17.12.2015
Константин Черемных
ДВА-ТАЛИБАНА-ДВА
Третья мировая война не будет нефтяной
НЕ СТУЧИТЕ, И НЕ СТУЧИМЫ БУДЕТЕ
В 2015 году Foreign Policy включил в свою традиционную «десятку мыслителей современности» не Алексея Навального, а Владимира Путина. Тем не менее, освещение президентского послания Федеральному собранию в западной прессе навязчиво жонглировало двумя именами: Путин–Навальный, Путин–Навальный. По той причине, что бывший «мыслительный столп» подгадал ко дню послания детальнейший, в украинском стиле, компромат на руководство российской Генпрокуратуры.
Естественно, что из России это жонглирование представляется беспомощной тупостью западного агитпропа, очередным признаком вырождения еще недавно грозной машины информационно-психологического оружия. Ведь у нас теперь не только узкопрофильные американисты, а провинциальные функционеры «Единой России» знают и имя профессора Джина Шарпа, и чуть не наизусть учебник так называемых ненасильственных революций. И когда среди прижатых налогом дальнобойщиков обнаруживаются НПО-шники, накануне обучавшиеся в Штатах «организации гражданского общества», наша пропаганда говорит: маска, я тебя знаю. Благо успели, видимо, изучить и скрининг-доклад Беркмановского центра Гарварда за 2010 год, где чуть ли не первым из социальных «уязвимых сообществ» числились автомобилисты. Благо хлопотуны о гражданском обществе и искатели уязвимых групп на западные гранты теперь подлежат регистрации в качестве иностранных агентов. И в итоге менеджеры National Endowment for Democracy, Open Society Foundations и прочих «неравнодушных» опекунов вынуждены подсчитывать упущенную выгоду и искать другие страны-мишени (target nations) для применения своих талантов.
Более того, российское пропагандистское иновещание, распространившее свои мощности на пространстве от Латинской Америки до Индонезии, стало не только «коллективным агитатором», но и центром притяжения для массы молодых и активных репортеров и стрингеров, пылко отрицающих несправедливый американоцентричный миропорядок. Доказательство тому – вошедший в обиход западного военного и политического истэблишмента термин «гибридная война» – будто бы некое новое оружие, изобретенное за кремлевскими зубцами. Когда успехи нашего виртуального оружия приумножаются неожиданным блеском физических войск, свидетельством боевой силы авиации и ракетостроения, не считаться с нашей страной, не посвящать ей ежедневные заголовки на первых страницах уже невозможно. При этом даже самые пристрастные западные авторы «путинологического» (в терминах Леона Арона) направления не могут отрицать, что «гибрид», а если быть точными – сплав отечественной физической и виртуальной мощи достигнут, в отличие от Китая и Турции, без ограждения общества информационными барьерами, без полицейских осад нелояльных медиа-компаний, без отключения Twitter и Facebook.
Весьма показательны были итоги дискуссии в US Army College под эгидой Центра стратегических и международных исследований (CSIS), совмещенные с имитационной игрой между армиями «красных» и «синих». Один из участников, военный эксперт Джозеф Джилберт рассказывал, что задачей игры было исследование трех рисков. Первый, чисто военный, касался вероятности военного вторжения России в Прибалтику. Второй исследуемый риск состоял в возможности такого националистического (а вовсе не либерального) бунта в России, при котором доступ к стратегическому оружию мог бы достаться русским радикал-империалистам. Третий – гипотетическая ситуация «дворцового заговора» а-ля путч 1991 года. Все три вероятности были расценены как минимальные, т.е. было признано, что наша власть а) всерьез, б) надолго, в) не поддается импульсам, ставящим второстепенное выше главного. Что касается имитационной игры, то в ней выиграли «красные», то есть воображаемые русские – по двум причинам: 1) красным» нужно выиграть, а не добиться равновесия, 2) «красные» (внимание!) гораздо меньше, чем «синие», отягощены «условностями и обязательствами». И ведь что правда, то правда: российский Конституционный суд в одной ситуации может признать приоритет международного права над национальным, а в другой, когда такой уступкой внешние стороны начинают злоупотреблять – принять решение ровно противоположное. Почему? Потому что высшая судебная власть нашей страны не стала так называемой «группой влияния». Согласно Национальной стратегии публичной дипломатии и стратегических коммуникаций принятой в США в канун выхода на сцену «технологий 2.0», правовое сообщество, пресса и экспертные круги страны-мишени являются приоритетными «группами влияния», через которые (а не только через НПО) можно непосредственно задействовать «уязвимые сообщества» или поставить в тупик власть – именно такую роль правовая элита Египта сыграла в 2011 году при отрешении Хусни Мубарака.
Когда элитные круги государства, которое мы в нескольких поколениях привыкли называть потенциальным противником» (в мировой войне), признает наши преимущества именно в том, что нашу власть не удалось сделать слепым колониальным инструментом, можно, конечно, порадоваться. Однако похвала от бывшего «потенциального противника», а сегодня, если быть точными, – от ценностного антипода нашей страны – имеет свою оборотную сторону. Она создает головокружение от успехов, а такое головокружение имеет свойство порождать аберрацию восприятия. Например, мы слышим в наш адрес некое уступчиво-двойственное суждение, а оно нам (нашему пропагандистскому сообществу) кажется похвалой. Второй нехороший эффект головокружения от успехов – это потребность в новых похвалах, своего рода «жажда оценки» от заокеанских инстанций, которые глубоко в подсознании даже очень искренних патриотов воспринимаются как вышестоящие.
Чтобы не быть голословным, приведу три примера. Пример первый – с уходом из Персидского залива американского авианосца «Теодор Рузвельт» в октябре. Это действие американской стороны подавалось гостелеканалом «Россия-24» как знак признания Вашингтоном того факта, что Москва перехватила инициативу в регионе – то есть чуть ли не как отступление Америки. Фактически авианосное присутствие в Заливе прерывалось а) всего на два месяца; б) согласно решению, принятому еще в августе; в) на фоне жесткого спора о военном бюджете в Конгрессе, который был 30 октября разрешен путем повышения потолка госдолга. Главной же предпосылкой временного ухода из Залива было достижение доверия между Вашингтоном и Тегераном. И именно по этой причине «ястребы», оппонировавшие этому решению, ссылались на то, что «обезоруживание» морского пространства будет болезненно воспринято «по другую сторону Залива», то есть в Саудовской Аравии и Катаре. К сожалению, пропагандисты не потрудились отследить политическую и экономическую конъюнктуру военного решения, прежде чем делать шапкозакидательские выводы.
Пример второй – со статьей президента Совета по международным отношениям (CFR) Ричарда Хааса, вышедшей в свет поздним вечером 24 ноября и посвященной удару турецкого истребителя по российскому бомбардировщику, уже последовавшей государственной реакции на этот удар и визиту в Россию президента Франции, только что побывавшего в Вашингтоне. Эта статья была воспроизведена на отечественных медиа-ресурсах без первых двух абзацев и последней фразы и приобрела посредством такого обрезания комплиментарный вид. В подправленном виде первое лицо надпартийного института, десятилетиями выполнявшего функцию, аналогичную идеологическому отделу ЦК в Советском Союзе, оказывался еще одним союзником нашей страны в споре с турецким руководством. На самом деле Ричард Хаас счел в этот день необходимым успокоить широкий, особенно «ястребиный», американский экспертный круг, призвав его не бить глобальную тревогу по поводу «неконтролируемого» поведения как Турции, так и России, а отнестись к этой ситуации прагматично. А именно, использовать ее для оказания влияния на обе стороны. И при этом не возмущаться тем, что Франция настроена видеть русских своим союзником в сирийской кампании против ИГИЛ*. «Если французам так хочется, не нужно им мешать», – написал Хаас. Что касается характеристик России (в двух первых абзацах) и Турции (в третьем и четвертом), то она была в равной степени пренебрежительной.
В Военной доктрине информационного противоборства США, принятой в начале правления Джорджа Буша-младшего (тогда Ричард Хаас за свой доклад по арабскому миру и получил высшую должность в CFR), присутствует термин «стратегическое умолчание» (reticence). Так, Буш в публичных выступлениях записывал в актив Вашингтона состоявшиеся «цветные революции 1.0» (Грузия, Украина, Киргизия, Ливан), но умалчивал об аналогичных проектах, которые провалились (в Венесуэле, Белоруссии, Узбекистане, Казахстане, Азербайджане, Албании). Проводя параллели с Леонидом Брежневым, можно применить к подобному умолчанию расхожий термин советского «периода застоя» – лакировка (точно так же финансовые подтасовки бушевской семейной компании Enron – то же, что у нас называлось припиской).
Если государственные СМИ приуменьшают наши внутренние проблемы, отвлекая внимание на внешний мир и нашу особую роль в мировой трансформации – это подлинно стратегическое умолчание: отучившись от самобичевания и «чернухи» 90-х годов, мы лечим неустойчивые души надеждой, а внешнему миру демонстрируем свою стойкость, контрастирующую с паникой стран «старой Европы». Однако если пропагандист произвольно выбирает из оценки заведомо влиятельного западного стратега (из уст Хааса обычно исходят целеуказания для американской внешней политики) только «позитив», отбрасывая суть месседжа, и особенно если кажущееся «ободрение» нашей страны доводится до лиц, принимающих решение в Кремле (посредством жирного подчеркивания «подходящих» фраз) – это совсем иной вид умолчания. Это скорее можно сопоставить с докладом Горбачеву о том, как на местах замечательно внедряется кооперативная реформа, с умолчанием о том, как разверзающаяся фискальная дыра истощает союзный бюджет.
Есть умолчание и умолчание. Точно так же – есть разоблачение и разоблачение. Пример третий. Когда экс-либерал Георгий Бовт (в последнее время число либералов, переквалифицировашихся в патриоты, растет как-то подозрительно) в гостелеэфире рассказывает, что в бизнес ИГИЛ вовлечен целый ряд стран, это полезно и познавательно. Но вслед за полезным разъяснением следует сожаление о том, что Турцией не занялась организация под названием FATF, аналитика меняет качество. Дело не в том, что в черном списке произвольно (с международно-правовой точки зрения) созданного надзорного ведомства фигурировала не только «Турция наряду с Зимбабве», но и наша страна, в то время как Гаити и Экваториальная Гвинея там никогда не значились. Дело в том, что, адресуясь произвольно выбирающей жертв в конфискационных целях международной инстанции, мы, во-первых, признаем авторитет этого «надзирателя», а во-вторых, что еще хуже, «доводим до ее сведения» о непорядках у географического и цивилизационного соседа. То есть выступаем перед этим колонизационным по предназначению ведомством с позиции «снизу вверх» – как школьный ябедник.
