческий разум; отсюда и само слово – прогресс». Космонавтика при этом не исчерпала своего ресурса открытий. Тем не менее нам нечего показать детям и внукам. Когда я была маленькой, во многих дворах стояли ракеты. А что сейчас? Вот что пишет Григорий Сергеевич Хозин в книге «Великое противостояние в космосе (СССР–США)»: «Остается сожалеть, что современная молодежь уже не связывает свои мечты с космосом, а подвиги отцов и дедов видятся нашим школьникам и студентам не столь блистательными и достойными подражания»...

Так получилось, что репортаж о вандалах, осквернивших память Юрия Гагарина, я увидела, будучи в гостях у своих друзей в семье Владимира Гавриловича Пейды. Этот ветеран Великой Отечественной не склонен «кого-то ругать и оплакивать». Всю трудовую жизнь он проработал дизайнером. В 1982 году на международной специализированной выставке по космонавтике UNISPACE-2, проходившей в Вене, он разработал художественное решение советского павильона, а в 1984-м в Финляндии реализовал проект советской экспозиции под названием «Астрономия и космос». Наконец, в 1989 году в Йокогаме Пейда стал автором выставки «Дети и космос».

Во второй половине 2000-х для поддержания интереса к космосу в нашей стране Владимир Гаврилович разработал концепцию программы «Российского центра высоких технологий». Его ведущей темой, своеобразным ядром, по замыслу автора, должен был стать «Астрополис» – познавательно-развлекательный центр с тренажерами. Проект получил не одно «одобрение» на авторитетном уровне. «Поколение Интернета» может получать в «Астрополисе» качественный адреналин, проходя через космический экстрим. При этом, возможно, ребята острее прочувствуют свою связь с прошлым и будущим, что очень энергетизирует, внушая на бессознательном уровне веру в свое право на жизнь.

ВПЕРЕД, К ПОИСКАМ КАТЕГОРИЧЕСКОГО ИМПЕРАТИВА!

Есть такое понятие – «необходимо, но недостаточно». Так, необходимо предпринимать новые усилия, адекватные нашей реальности, для того чтобы входящие в жизнь люди не разучились любить Гагарина и космос. А также соединяться со своей историей, сохраняя веселые и на первый взгляд бессмысленные традиции. Но еще необходимо так менять нашу реальность, чтобы в ней вновь могло возникнуть что-то соизмеримое с Гагариным. Без этого, наверное, и так можно удобно жить. Но – нестерпимо скучно. А подлинно русское, если верить хотя бы русской литературе, как раз и состоит в том, что когда скучно, то и ничего не надо. Читайте, например, рассказ Ивана Бунина «Божье древо»…

«Впрочем, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (Библия, 2-е Пет., 3, 13).

«На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы». (В. Войнович).

Один из моих самых интересных собеседников в разговоре как-то заметил, что между приведенными выше цитатами существует глубокая смысловая связь, и эта мысль мне понравилась.

Количество показов: 8249
Рейтинг:  3.3

(Голосов: 1, Рейтинг: 3.3)