До сих пор Россия вызывала восхищение широкой аудитории, в равной степени на Западе и Востоке, последовательностью и решимостью в отстаивании исторической памяти и справедливости (в истории с украинским переворотом и спасением Крыма от бандеровской инфекции), а затем в поддержке осажденного смертельным врагом союзника, его государственности и уникальной культуры (в истории с Сирией), и давали понять, что за ценой не постоим, приводили лидеров бывших империй в состояние стыда и неловкости, а «нерешительного Обаму» выставляли под огонь внутренних критиков. Эта тактика была в равной степени рискованной и выигрышной, и этот выигрыш после удара Каспийской флотилии стал переходить в материальную форму на оружейном рынке. Удар турецкого истребителя с военной точки зрения предоставил дополнительную свободу действий – оправдал предоставление осажденному союзнику мощных противоракетных средств, подтолкнул на его (и нашу) сторону правительство Ирака. Но в политической сфере одна за другой стали звучать фальшивые ноты, диссонирующие с нашим собственным, планомерно культивированным образом воителя и защитника. Не может воитель и защитник быть одновременно ябедником.
Бывает в истории так, что воитель и защитник является одновременно вынужденным вассалом – так было с Александром Невским, громившим тевтонского интервента, но платившего дань Орде. Однако вассальные отношения отличаются от колониальных политически и стилистически. Как только вассал начинает наушничать суверену на своего соседа или, предположим, некий князь сдает наместнику брата, на вассала с этого момента смотрят как на холопа. «Стук» в FATF (Transparency International, OCCRP, ICIJ и т.п.) на другую страну, будь то даже Украина – это холопство.
Мало того, в сегодняшней мировой ситуации аналог Орды, то есть превосходящей по потенциалу империи – это не Соединенные Штаты Америки. И именно в 2015 году влияние Вашингтона на мировые события беспрецедентно сократилось, а влияние Поднебесной империи в ее новой реинкарнации – беспримерно, фантастически возросло. Разумеется, мы догадываемся, что именно это уравнивание сил предоставляет нам возможность вольнее вести себя на мировой арене, чем когда-либо. И не только нам, но и куда меньшим по размеру и потенциалу странам, – от Египта, военный лидер которого пришел к власти вопреки желаниям и расчетам американских элит, до маленькой Македонии, где сорвался последний из суррогатных переворотов новейшего времени.
В этом меняющемся мире мы могли позволить себе невиданную роскошь – игры на противоречиях в лагере бывшего «потенциального противника», провоцировать их клевретов друг против друга в разных точках мира, от Украины до далекой Малайзии.
Но ни в коем случае не давать провоцировать себя в интересах одного американского клана против другого. И ни в коем случае не докладывать на другую страну в ту инстанцию, которая – пока что – имеет санкционные рычаги влияния и на твою страну, на ее экономику, а не только на произвольно избранных влиятельных лиц и их родственников. Поскольку это два разных качества политики – приличествующий и не приличествующий полюсу мирового влияния.
КОНФИСКАЦИОННАЯ САМООБОРОНА АМЕРИКИ
Год 2015-й начался с шокировавшего Вашингтон вступления в учрежденный Китаем Азиатский банк инфраструктурных инвестиций ведущих европейских стран вслед за странами АСЕАН, а заканчивается установлением стратегического партнерства Китая с Великобританией, в которой есть и французский элемент – а именно участие EDF в проекте реконструкции британской АЭС Hinkley Point. Экономический рычаг Китая – владение американскими долговыми обязательствами – лишь один из «крючков», за который Пекин цепко удерживает Вашингтон. Другой крючок – зависимость от импорта множества категории доступных потребительских товаров. Третий – та самая идеологически привилегированная отрасль альтернативной энергетики, то самое материальное выражение «прогрессистских» ценностей, которое не воплотить в реальности, даже пропаганды ради, без китайских лантаноидов.
Очень разные элиты очень разных стран мира тянутся сегодня к Китаю не потому, что очарованы китайской культурой, не потому, что подвержены влиянию китайской пропаганды (она пока сильна только в обороне), и даже не по соображениям выгодных инвестиций. Страны мира, от Аргентины до Грузии, от Таиланда до Зимбабве, от Греции до Молдовы, осознанно или неосознанно ищут у Китая защиты от метастазов злокачественного недуга, исходящих из-за океана. Слишком очевидны разрушительные итоги экспериментов по «ломке менталитета» – будь то в Восточной Европе, Латинской Америке или Африке, а последним «моментом истины» стал, несомненно, Ближний Восток с ИГИЛом. Ключевое преимущество «мягкой власти» США по Дж.С.Наю, автору этого термина – привлекательность американской модели – больше не работает. Именно по этой причине некоторые американские военные аналитики – в частности, Джеймс Холмс из Navy War College – предлагают вовсе не тратиться на массивные и длительные информационно-пропагандистские кампании в странах-мишенях, а прибегнуть вместо этого к обыкновенной серии физических диверсий с расчетом на «кумулятивный эффект» (статья Холмса вышла за неделю до взрывов в китайском Тяньцзине).
Финансовые проблемы то и дело озвучиваются Белым Домом в споре с Конгрессом. Например, когда Барак Обама упрекал своих экспертов в том, что ему вместо аналитики по Ближнему Востоку предлагают «мумбо-юмбо», в следующей фразе пояснялось: «Непонятно, с чего они (советники) предлагают начать и сколько нам это будет стоить».
Расходы на суррогатные революции окупались конфискацией имущества «клятых» диктаторов, членов их семей и лояльных режиму олигархов – от Туниса до Украины (доселе не получивших из США даже конфискованных 15 лет назад активов Павла Лазаренко). Но чем больше накапливалось негативного опыта, тем более затратными становились «цветные» смены режимов. Кончились не стратегии и не человеческие (если сказать точнее – недочеловеческие) ресурсы. Кончились деньги на долгосрочные дестабилизационные операции. Соответственно, способ решения своих бюджетных проблем за чужой счет стал другим: теперь он состоит в грубой и безапелляционной конфискации или точечных санкциях – от компаний до спортивных ассоциаций, от физических лиц, до отдельно взятых месторождений природных ресурсов на чужой территории. В этом году жертвами самых внушительных государственных (формально ведомственных) вымогательств стали британская корпорация British Petroleum и столь же именитый германский концерн Volkswagen, а среди банков – Deutsche Bank, несмотря на привилегированный статус при ФРС. И соответственно, совершенно особый статус волков-добытчиков» приобрели финансовая разведка Федерального казначейства (OFAC) и Агентство охраны окружающей среды (EPA), на которое точили зубы индустриалисты из Конгресса (из обеих партий), но безрезультатно.
Если этот хватательный рефлекс не применяется направо и налево, то только в силу «условностей и обязательств», которые, как признавали сценаристы игры в CSIS, отягощают ныне не только страны-мишени стратегии США, но и саму Америку. Прежде всего – перед Китаем, в силу вышеназванных «крючков», благо таких возможностей диверсификации экспорта, как у Китая, нет ни у кого. В куда меньшей степени – перед евровассалами, поскольку на них Америка имеет пока собственные «крючки».
Англо-китайский банк HSBC попал под «каток» американских ведомств в связи с делом ФИФА. Но вдруг обнаруженные злоупотребления Зеппа Блаттера были для этого не единственным поводом. В конце апреля этого года выяснилось, что Лондон не просто «смотрит направо» (в сторону Китая, но и пытается выстроить нечто вроде собственной квази-империи в новой ипостаси. На торжествах памяти битвы при Галлиполи, помимо принца Чарльза присутствовали премьеры Канады, Австралии, а также главы малых, но крайне специфических африканских и восточноевропейских государств, включая Нигер, Гану, Южный Судан, Боснию, Албанию и Косово. Любому специалисту на наркотрафику такой набор наводит на определенные мысли – особенно учитывая, например, предпочтении Южного Судана перед куда более близким Турции Суданом со столицей в Хартуме. За океаном отреагировали не сразу – ждали исхода выборов, ведь сам личный имиджмейкер Обамы, Дэвид Аксельрод, обслуживал тогдашнего лидера лейбористов Эда Милибэнда. И только когда британский народ отверг экологическую программу протеже Белого Дома, а тори, вопреки расчетам, получили уверенное большинство, финразведка и ФБР ударили по полной программе; HSBC был вынужден частично свернуть бизнес в Англии со сменой бренда и полностью свернуть его в Турции.
Лондону не позволили выстроить независимый от Штатов центр глобального влияния, в котором Турция оказывалась в вассальной роли. Но не прошло и полгода, как Си Цзиньпин прибыл в Лондон и был принят с необыкновенным торжеством всей королевской фамилией, кроме принца Гарри, а сделка по Hinkley Point поставила жирную точку в идеологическом споре Кэмерон-Милибэнд. Таким образом, старания вашингтонских ведомств предотвратить создание альтернативного полюса влияния привели к тому, что семья Виндзор-Маунтбаттен предпочла субъектности, пусть на очень сомнительных основаниях, статусу прямого вассала Китая. Вряд ли этого хотели Барак Обама и Джек Лью, но ничего поделать не могли. Точно так же – не смогли воспрепятствовать: а)первому с 1949 года личной встреч лидеров Китая и Тайваня, б)встрече Ли Кэцяна с лидерами Японии и Южной Кореи с зарыванием «топора войны»; в) приглашению Китая на саммит АСЕАН проводящей этот саммит самой «антикитайской» страной региона – Филиппинами.
В канун саммита АСЕАН Белый Дом собственноручно притормозил приглашение новых членов в свое драгоценное Транстихоокеанское партнерство – чтобы не опозориться перед лицом отказа. Никогда еще Обама не подвергался таким нападкам за «нулевое лидерство», как после саммитов АСЕАН и АТЭС. После чего, в кулуарах, буквально топал ногами на лидеров Конгресса, принуждая их согласовать поэтапное увеличение госдолга, чтобы прекратить уже ставший регулярным «позор на весь мир» с так называемыми «остановками правительства».
Но тот итог саморазрушения, с которым Соединенные Штаты завершат этот год, – не только посткризисный результат «отказа» прежде совершенного механизма сбыта гособлигаций (бондов), и не только роста притяжения Поднебесной. Есть еще одно обстоятельство, тянущее потенциал Вашингтона на дно – обстоятельство, к сожалению, не распознанное российской экспертной элитой и не перенесенное на уровень многоадресной пропаганды. Это обстоятельство – клановый раскол американской элиты, уходящий в середины 1990-х годов, а если быть точнее – к 1996 году, когда за пост госсекретаря США конкурировали Мадлен Олбрайт и Томас Пикеринг.
Роль этого раскола возрастала тем больше, чем дальше воплощалась в самой Америке и в ее фактических колониях постиндустриальная парадигма; чем больше приумножались ряды интернетизированной молодежи с массовым врожденным дефектом идентичности, превращаясь в мировое перекати-поле без рода и племени; чем больше сектор энтертейнмента вытеснял сектор производства; чем больше в этом секторе плодилось, размножалось и диверсифицировалось потребление средств, изменяющих восприятие и деградирующих личность; чем больше, в конечном итоге, политика Соединенных Штатов и Европы определялась не столько в Вашингтоне и Брюсселе, сколько в городе Кабул и провинции Гильменд.
КТО БЫЛ В МОСУЛЕ РИМСКИМ ПАПОЙ?
Как мы помним, сценарий «арабской весны», вызвавший резкое неприятие одновременно в Израиле и Саудовской Аравии, сводился к свержению и экспроприации «диктаторов» с передачей власти партиям, принадлежавших к течению ихванизма, т.е. «Братьям-Мусульманам». Сценарий фактически разрабатывался с 1994 года, когда после насильственного прихода к власти «просвещенного» эмира Катара в столице маленького эмирата стал строиться Город образования с филиалами американских университетов – от Гарварда до RAND Corp. Необходимый инструмент для тотального (как планировалось) «сноса диктатур» в 2011 году предоставили изобретатели Facebook и Twitter, а многосторонняя подготовительная работа велась Центром Ближнего Востока Brookings, его дочерней структуры POMED, а также в «цифровом» аспекте – Беркмановским центром Гарварда. Столь же хорошо известно, что к этому процессу подключилась Турция, когда Башар Асад не захотел делиться властью с местными ихванами, а затем предоставил широкое самоуправление курдам на периферии страны. Вначале пожертвовавший собой Каддафи, а затем Асад не позволили этой эпидемии распространиться на все страны региона, а затем проект ихванской «реформации» – ее всерьез ставили в один ряд с христианской Реформацией времен Лютера – был свернут.
Тогда, в конце 2012-начале 2013 года, потерял влияние и катарский эмират, и духовный наставник ихванов Юсуф Карадави. Это произошло после прихода на пост госсекретаря Джона Керри усилиями мощного лобби с собственной сетью центром и институтов, вовлекавших американскую иранскую диаспору. Это был реванш Томаса Пикеринга, главы Американо-Иранского совета (позже – консультативного совета Национального Ирано-Американского совета) над Мадлен Олбрайт и ее заместителем, президентом Brookings Стробом Тэлботтом. Поводом для этого реванша было так называемое «дело Бенгази» – история с убийством посла США в Ливии Криса Стивенса, сразу же после его встречи с турецким консулом в Бенгази. И тогда же, формально под предлогом разбалтывания государственной информации любовницам, должность главы ЦРУ потерял Дэвид Петреус, армейский генерал с длительным сроком службы в Ираке, а затем глава контингента международных сил (ISAF) в Афганистане.
Имена Хиллари Клинтон и Дэвида Петреуса в этом году часто упоминались в одном контексте. Менялась только коннотация, и в этом были определенные закономерности. Как и в 2013 году, когда в Афганистане все никак не мог закончиться торг о власти между «клинтоновцем» Ашрафом Гани и «байденовцем» доктором Абдулло, телодвижения Белого Дома непосредственно зависели от афганских раскладов.
Летом этого года, на подготовительной стадии борьбы за номинацию от Демократической партии за президентский пост, над фаворитом гонки Хиллари Клинтон нависли сразу три тучи. Одним предметом неуемного интереса парламентских и общественных расследователей была деятельность Clinton Foundation. Сначала было отмечено, что его средства – например, на помощь государству Гаити после землетрясения – были скорее бизнесом, чем пожертвованием. Затем прицельный интерес был привлечен к источникам пожертвований, а заодно – к персоналиям из ближнего круга экс-госсекретаря и совмещении их прямых обязанностей с частным лоббизмом. И чем дальше, тем регулярнее упоминались суннитские страны – от Катара до Пакистана. Весьма колоритной фигурой была заместитель главы штаба, а в пору госсекретарства Клинтон (причем именно в период «цветных революций в Магрибе) – ее помощница по имени Хума Абедин – мусульманка из Индии, отец которой в Саудовской Аравии возглавляя Институт мусульманских меньшинств (где, судя по специализации, изучались такие регионы, как Северный Кавказ, Татарстан, албанские провинции Македонии и пр.), а родной брат – в Центре Ближнего Востока Колледжа Св.Антония в Оксфорде. Напомним, в этом колледже учился профессор Джин Шарп и будущий глава Британской Академии Адам Робертс, а в середине 2000-х именно в Центре Ближнего Востока проводился теоретический диалог с интеллектуальным слоем «Братьев-Мусульман» (ихванов). Как раз летом этого года Ценр Ближнего Востока переместился в новое хайтековское здание, спроектированное знаменитой Захой Хадид, на фото в Guardian Заху обнимала за пояс шейха Моза – супруга бывшего и мать действующего эмира Катара. Самой же скандальной фигурой в разоблачениях по линии Clinton Foundation оказался некто Имад Зубейри – попавшийся на взятках лоббист пакистанского бизнеса, ранее также по совместительству лоббист правительства Шри Ланки, а в дополнение к этому – член правления Национального координационного совета оппозиционных и революционных сил Сирии (НКОРС).
Вторая линия расследований касалась тех самых событий осени 2012 года, когда в Ливии погиб посол Крис Стивенс. Этот предмет интереса парламентского расследовании, которым руководил специальный избранный комитет Палаты представителей, затрагивал карьерные интересы не только отставных (в частности, генерала Петреуса), но и действующих федеральных чиновников, в особенности помощника президента по национальной безопасности Сьюзен Райс, которая в 2012 году по протекции Клинтон должна был стать ее преемницей, но место занял Керри. Можно было ожидать саботажа не только со стороны СНБ, но и со стороны руководства ФБР, ибо его глава Джеймс Коуми получил должность, воспользовавшись «бостонским делом», вопреки Керри, который лоббировал своего человека в СНБ – заместительницу Райс по контртеррору Лайсу Монако. Тем не менее, комиссии удалось получить поддержку со стороны главного инспектора Госдепа и, что важнее – главного инспектора офиса Директора национальной разведки.
Поводом для присоединения к расследованию двух профильных государственных инспекторов был третий пласт сомнительно деятельности Хиллари Клинтон, а имеено – пользование частным интернет-сервером для государственных нужд, в том числе для частного общения с официальным и неформальными помощниками по вопросам, являющимся предметом гостайны. Вначале число выявленных писем, имеющих «чувствительное содержание», ограничивалось пятью позже называлась уже цифра 400. Параллель с информационной неряшливостью Петреуса в 2012 году напрашивалась; стали всплывать имена его подчиненных, причастных к темной ливийской истории, когда посол Стивенс, по одной версии, вскрыл нелегальный канал поставки оружия между Бенгази и турецким портом Инджирлик, по другим – сам был замешан в этой контрабанде и устранен конкурентами.
В прессе уже успел сложиться термин «новый Уотергейт», хотя по степени резонансности и по охвату бывшего и действующего чиновничество это дело из трех вышеназванных аспектов – будь оно доведено до конца – вполне потянуло бы на пресловутую «аферу Иран-Контрас», которая помогла в 1980-х годах прославиться одному из ключевых разоблачителей – сенатору Джону Керри. Весьма показательно, что когда председателю избранного комитета по делу Бенгази, республиканцу Трею Гауди, предложили почетный и во всех отношениях привлекательный пост главы республиканского большинства Палаты, он оказался, прямо пояснив, что предпочитает остаться главой комитета по Бенгази – ибо маячила слава, перевешивавшая должностные привилегии.
Будь это дело доведено до конца – или даже отдельный эпизод в части цейлонско-пакистанско-сирийского махинатора, – Россия, как игрок на Ближнем Востоке с десятилетиями опыта и весом дипломатического багажа, получила бы тот «зеленый свет», который ей был остро необходим не для «отвлечения внимания от Украины», как любят рассуждать злопыхатели, а для выстраивания каркаса влияния и доверительных отношений, основанной на фактуре, а не на догадках и конкурентных амбициях региональных политиков и неформальных влиятельных лиц. Для этого был серьезный политический шанс, поскольку расследование клинтоновских делишек было тем «топливом», на котором собирался взлететь единственный конкурент Хиллари с ресурсом широкой популярности (как успели установить – с самым низким отрицательным рейтингом» и с укорененностью в элитах, несмотря на происхождение «из низов», – обаятельный и опытный Джозеф Байден.
О том, что позиция Байдена по Сирии отнюдь е тождественная позиции Хиллари Клинтон, было известно и российским дипломатам, в Москве было известно задолго до его обидной фразы в адрес турецкого руководства, за которую ему пришлось извиняться. Весной 2011 года, когда в Сирии уже начался гражданский конфликт, в «Независимой газете» накануне визита Байдена в Москву проскользнуло упоминание о том – со ссылкой на неофициальный источник – что именно Байден в американском руководстве наиболее терпим к присутствию российских интересов в Сирии, и с ним уместно, на случай повторения в Сирии «твиттер-переворота» по египетской модели, обсуждать сохранение нашей военной базы в Тартусе. Дипломатия периода «тандема», с ее угодливой непритязательностью, была готова удовлетвориться малым, не нарушая «перезагрузочной атмосферы», и была готов на торг в обмен на тогда непонятную перспективу в регионе.
К концу весны 2013 года ситуация в регионе коренным образом поменялись. Смена власти в Иране в пользу заведомо договороспособных элит, с которыми NIAC под кураторством Пикеринга и руководством Триты Парси, американского иранца с зороастрийскими корнями, вел давнюю непубличную дипломатию, открыла для США новые возможности. Ставка обновленного Госдепа на партнерство с Ираном, более того, на превращение Ирана в опорную страну американского влияния, выразилась и в том, что фактически доминирующая в регионе Турция мягко, но решительно «принуждалась к демократизации». Когда ничтожный повод (вырубка четырех деревьев в стамбульском парке Гези для строительства стилизованного под старинные казармы торгового комплекса) вылилась в затяжную протестную кампанию с выходом на сцену всех «уязвимых групп» и «относительно неудовлетворенных» меньшинств всех цветов и оттенков, как в позднюю горбачевскую перестройку, лояльная премьеру Эрдогану пресса опубликовала добытую разведкой распечатку переговоров между тремя лицами – Джоном Керри, экс-послом Турции в США Намиком Таном и послом Великобритании в США Питером Вестмакоттом. Это был очень неслучайный набор имен: Вестмакотт женат на сестре опального (осужденного в США за крупные вексельные махинации в 2009 году, при госсекретарстве Хиллари) американо-иранского финансиста Хасана Немази, который спонсировал сенатские кампании как Керри, так и Байдена, и входил в правление интеллектуального центра National Security Network (NSN) вместе с Ричардом Холбруком, Уэсли Кларком и Сэнди Бергером.
Имя Ричарда Холбрука (Гельбрайха), «архитектора Дейтонских соглашений» вместе с Кларком, в 2009 году «мобилизованного» Обамой с пенсии для выполнения трудной миссии спецпредставителя в Афганистане и Пакистане, и скоропостижно скончавшегося от разрыва аорты после напряженной беседы с Хиллари Клинтон в ноябре 2010 года, неоднократно всплывало в американской публицистике четыре с половиной года спустя – прежде всего в связи с заключением сделки по ядерной программе Ирана. Он не дожил до ключевого этапа этих переговоров, но он вместе с Пикерингом и активом иранского и ливанского лобби в США заложил основы того направления, которая делала ставку на шиитский мир и на строительство оси, соединяющей США, Иран и Индию (откуда был родом Хасан Немази). В канун сессии Генассамблеи ООН, где яркая речь Владимира Путина стала без преувеличения главным событием, никто так последовательно и заинтересованно не оправдывал действия российских военно-космических войск в Сирии, как профессор Джорджтаунского университета Вали Наср – сын иранского богослова Хоссейна Насра, член CFR и старший советник Ричарда Холбрука в период его работы в Афганистане.
Статья профессоров Гордона Голдстайна и Фредерика Лоджволла на портале Politico, опубликованная 6 декабря 2015 года, так и озаглавлена: «Как нам сегодня нужен Ричард Холбрук!» Но это текст, где цитируется высказывание Холбрука «О Джо Байдене будут писать будущие историки», звучит ностальгически, как похороны несбывшихся возможностей. И для этой интонации есть причина – Байден не решился вступить в президентскую гонку. Как говорят инсайдеры, из его уже сформированного и сплоченного избирательного штаба «вышел воздух» во второй половине дня 19 октября. А 22 октября слушания по делу Бенгази обернулись не сотрясением рядов истэблишмента, не импульсом очищения элиты, как это было с делом «Иран-Контрас», а простым выпусканием пара. И еще за день до слушаний (публично Байден объявил об отказе от президентской заявки 21 октября), этот “flop” был уже определенно запрограммирован: как ликующе сообщила Хума Абедин, в кампанию Клинтон, не дожидаясь слушаний, уже посыпались звонки от новых доноров.
И именно 19 октября министр иностранных дел Катара позволил себе немыслимую доселе агрессивную реплику в адрес сирийского коллеги Валида аль-Муалема, грозя войной, хотя и не располагая сколько-нибудь сопоставимым военным потенциалом. Разумеется, он грозил не собственным войском, а собственным влиянием, которое вдруг снова, откуда ни возьмись, восстановилось. Несмотря на то, что за два предшествующих года проект «ихванизации» стран Магриба, прикрытый флером «волшебства» твиттер-и фейсбук- «самоорганизации масс» в арабскую весну, казалось бы, безвозвратно демонтировался и ушел в прошлое вместе с модой на турецкую модель политического ислама.
Можно было заметить, что воодушевился не только глава катарской дипломатии. Воодушевилась весьма влиятельная группа военного истэблишмента с иракским и афганским опытом, связанная карьерой с Дэвидом Петреусом. Военный психолог Тим Харфорд в опубликованной в 2013 году популярной книжке «Через поражения – к победе. Законы Дарвина в жизни и бизнесе» вспоминал:
«Для США ситуация в Ираке стала меняться за несколько месяцев до кровавых событий в Хадите и печально известной пресс-конференции Дональда Рамсфельда. Первые проблески успеха стали заметны весной 2005 г. в городе Таль-Афар. Этот центр контрабанды стал оплотом суннитских экстремистов и базу для прибывающих из Сирии иностранных боевиков, которых там вооружали, обучали и отправляли в разные районы Ирака для борьбы с шиитами, войсками союзников и коллаборационистами (кто вооружал сирийских суннитов еще в 2004 году, не сообщается – К.Ч.). В это время значительная часть армии США в Ираке располагалась в пунктах передового базирования (F.O.B. – forward operating base), где вели жизнь столь размеренную, что к ним быстро приклеилось прозвище «ФОБбиты». Один из экспертов по борьбе с терроризмом назвал редкие вылазки на бронетехнике из таких баз «экскурсиями в ад». Джон Нейгл, служивший в Ираке с 2003 по 2004 г., быстро понял, что на сотрудничество местных жителей рассчитывать не приходится. Некоторые иракцы действительно ненавидели американцев, однако большинство отказывалось от сотрудничества не поэтому, а из чувства страха перед расправой после ухода американских войск». Далее Харфорд воздает хвалу Джону Нейглу и еще одному военнослужащему – полковнику Х, имя которого затем все же раскрывает – Герберту Макмастеру. Эти два человека стали проводить специальные тренировки по налаживанию контактов контингента с иракцами, с изучением и культуры, и быта, и религиозных структур иракского общества. Точно так же действовал, по его словам, еще один способный полковник по фамилии Шон Макфарленд. Харворд вздает им хвалу за то, что они не исполняли формальных инструкций начальства, т.е. высших генералов Рамсфилда, Кейси, Абизаида. Полковник Макфарленд воспроизвел опыт Тель-Афара в городе Рамади; проникая в жизнь иракцев и завоевывая их доверие, они смогли сформировать местные ополчения против «Аль-Каиды». Подчиненный Макфарленда, капитан Трэфис Патрикен, «подружился со многими шейхами Аль-Анбара». Эта татика была оценена новым командующим Дэвидом Петреусом, который тоже действовал «нетрадиционно»: так, «вопреки приказу уволить всех, кто был связан с саддамовской партией БААС, он не выполнил его и оставил на посту недавно избранного губернатора Мосула, несмотря на то что тот был известен своим баасистским прошлым. Кроме того, Петреус нашел правовые основания для того, чтобы открыть границу с Сирией. О 101-й десантной дивизии, когда ею командовал Петреус, ходила шутка, что это единственное воинское подразделение, имеющее собственную внешнюю политику». О своем опыте в Мосуле Петреус высказался весьма образно: «Я сочетал обязанности и президента, и папы Римского».
Когда Тим Харфорд сочинял эту апологетическую главу о «непослушных» офицерах, друживших домами с шейхами, о «нестандартном командире», о его друге-антропологе Дэвиде Килкаллене, говорившем «Будь я мусульманином, я бы стал джихадистом», он еще не знал, что 9 июня 2014 года тот самый баасистский губернатор Мосула, крупнейшего города Северного Ирака, без единого выстрела сдаст этот город группировке «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), а сама группировка удивительным образом овладеет крупнейшим НПЗ и целым парком военного автотранспорта. Когда вышла в свет эта книга, прессе было неведомо о том, что именно в Мосуле между ИГИЛ и пост-баасовской «Армией Накшбанди», основанной шейхами, будто бы сам собою образовался некий симбиоз. Вопрос о том, для чего ему понадобилось втайне от начальства открывать сирийско-иракскую границу, мог быть задан Дэвиду Петреусу на слушаниях по Бенгази, сразу после опроса подследственного «общественника Имада Зубейри. Но ни Зубейри, ни Петреус на слушаниях не присутствовали; испуганный Гауди за несколько дней запретил членам комитета о чем-либо распространяться, а глава республиканского большинства Кевин Маккарти, который покровительствовал Гауди, внезапно отказался баллотироваться на пост спикера Палаты представителей. Отказался не по желанию, в после совершенно откровенного и многостороннего шантажа – от деловых связей до личной жизни.
Зато вышеупомянутый соратник и единомышленник Петреуса и Макмастера Шон Макфарленд, 23 октября, на следующий день (!) после слушаний, был выдвинут на должность начальника Объединенных совместных оперативных сил операции «Непоколебимая решимость» (Combined Joint Task Force – Operation Inherent Resolve, CJTF-OIR). 7 декабря эти коалиционные силы нанесут удар по позициям армии Сирийской Арабской республики в Дейр аз-Зоре, и ошеломленная эмиратская газета «Аль-Арабия» напишет: «За эту зону сражались только правительственные войска и ИГИЛ. Только сирийская армия мешает джихадистам соединить свои владения в Сирии и Иране. Таким образом, удар содействует ИГИЛ».
О том, что именно Петреус дал неформальную «путевку в жизнь» узнику тюрьмы Camp Bucca Ибрагиму Аваду аль-Бадри, ныне известному как Абу Бакр аль-Багдади, итальянская пресса писала еще весной 2014 года. Но сейчас этих вопросов задавать не принято. Слушания закончены. Забудьте.
Неизвестно, о ком напишут больше книг, но в рейтинг «Человек года» аль-Багдади вошел, а Джо Байден – нет. Об аль-Багдади также пишут, что он еще до пленения был завербован спецслужбами Великобритании. Правда, это было нечто большее, чем вербовка агента. В саудовской газете Sabq в прошлом году сообщалось, что в анналах Британского музея «случайно» апокрифическое толкование Корана, где предсказывалось – столетия назад – приход человека по имени аль-Багдади, который является Мессией.
Политическое «обслуживание» ИГИЛ и ее «сердечного согласия» с ихванами, в Египте отправленными в 2013 году обратно в подполье, действительно, осуществляется британской прессой. Так, Guardian в начале ноября инициировала кампанию по дискредитации спецпредставителя ООН в Ливии Бернардино Леона. «Конфликт» интересов, выявленный «борцами против коррупции, состоял в том, что а) г-н Леон получает вторую зарплату от одного из государственных фондов ОАЭ, б) г-н Леон причастен к неофициальной продаже оружия правительству Ливии в Тобруке. Разоблачение послужило поводом для жалобы в адрес Пан Ги Муна от имени главы альтернативного правительства в Мисурате. Это альтернативное правительство сформировано ихванским движением «Рассвет Ливии», которое поддерживает египетское подполье и нашло в этом общий язык с местной организацией ИГИЛ, ряды которой растут в геометрической прогрессии. На следующий день после «близорукой» операции в Дейр эз-Зоре иранские источники сообщили о том, что Багдади находится не в Сирии, а в Ливии. В докладе для СБ ООН, подготовленном накануне, делался тревожный вывод о том, что сколько бы снарядов не было выпущено по ИГИЛ в Сирии и Ираке, мировому сообществу придется рано или поздно открывать еще один фронт – в Ливии.
Упомянутый в тексте Харфорда Джон Нейгл, заслуживший репутацию бравого вояки « в гуще врага», в 2007 был приглашен на должность президента Центра за новую американскую безопасность (CNAS). «Автором идеи» этого компактного, но очень влиятельного и продуктивного интеллектуального центра была советник главы Пентагона Мишель-Анжелика Флурнуа. В 2009 году мадам Флурнуа была соавтором доклада по Афганистану для Барака Обамы в соавторстве с экспертом Brookings Institution Брюсом Риделем, автором статьи «Не надо бояться «Братьев-мусульман», опубликованной 15 января 2011 года и послужившей «аналитическим сигналом» для свержения Хусни Мубарака. Весной 2013 года ее проталкивали на пост главы пентагона – помешала команда Байдена-Керри, и должность занял сенатор Чак Хейгл. Летом 2015 года мадам Флурнуа стала советником кандидата в президенты Хиллари Клинтон по внешней политике, с расчетом на высшую военную должность в США. Почетными сопредседателями CNAS являются Мадлен Олбрайт и экс-министр обороны (в период секретарства Олбрайт) Уильям Перри, также занимающийся вопросами энергонезависимости США в рамках «энергетического проекта» Стэнфорда. В состав правления CNAS его основательница пригласила легендарного экс-гендиректора Lockheed Martin Нормана Огустина, человека, объединившего Lockheed и Martin Marinelli в единый многопрофильный оружейный концерн.
Я «ЯЦ» ИЛИ НЕ «ЯЦ»?
Пейзаж начала декабря 2015 года: на главной странице Foreign Policy – умильно-льстивая рекламная статья о Мишель Флурнуа и ее организационных талантах, над нею – карикатура на Дональда Трампа, популиста-самовыдвиженца, со звериной шерстью на лице – в жанре «боевых перьев» советского журнала «Крокодил» периода советско-финской войны. Накануне губернатор Огайо Джон Кейсич, в списке кандидатов пребывающий на предпоследнем месте, влил бешеные деньги в демонстративную акцию «Dump Trump» (т.е. Трампа – в помойку»), где претензии к популисту сводились не только к его антииммигрантской нетерпимости, сколько к тому, чтоТрамп подозрительно «толерантен к агрессии Путина».
Примечательно, что самые высокие цифры рейтинга республиканского кандидата Трапма приходились как раз на тот период, когда на демократическом поле еще более быстрыми темпами (от нуля до 19% за месяц) росли цифры Джо Байдена. Более того, в конце августа-начале сентября, когда пресс-служба Белого Дома намекнула на благословение Байдену от действующего президента, именитые эксперты двух ведущих американских телеканалов – либерального CNN и консервативного Fox News – раздавали авансы обоим кандидатам. В эфире NBC News только и слышалось: Байден-Трамп, Байден-Трамп, а гендиректора Fox News Роджера Эйлса агитировали идти на выборы вице-президента в паре с Трампом – хотя накануне Трамп довел до истерики дикторшу того же телеканала. Но как только Байден вышел из гонки, Трампа начали буквально выталкивать следом за ним, и те же его неполиткорректные выпады, которые вчера расценивались как милые «приколы», стали приравниваться к «нетерпимости» (bigotry) и «речевому подстрекательству» (hate speech), а Эйлс ретировался в команду Джеба Буша.
У Байдена и Трампа в самом деле было много общего в риторике. Во-первых, главными мишенями обоих были (в эпатажной или мягко-ироничной форме) были Хиллари Клинтон и Джеб Буш, два «династических ставленника». С этим «анти-династизмом» сочеталась, действительно, по-разному обоснованная терпимость к России (с Москвой надо работать, либо Москве не следует мешать). Обоих не жаловала неоконсервативная пресса, в классической форме традиционно произраильская, а если точнее, то настроенная на (прерванный Эрдоганом) желательный альянс Израиля и Турции. Причем если в первом случае недоверие объяснялось достаточно известным проиранским уклоном кандидата, то во втором не объяснялось вовсе никак, но было настолько откровенным, что на конференции Республиканского еврейского конгресса Трамп заявил еврейским активистам: «Я знаю, что вы меня не поддержите, но я без вас обойдусь».
Общественные группы поддержки Байдена и Трампа происходили из принципиально разных «муравейников»: вице-президента жаловали влиятельные прогрессисты, в том числе непосредственно из идеологического центра этого направления – Rockefeller Foundation, в то время как группа политтехнологов Трампа пришла к нему из окружения
братьев Чарльза и Дэвида Кохов, имеющих напротив, репутацию экоскептиков и чуть ли не гомофобов. Однако способ найма – вопрос сугубо технологический, и ак известно на многих примерах, угодная конъюнктуре риторика вполне сочетаема с частными интересами, ей противоречащими. В то время как «прогрессисткая» идеологическая линия превозносит альтернативную энергетику и порицает углеводородную «поллюцию», сам кандидат, не особенно афишируя этот факт, вполне может быть «завязан» в нефтяных интересах. Так, еще в 2013 году достоянием прессы стало присутствие родного сына Байдена и близкого друга Керри в совете директоров компании Burisma, с интересами на Украине. Между тем Koch Industries в этом году обозначилась в списке претендентов на Одесский припортовый завод.
Украина и Грузия стали своеобразными индикаторами расклада сил в противостоянии американских кланов. Борис (Бидзина) Иванишвили в своей кампании против Михаила Саакашвили в 2012 году опирался на медиа-ресурс канала TV9, в совет директоров которого вошел собственной персоной почетный президент CFR Лесли Гелб – то самое влиятельное лицо, которое с марта 2012 года убеждало Обаму пригласить Керри (а не Райс) на пост госсекретаря. Как только клановая конъюнктура в США отворачивалась от Байдена и Керри, так сразу же в Тбилиси активизировалось или Единое национальное движение Саакашвили, ждущее, как манны небесной, возвращения к американской власти неоконсерваторов, либо партия Свободные демократы» Ираклия Аласания, давно «окормляемая» по клинтоновской линии. В свою очередь, раздобытая «Киберберкутом» пленка с голосом Виктории Нуланд, внушающей послу Джефри Пайэтту, что правильный человек в Киеве – не «Клич», а «Яц», вошла в биографию г-жи Нуланд в Wikipedia.
Помощник главного редактора Foreign Policy Джеймс Трауб, рассуждая в статье от 6 ноября о стиле будущего президентства Хиллари Клинтон, сообщает, что ее либеральные коллеги по Демпартии опасаются, что эта политика будет kaganesque. Термин образован от имени Роберта Кагана – супруга Виктории Нуланд, работавшего с Клинтон и в то же время имеющего теснейшие связи с республиканцами-ястребами. Роберт Каган был инициатором восстановления известного своей «ястребиностью» «Проекта за новый американский век» (PNAC) под новым названием Foreign Policy Initiative (FPI). Еще один соучредитель FPI, Дэн Синор, экс-советник посла Бремера в Ираке, вместе с Дэвидом Петреусом вложил средства в израильскую компанию Windward (обработка спутниковых данных о перемещениях морских судов). Об этом израильская пресса сообщила в связи с тем, что еще один партнер этой компании, генерал Габи Ашкенази, подумывал о политической карьере – но вовсе не в «Ликуде», а в номинально левой партии «Еш Атид». Впрочем, для Петреуса право-левые комбинации не впервой – он же без проблем партнерствовал с Хиллари. И появился в этом году в Киеве на саммите Yalta European Strategy (YES) вместе с Шимоном Пересом и особо приближенным к чете Клинтон украинским олигархом, зятем Леонида Кучмы Виктором Пинчуком.
Утечка информации о планах генерала Ашкенази была вполне созвучна слуха м о формировании альтернативной коалиции на выборах в кнессет в составе партий «Кулану» – осколка «Ликуда» во главе с уроженцем Ливии Моше Кахлоном, «Еш Атид» и обиженным на премьера «русским» израильским политиком, экс-главой МИД Авигдором Либерманом. Поскольку одновременно говорилось, что выборы в очередной раз будут внеочередными, премьер Нетаниягу, не желавший уступать кресло, активно занялся поисками точек опоры –в США и не только. Вначале для него стало очевидно, что Джон Керри, вопреки его проиранскому ориентации и пропалестинской риторике, заинтересован в том, чтобы премьером остался именно он. Не только ввиду незаинтересованности в приходе к власти в Израиле петреусовских протеже, но и по той простой причине, что еще один нефтяной интерес Джона Керри сосредоточен на шельфе Израиля, в проекте «Левиафан». На фоне этого очень непубличного компромисса правительство Израиля стало толерантнее и к Дамаску, хотя и не без задней мысли: готовность к согласованию между ЦАХАЛ и российскими ВКС над сирийской границе сочетается с расчетом на легализацию присоединения к Израилю Голанских высот.
План разработки месторождения «Левиафан», с момента его открытия в 2010 году, было предметом конфликта с Турцией в связи с проблемой Северного Кипра: при подписании договора о морской границе Иерусалим и Никосия «беспечно» проигнорировали суверенитет Северного Кипра, не признанный какими-либо странами, кроме Турции.
Энергонезависимость стала актуальнее для Израиля после временного прихода к власти в Египте представителя ихванов Мохаммеда Мурси, инициировавшего пересмотр долгосрочных соглашений по цене на египетский газ для Израиля. Закат власти ихванов был итогом ухода Хиллари Клинтон с поста госсекретаря – и уже по этой причине Израилю есть за что благодарить клан Керри-Байдена: он не помог воцарению генерала аль-Сиси, но и не помешал. С новой египетской властью отношения были также совсем не безоблачными, но как раз в газовой сфере сложился консенсус, чему помогла итальянская корпорация ENI. Когда в Египте было открыто превосходящее «Левиафан» по масштабу месторождение «Зохр», глава ENI Клаудио Дескальци предложил создать единый египетско-израильско-кипрский «энергетический хаб», а точнее – соглашение о совместной добыче, переработке и экспорте. Эти планы Нетаниягу озвучивал в Вашингтоне, и по раздраженной реакции «Аль-Джазиры» можно было легко догадаться, что данные планы отнюдь не устраивают Катар. Не устраивали эти планы и Турцию, и не только из-за Северного Кипра: проект ENI вступал в прямую конкуренцию с турецко-азербайджанским проектом Трансанатолийского газопровода.
Главным источником углеводородов при этом предстояло стать Египту, где стали «обозначаться» крупные корпорации, в том числе российские. Недовольство Катара между тем вполне разделяли американские сторонники «суннитской оси», Роберт Каган на круглом столе в Foreign Policy, не колеблясь, назвал Египет государством, враждебным США (противопоставив лояльной Японии).
Заодно Роберт Каган заметил, что достигнутое усилиями Керри соглашение о заморозке иранской ядерной программы «отвадило» остальные страны региона от планов нуклеаризации. Как выяснилось в середине октября, он был не совсем прав: такие планы высказали, хотя и вполголоса, Объединенные Арабские Эмираты. Такой интерес насторожил стратегов «политики kaganesque» не только по причине противостояния эмиратского семейства Нахаяйн с ихванами. Так случилось, что в один и тот же день в Израиль прибыла делегация российских еврейских деятелей, лояльных Кремлю, среди которых Нетаниягу особо выделил Михаила Мирилашвили, и – вроде бы отдельно от них – президента Грузии Георгия Маргвелашвили, которого принимающая сторона решила свозить на экскурсию на реактор в Димону. Между тем всего четырьмя днями ранее в Грузии состоялся профинансированный Китаем и Азиатским банком развития Форум Шелкового пути, где одним из самых влиятельных гостей был глава Центрального банка Эмиратов.
Можно было представить себе выражение лица Роберта Кагана в этот день – особенно если учесть, что расхвалив накануне японского премьера, он подложил ему колоссальную свинью. Каган проговорился, что Япония – только что в день Хиросимы призвавшая к повсеместному уничтожению ядерного оружия – готовит создание собственной бомбы. Прошло в две недели, и ровно в канун приема Си Цзиньпина в Вашингтоне на портале Carnegie Endowment был вывешен доклад о подозрительном накоплении плутония на японских производственных объектах, явно превосходящим потребности мирного атома.
Что было получено от Китая в обмен за подобный подарок? Крупный контракт с Boeing, вице-президентом которого, напомним, работал Томас Пикеринг.
Осталось только заметить, что подозрительный грузинский визит на израильский реактор имел место 18 октября. Сутки спустя из предвыборного штаба Джо Байдена «вышел воздух». Буквально накануне Байден обсуждал планы кампании с профсоюзными лидерами, но что-то случилось – не иначе как на стол Обамы была положена весьма увесистая докладная записка о неких действиях вице-президента, противоречащих национальным интересам. Кто ее положил на стол?
Взглянем на сводку новостей следующего дня. 20 октября некий школьник «слил» в газету New York Post содержание личной переписки директора ЦРУ Джона Бреннана (экс-главы резидентуры в Саудовской Аравии). Школьник побеседовал и с другой редакцией, сообщив, что ему 20 лет. Сей «второгодник» был грамотен: одно из выложенных писем содержало упоминание о психиатрическом лечении Бреннана, другое представляло собой досье, составленное им на политиков Ирана. А следующей мишенью, как сообщил аноним, должен стать замглавы Пентагона Роберт Уорк. Этот генерал – прямой протеже Lockheed.
Публично сообщая на следующий день об отказе баллотироваться в президенты, Джо Байден при этом заявил, что «не намерен молчать». Хотя обстоятельства «дела Бенгази» на следующий день были замолчаны, а два генеральных инспектора «ушли в кусты», вряд ли эта фраза была случайной.
Во всяком случае, в Киеве к визиту Байдена продолжали готовиться с дрожью. Президент Порошенко вдруг добился восстановления электроснабжения северного Крыма, и соответственно, принадлежащего Дмитрию Фирташу завода «Крымский титан», Более того, лишенный грузинского гражданства Михаил Саакашвили за день до его прибытия выложил компромат не только на премьера Яценюка, но и на партнеров Юлии Тимошенко, присвоивших украинский бизнес Фирташа. Сам же Фирташ, которому прибыть в Киев к этому дню помешал глава МВД Арсен Аваков, из Вены сообщил, что ротация правительства Украины состоится не сейчас, а в феврале 2016 года. К этому времени развалилось как инициировано с подачи главы ФБР (экс-вице-президента Lockheed) «индийское дело» Фирташа о приобретении титановых месторождений (для Boeing) в венском суде, так и дело по иску Юлии Тимошенко по делу «Росукрэнерго» в нью-йоркском.
Так что нельзя сказать, что с уходом Байдена с президентской дистанции его клан сдался. Он еще рассчитывает показать себя, и титано-химический магнат, заводы которого являются неотъемлемым звеном производственной цепочки Boeing, даже называет сроки пребывания «Яца» в премьерском кабинете.
ВЕНДЕТТА С МАСКАРАДОМ
Соблазненная «розами» и «апельсинами» постсоветская территория, где за копейки торгуют месторождениями и индустриальными активами, – самый явный, но не самый главный регион противоборства американских кланов. Ближний Восток, Балканы, несостоятельные и удобные для контрабандных операций африканские страны и особенно узкие перешейки в точках схождения континентов, будь то Синай или Сеута – куда более значимая арена игры. Главный же регион клановой конкуренции, как уже упоминалось, располагается в Южной и Центральной Азии, где расклад сил в Афганистане является не индикатором, а наоборот, определяющим фактором кланового влияния – что характеризует не столько американскую политику, сколько современное состояние мировой экономики, стол крепко «севшей на иглу», что наркодоходы стали официально включаться в показатели ВВП в европейских странах. Впрочем, лишь их малая доля – доходы от сбыта готовой продукции в отдельной стране, в то время как капитал в этой сфере формируется из фантастической разницы между себестоимостью и ценой конечного продукта.
В Афганистане советниками Дэвида Петреуса были Фредерик Каган, родной брат Роберта и «чистый» неоконсерватор, и его супруга Кимберли. Давая Петреусу советы в период, когда он возглавлял объединенный контингент (ISAF), Фредерик и Кимберли особо настаивали на изничтожении радикальной группировки Хаккани, в этом был особый «пунктик» супругов. Столь же избирательно придирчива г-жа Каган была к сирийским оппозиционерам – так, ее не устраивал, например, глава Свободной сирийской армии Салим Идрис, что в итоге и привело к его капитуляции перед превосходящими силами «Джабхат ан-Нусры», а позже ИГИЛ.
Группировка Хаккани, чуждая наставникам Петреуса, вскоре после его отставки с поста главы ЦРУ стала считаться «договороспособной». В январе 2013 года ее представителей пригласили на конференцию в Париж, а два с половиной года спустя представитель семейства Хаккани официально стал одним из двух первых заместителей амира афганского «Талибана».
События вокруг «Талибана» летом и осенью 2015 года и стали главными импульсами в политическом выборе Белого Дома. Не впервые: прямое влияние афганских раскладов на элиты США проявилось, как мы помним, летом-осенью 2001 года. В современной ситуации вопрос о контроле над Афганистаном и над прибылью системообразующей отрасли его экономики не решается и не может решаться вне контекста дипломатии с Китаем. С одной стороны, американская экономика, как уже было сказано, все больше зависит от китайской. С другой стороны, растущий оппонент все более настойчиво требует от американской стороны разобраться со своими протеже в наркорегионе, чтобы они не мешали инфраструктурным проектам. Если даже США не «почешутся» об этом сами, то свято место пусто не бывает: Китай мобилизует и другие страны региона, и например, Великобританию, коль скоро Лондон хорошо знает этот регион со времен знаменитой «Большой игры» конца XIX – начала XX веков.
Хлопоты об удовлетворении китайских запросов начались в Вашингтоне в преддверии визита Си Цзиньпина. К тому же визит был уже назначен, а по проекту Транстихоокеанского партнерства консенсуса достичь так и не удалось. Находясь в заведомо более слабом положении, Белый Дом должен был хотя бы продемонстрировать свою способность управлять афганскими элитами – притом без ущерба для профильного афганского бизнеса.
У команды Байдена-Керри после заключения иранской сделки были в руках козыри, о которых Клинтон и ее клевреты могли только мечтать. Первым же направлением азиатской дипломатии, которым занялся М.Д.Зариф после соглашения в Вене, было индийское. Речь шла о совместном (индо-иранском) развитии порта Чабахар на иранском побережье, и одновременно – о строительстве подводного ирано-омано-индийского газопровода. Это была альтернатива китайско-пакистанскому порту Гвадар в том же устье Оманского залива. С одной стороны, эти проекты связывали Индию и Иран с Афганистаном, создавая альтернативу транзиту через китайско-пакистанский порт. С другой стороны, они не мешали Китаю прокладывать свой инфраструктурный коридор: да ради Бога, ваш коридор сам по себе, а наш транзит – сам по себе.
Нетерпеливый реформаторский Тегеран между тем развивал региональную дипломатию, раздавая авансы соседям по Средней Азии и Ближнему Востоку одновременно. В возрождение проекта «Северного коридора», обсуждавшегося еще при Хаттами, вовлекалась Россия, Казахстан, соседний Туркменистан, страны Закавказья. Нарендра Моди, совершив блиц-турне по Средней Азии, подтвердил готовность к партнерству ак в нефтяных, так и в портовых проектах. И разумеется, эта активность Индии отозвалась ревностью в Исламабаде – особенно после решения Кабула повысить тарифы на пакистанские перевозки. В свою очередь, предложения с иранской стороны Туркменистану – от транзите газа на юг – обессмысливала как фантом ТАПИ, так и фантом Транскаспийского газопровода, что нервировало уже европейскую бюрократию.
Этими импульсами недовольства решила воспользоваться команда Клинтон, решив доказать, что ей и только ей под силу организовать переговоры между Китаем, Пакистаном, Афганистаном и талибами. По совпадению, встреча в четырехстороннем формате была приурочена как раз к тому дню, когда в Китай должен был прибыть с назначенным визитом президент Турции. Ценой вопроса были не только интересы в Афганистане, но и контроль над Исламабадом – ведь проект индо-иранского блока по существу толкал Пакистан в объятия Китая.
По существу, два клана соревновались в том, кто принесет в «клюве» в Белый Дом более выгодную сделку, которую можно выдать за политический успех Америки. Но чтобы сдвинуть с места уже начатый, но застывший после двух раундов четырехсторонний диалог, посланники от талибов должны были иметь статус, осененный бесспорным для всего этого сообщества авторитетом. Этот авторитет был в буквальном смысле поднят из гроба и приставлен к микрофону. К талибам обращался с того света якобы живой и здоровый Мулла Омар. И президент Гани, податливый выпускник клинтоновских политтехнологов, подтвердил аутентичность этого обращения.
Авантюра с оживлением муллы Омара завершилась полным конфузом. Сначала обман заподозрили пакистанские газетчики, затем группа афганских радикалов, решившая сообщить о том, что муллы Омара давно нет на свете – только для того, чтобы возложить ответственность за его смерть на его заместителя муллу Ахтара Мансура, враждовавшего с их собственным авторитетом – муллой Дадуллой. И наконец, тленность Омара признал и некоторые его родственники, и глава Минбезопасности Афганистана. После чего Гани, чувствуя, что запахло жареным, срочно отбыл в Берлин для лечения старой спортивной травмы.
Фактически игру попортили радикалы-сунниты из бывшего «фронта Дадуллы», известные особой ненавистью не только к шиитам, но и к индусам; вскоре эта маленькая, но громкая группировка присягнула ИГИЛ. «Ход мыслей» этой группировки удивительно совпал с ходом мыслей лоббистов Lockheed: Эрдоган собирался в Китай для обсуждения сделки по модернизации системы ПВО, в тендере Lockheed конкурировал с китайцами. Ради срыва этого визита в Турции с подачи правозащитников-юристов из Таиланда была поднята тема притеснения уйгуров, с серией уйгурских протестных акций в турецких городах и нападениями на китайцев или по ошибке на корейцев. Си Цзиньпин разгадал и замысел, и его источник, и принял Эрдогана без обид.
Четырехстороння встреча (или пятисторонняя) в итоге так и не состоялась, поскольку настороженный нападками Ахтар Мансур, при режиме талибов – министра гражданской авиации, а в изгнании – крупный инвестор в сферу телекоммуникаций в городе Дубаи,
Решил немедля взять власть в свои руки и был провозглашен амиром, взяв в заместители, как уже говорилось, представителя семьи Хаккани.
В Белом Доме сделали выводы в отношении обеих конкурирующих команд. Именно в это время (август) был дан зеленый свет Байдену. И в то же время прямой протеже Керри Дэн Фельдман – который, по идее, должен был спасти положение и все-таки устроить встречу, но не уговорил Мансура и его команду – был освобожден от должности спецпредставителя а Афганистане и Пакистане. А что касается Китая, то ему пришлось подносить уже другие дары, о чем также сказано выше.
Транстихоокеанское партнерство было заключено в узком составе, что спасало лицо Белого Дома и ВТО же время не слишком нервировало Китай. Но не успели уполномоченные стороны поставить свои подписи, как из Афганистана пришла новость о том, что мансуровские талибы, вместо того чтобы договариваться с Пакистаном и Китам, взяли и захватили город Кундуз, притом явно с ведома губернатора провинции, отъехавшего в Лондон. Дальше – больше: в самой наркопроизводящей провинции Гильменд талибы еще и взяли под контроль КПП на границе с Пакистаном. В итоге 15 октября Обама в специальном выступлении сообщил, что свертывание контингента откладывается, и американцы остаются на трех ключевых афганских базах. Тогда же было объявлено, что Обама желает видеть в Вашингтоне президента совсем не Индии , не Ирана и не «примкнувших к ним» Эмиратов, а наоборот – он хочет видеть премьера Пакистана Наваза Шарифа. Сигнал подал сам Шариф 12 октября, после инцидента на гильмендской границе.
Судьба номинации Байдена решалась как раз в этом промежутке – между 15 и 21 октября.
К этому моменту в Белый Дом поступила и другая информация, которую невозможно было игнорировать. О том, что русские через посредство Таджикистана решили завести собственные шуры-муры с талибами. Не исключено, что это был первый пункт той «телеги» от Бреннана, за которую потом мстил анонимный 20-летний «второгодник».
Вся эта история с взаимным подсиживанием, оживлением мертвецов и наймом интернет-второгодников была бы комичной, если бы не ее продолжение – с кровью, хаосом и смешиванием геополитических карт.
Дальше было заявление ранее державшего нейтралитет главы «Аль-Каиды», египтянина Аймана аз-Завахири о солидарности с ИГИЛ и «Нусрой»; дальше – признание ИГИЛ в организации взрыва российского авиалайнера, дальше – общеевропейская паника после парижского варианта «Беслана», которые ИГИЛ сравнивал с «парижским 11 сентября», и фактический крах Шенгена под одновременным прессингом миграционного вала и террористической угрозы – после чего в Foreign Policy удовлетворенно заметили, что теперь-то Германия перестанет «ломаться» и будет, как миленькая, делиться всей частной информацией с американским АНБ. Дальше – стрельба в калифорнийском Сан-Бернардино, подыгравший уже начатой (!) кампании Хиллари Клинтон за ограничение продажи оружия частным лицам…
А что происходило в Афганистане? А там на следующий день после заявления Завахири объявил о своем создании альтернативный Талибан, конкурирующий с «мансуровским», после чего эксперты резонно заключили, что теперь ИГИЛ будет куда вольготнее. Правда, альтернативный Талибан спешил показать свою лояльность и обещал вступить в прямой диалог с правительством в Кабуле. А чтобы не было никаких сомнений в его добропорядочности, катарская шейха Моза лично вручила награду просветительнице Сакине Якуби, основавшей Афганский институт образования в 1996 году, при правительстве Талибана.
Но не успел альтернативный «Талибан» заявить о своей «умеренности», как столкнулся с мансуровским «Талибаном» в провинции Забуль. При этом в рядах альтернативного Талибана были замечены бойцы ИГИЛ и примкнувшего к нему Исламского движения Узбекистана, ранее присягнувшего ИГИЛ. И «умеренные» альтернативники немедленно взяли в плен несколько десятков хазарейцев – как вероотступников. После чего актив хазарейцев (самой близкой к персам этнической группы) отправился штурмовать президентский дворец. Некоторое затишье наступило, когда стало известно о смертельном ранении второй фигуры в альтернативном «Талибане» – это был младший брат упомянутого Дадуллы, кровного врага Ахтара Мансура. Но это затишье кончилось, когда в ночь с 1 на 2 декабря близ Кветты сам Мансур получил, словами пакистанской Express Tribune, «фатальное ранение». Именно с ним, как поясняла 26 октября Daily Beast, российская сторона собиралась найти общий язык в противостоянии ИГИЛ.
ПРОЩАЙ, ГРАВИТАЦИЯ
О взрыве на борту российской «Когалымавиа», о серии парижских терактов, хитроумно построенных концентрически для отвлечения и рассеивания полицейских сил, и о турецком выстреле по российскому истребителю, и наконец, о стрельбе в калифорнийском Сан-Бернардино написаны уже не полосы, а целые тома эмоциональной публицистики. В этой мутной воде тонут кристаллы смыслов, хотя аналитика призвана отделять ненужное и вычленять суть – не только детали биографий французских бомбистов и турецких бизнесменов, но и геополитическую конъюнктуру события, и стилистические черты, выдающие заказчика.
Перечислим то, что осталось за бортом мэйнстримной аналитики.
Пункт первый: символика тайминга и мизансцены. В первом случае (Египет) – это день Хэллоуина. Это не мусульманский праздник. Как, впрочем, и не христианский, и не иудейский.
В Париже старт серии терактов имел место в концертном зале «Батаклан», на этот раз на концерте рок-группы «Eagles of Death Metal». Франсуа Олланд намеревался под предлогом чрезвычайного положения перенести выборы, но не получилось. Поскольку был выбор – либо чрезвычайное положение, либо экосаммит. Некто Жиль Н., распространявший манифест ИГИЛ от имени французской организации, имеет в Facebook ник VegetaMoustache, буто подсказывающий (лишний раз), что неомальтузианство и массовые расстрелы друг другу не противоречат. Стрелок в Сан-Бернардино был по профессии экологом.
Наконец, российский самолет был сбит тоже не абы когда, а в канун американского Дня благодарения. У этого праздника есть специфическая ритуальная деталь – «прощение индейки». Домашнюю птицу, подготовленную на жаркое, торжественно жалеют и отпускают «на волю». Индейка по-английски turkey.
Пункт второй: география и текущая геоэкономика. Синай – что происходило в Синае и вокруг него? Происходило: а) перевербовка местной «Аль-Каиды» под знамена ИГИЛ, которой уже присягнул местный «Байт аль-Макдис», б) возвращение Катара в сектор Газа, одновременно с фильтрацией ХАМАС, где искоренялось (в том числе усилиями европейских судов) влияние правительств Египта и Объединенных Арабских Эмиратов;
в)визит в Иерусалим Клаудио Дескальци (29 октября) с вышеупомянутым проектом «хаба», его слабое место – в том, что для экономии транспорт газа между Израилем и Египтом предполагал использование существующей трубы через Синай. По той самой трассе, по которой тянутся караваны с контрабандой по подземным ходам близ Эль-Ариша. Карикатура Charlie Hebdo по поводу катастрофы была циничным, но мкетким смысловым попаданием: «Лучше бы они летели на самолете с кокаином».
В одной-единственной стране мира парламент на следующий день «держал минуту молчания и по пассажирам российского самолета, и по заживо сгоревшим тридцати молодым людям в другой точке мира. Это был парламент Республики Молдова. Поскольку в тот же день Хэллоуина в городе Бухареста горела дискотека, где выступала рок-группа под названием «Goodbye to Gravity» («Прощай, гравитация»). И этот пожар стал поводом для падения правительства Румынии, которое заменило так называемое «техническое правительство». Напомним, в Румынию и Молдову, а также в соседнюю Болгарию, не зря наведывались представители Атлантического совета. В Румынии под видом элемента американской ПРО оборудовалась инфраструктура военных аэродромом для воздушного транзита через Турцию в Афганистан – конкурент базы Bondsteel в Косово. Премьер Понта провинился своими интенсивными контактами с Китаем. Румынский госпереворот состоялся за две недели до очередного саммита Китай-Восточная Европа, проходившего в Пекине.
Париж – кого ждали в Париже, и какой дипломатический формат не состоялся? Ждали президента Ирана Хасана Рухани. Он не посетил на Париж, ни Рим, ни Ватикан. Почему итальянский визит был также отменен – не потому ли, что еще с середины октября циркулировали слухи о готовящемся покушении на Папу? Заговорщики были задержаны 2 декабря. Их связывали с правыми радикалами, но предшествующие нападки на Папу сыпались как раз «слева». О том, чем Папа не угодил, наверное, знает его идеологический соглядатай по мальтузианской части, профессор Ганс-Иоахим Шнелленхубер, член Академии наук Ватикана и советник Ангелы Меркель по климату, а также, разумеется, член Римского клуба.
И наконец, удар по российскому истребителю сорвал (для начала) российско-турецкие переговоры на уровне МИД, где Анкара намеревалась предъявить претензии по поводу российских обстрелов округа Байырбуджак, места компактного проживания сирийских туркмен. Тема «братского туркменского народа» (ополчением которого у места падения самолета командовал не туркмен, а турок с английской фамилией), возникла не в канун воздушного инцидента, а еще в начале ноября. Поднял ее премьер Ахмет Давутоглу, а вслед за ним хорошо управляемая группа националистических публицистов. Из того же национал-романтического круга, что и туркменский командир.
Тот же премьер Давутоглу за день до инцидента собирал глав силовых ведомств. Тот
Же премьер первым заявил, что истребитель был сбит над турецкой, а не сирийской территорией. Тот же премьер Давутоглу, едва Вашингтон призвал «успокоиться», изменил тон на противоположный и первым выразил «сожаление», и в этом опережая Эрдогана. Тот же премьер Давутоглу 3 декабря оправился в Баку, где вернулся к прежней риторике, заявив, что не Турция ударила Россию в спину, а Россия Турцию в грудь; тот же премьер Давутоглу призвал ускорить стрительство Трансанатолийского газопровода – еще до откаказа «Газпрома» от «Турецкого потока», тот же премьер Давутоглу, вопреки экономическому предназначению своей поездки, подлил масла в армяно-азербайджанский конфликт. Он был «весь вечер на манеже» и четырьмя днями ранее, на переговорах с Брюсселем и Берлином о мигрантах, где само заинтересованной стороной был Берлин.
Между тем российских и сочувствующих СМИ непрерывно склонялось не имя Давутоглу, а имя президента Эрдогана, с перечислением «сращенных» с его властью людей и компаний и с перечнем совершенных им ошибок. Ошибки были перечислены все, кроме одной – и возможно, самой фатальной. А именно – егто согласия, в ответ на предложение Барака Обамы на Уэльском саммите НАТО, о «взятии на себя» зоны ответственности в Афганистане – соседней с германской. Любопытно, что как раз накануе падения истребителя бывший посол США в Турции Фрэнк Риккардоне, ныне подвизающийся в Атлантическом совете, агитировал со страниц Hurriyet за «поавышение роли Турции» в афганской миссии.
Что же касается ощибок Эрдогана в первые дни после удара по истребителю, то естественно, российская сторона не могла остаться равнодушной, когда в ответ на упреки в потворствовании ИГИЛ (еще без персональных деталей президент Турции, будто по принципу «сам дурак», обвинил в ответ некоторых россиян в общих делах с Асадом и ИГИЛ одновременно. Эта реплика была ему подсказана несколькими часами ранее. Было бы полезно подробно рассмотреть, от кого и в каком коленкоре поступила подобная подсказка. Но для этого требовалось ледяное спокойствие, которого не было. Тема сирийских туркмен также быстро ушла с медиа-горизонта.
КТО КОМУ ДЯДЯ?
Напомним, аналогичная тема «братского народа уйгуров», страдающих от Китая, была инспирирована в Турции в июле, в канун вышеупомянутого визита Эрдогана в Пекин – ив этом был прямой интерес корпорации Lockheed – давним клиентом которой были ВС Таиланда, откуда и стартовала кампания «плача по уйгурам», внезапно и как бы автоматически из лево-правозащитных кругом перекинувшаяся на крайне правый фланг.
Именно тогда в газете Zaman были озвучены детали дискуссии в высшем кругу Партии справедливости и развития, где Давутоглу предлагал устроить провокацию на сирийской границе. Сама партия, по расчетам премьера, должна была воспользоваться рейдом на сирийскую территорию для прибавления себе очков на тогдашних выборах «переходного правительства». На чем Давутоглу должен был сделать имя. Не ради президента Эрдогана, а в противовес ему. Аналоги таких раскладов нам известны из собственной недавней истории (претензии Рыжкова на президентство в 1991 году, Черномырдина в 1996-м).
Когда попытка стравить Эрдогана с Китаем не удалась, последовал теракт в Сурудже,
ставший сигналом для массированного удара по объектам Рабочей партии Курдистана
(PKK) не только в Турции, но и на территории Иракского Курдистана (при том, что причастность PKK к теракту доказана не была). Обоснование для такого разворота озвучил Ахмет Давутоглу. Под предлогом предстоящих выборов он не только повышал градус воинственности, но и переключал на себя армию партийных блогеров. Именно тогда начались «наезды» на непартийные СМИ и конкретных авторов, отклоняющихся от линии премьера и председателя партии. А западные медиа порицали режим Эрдогана.
Кампания против РКК хоронила остатки межэтнического доверия, некогда достигнутого Эрдоганом. Два курдских министра, вошедших во временное правительство, покинули его. Между тем продолжающиеся удары армии по PKK вносили свою лепту в разлад в Пентагоне, подыгрывая тем игрокам, которые позже выдвинули Шона Макфарленда. Объектом нападок стал глава CENTROCOM генерал Ллойд Остин.
Напомним, именно генерал Остин на резонансных слушаниях в комитете Сената по вооруженным силам заявил, что программа Пентагона по тренировке оппозиционеров-суннитов провалилась, что из 125 рекрутов реально воюют 4-5 человек, а остальные сдают боевикам «Ан-Нусры» полученную от США технику. И именно генералу Остину принадлежал план формирования боевой группы для наступления на Ракку, оплот ИГИЛ, в котором основу составляли курды, и лишь четверть составляли сунниты (из остатков Сирийского революционного фронта» и «Аль-Хазма», разгромленных катарским «Джабхатом»), ассирийцы и туркмены. И именно после этого решения демонстративно подали в отставку спецпредставитель по ИГИЛ (госдеповская должность) генерал Джон Аллен и «ястребиная» заместительница помощника главы Пентагона по России, Украине и Евразии Эвелин Фаркаш.
Ллойд Остин, действовавший в полном согласии с командой Байдена—Керри, немедленно нажил себе врагов: уже на следующий день после его пресс-конференции ему напомнили через прессу, что «задолго до и независимо от» Пентагона «умеренные» повстанческие группы готовила также ЦРУ – по собственной программе с начала 2013 года. И именно питомцы Бреннана 1 октября просигнализировали главе сенатской комиссии по вооруженным силам Джону Маккейну, что русские бьют не только по головам ИГИЛ, но и по их отрядам – после чего в СМИ были впервые озвучены доселе незнакомые даже экспертам (в частности, CSIS) названия бреннановских (а если точнее, саудовско-бреннановских) боевых ячеек. Тем не менее, Обама закрыл программу Пентагона и одобрил инициативу Остина. Ровно на следующий день в Турции грянул очередной крупный теракт – уже не в провинциальном Сурудже, а в центре Анкары.
Был ли в этом втором, более резонансном теракте заинтересован Ахмет Давутоглу?
На первый взгляд, столь наглая диверсия была поводом для дополнительного подстегивания патриотического электората и его сплочения вокруг правящей партии. Но, во-первых, теракт с ходу был приписан не PKK, а ИГИЛ. Может быть, гибкий Давутоглу таким образом старался выставить себя борцом с джихадистами? Но вот еще одна деталь:
в этот раз жертвами взрыва стали не только социалисты и правозащитники, но и местные депутаты от прокурдской Партии мира и демократии (HDP), и на сцене немедленно оказался ее лидер Саляхаттин Демирташ, привлекабющий толпы пацифистской интеллигенции. Это ли было нужно премьеру? Спустя два дня в МИД Турции вызвали послов США и России: обоим поставили на вид подыгрывание курдам. Давутоглу играл в обороне, а не в нападении: взрыв в центре Анкары, который он назвал «предвыборным», работал не на него и не на Эрдогана, а на партийных конкурентов. Кто же в случае в взрывом в Анкаре был заинтересованной стороной?
Вскоре после вызова американского и российского послов Давутоглу выступил с очередным заявлением, которое касалось уже не самого теракта, а слухов о нем, выловленных в сети. Это была переписка двух активистов PKK, один из которых за несколько часов предупреждал: «Завтра будет большой взрыв от имени ИГИЛ. Не знаю, что делать, мы (PKK)здесь ни при чем. Нужно предупредить левых». Из распечатки пленки, тут же широко растиражированной, следовало, что «предвыборный теракт» осуществила некая третья сторона. Эрдоган назвал этой третьей стороной сирийскую разведку, не желая или опасаясь (перед выборами) упоминать более могущественные внешние силы.
Уместно предположить, что пленка еще до распечатки в СМИ была предъявлена послу США Джону Бассу, а этот бушевский кадр, естественно, довел содержание до начальства, а заодно и до СНБ. Это предположения. Факт же состоит в том, что в США в этот момент очень занервничал Джо Байден. 13 октября он расторг контракт с одним из суперкомитетов, созданных для поддержки его кандидатуры, рассердившись на клип, где упоминалось о смерти его первой супруги в автокатастрофе, а старшего сына –от опухоли мозга. Нелепые претензии можно было объяснить разве что какими-то «кровавыми мальчиками», замелькавшими в глазах. На следующий день он не вышел на теледебаты, где его ждали с распростертыми объятиями, специально для него изменив некоторые условия проведения.
Джо Байден, в отличие от других деятелей своей команды, за свою предшествующую карьеру счастливо избежал причастности к брутальным подрывным действиям во имя лучших (клановых) целей. Не исключено, что у немолодого и левого по убеждениям человека действительно сдали нервы. Тем более, что кровавая каша в центре Анкары оказалась политически бессмысленной. После публикации пленки замысел не срабатывал: Демирташ лишился возможности извлечь из теракта партийный куш. Что и подтвердили результаты выборов 1 ноября. Итог в глазах Белого Дома – жирный «минус» тому клану, который провалил операцию по предвыборному прорыву Демирташа.
Это была убедительная победа правящей AKP. Но итоги не принесли – о чем злорадствовали армянские СМИ – желаемого результата Реджепу Эрдогану: преимущества было недостаточно для утверждения конституционных реформ, которые бы окончательно закрепили преобразования парламентской республики в президентскую. И соответственно, Давутоглу номинально оставался фигурой номер один.
Шанс на то, чтобы убедить, теми или иными способами, группу депутатов от других партий поддержать конституционную реформу, у Эрдогана оставался. Но чтобы это осуществить, Эрдогану меньше всего нужны были международные инциденты, дающие другим партиям повод для нападок на него, равно как и на его родственников и ближнее окружение. Самым простым способом сорвать его политические планы был военный инцидент – совершенно неважно, с российским самолетом, французским или американским.
Это умозаключение не требует конспирологического инсайта. Перед нами – обычная, банальная политическая логика. Есть реальный лидер, признанный большинством, принимаемый народным менталитетом, оправдавший за годы правления основные запросы и чаяния широких слоев общества –деловых, индустриальных, армейских. Этот лидер мечтает лишь избавиться от опостылевшего тормоза нелояльной интеллигенции из партий меньшинства и особенно из медиа-сообществ, не считая правозащитных , экологистских и «радужных» грантоедов. На долгом пути к той модели, эффективность которой оправдала себя не столько в османском прошлом, сколько в современном Китае и современной России, остался один шаг. И на этом последнем шагу ему ставится подножка в воздухе.
Ахмету Давутоглу удобно. У него нет родственников в нефтяной отрасли, зато есть поддержка за океаном. Тему введения бесполетной зоны он озвучивал буквально в один голос и одних выражениях с экс-госсекретарем, а ныне привилегированным кандидатом в президенты Хиллари Клинтон. Она никогда не была замечена в симпатиях к Эрдогану – более того, именно по ее линии дирижировался конфликт Эрдогана с его собственным духовным учителем Фатхуллой Гюленом, а затем и коррупционный скандал, инициированный выпускниками духовных школ Гюлена в турецком МВД. Зато ее, как и Меркель, вполне устраивал гибкий, податливый и услужливый Давутоглу. С ним можно было договориться о чем угодно – от Босфора до авиабаз.
О стараниях Ахмета Давутоглу выслужиться перед евроатлантическими кругами хорошо знают в Азербайджане. «Давутоглу – второй после Тансу Чиллер последовательный сторонник США в анкарском политическом истеблишменте», – писал 28 ноября Расим Агаев. О том же говорили впервые дни после катастрофы эксперты, знающие Турцию не понаслышке – Владимир Аватков, Александр Сотниченко. Однако их голоса затерялись в хоре воинственных изречений «говорящих голов» – Евгения Сатановского, Семена Багдасарова и др.
То же самое происходило в Турции, где мобилизовалась воинствующая публицистика, муссирующая в особенности тему солидарности с туркменами, и там также терялись в воинственном хоре такие трезвые предупреждения, как слова редактора стамбульского филиала Anadolu Хусейн Алтыналана: «Есть ряд стран, которые чрезвычайно заинтересованы в дальнейшем обострении отношений между Анкарой и Москвой. Для усугубления создавшейся ситуации ряд стран может активизировать в России деятельность исламских террористических организаций и свалить вину за это на Турцию. Я не исключаю возможности реализации аналогичного сценария и в самой Турции».
На тот момент отключение Крыма от электричества уже было вписано российскими «говорящими головами» в козни Эрдогана. Звучало убедительно, благо крымские татары и вправду татары рассматриваются в Анкаре как такая же составная часть турецкого мира, как китайские уйгуры, сирийские туркмены и молдавские гагаузы. Впрочем, телеканал организатора «блокады» Ленура Ислямова, ART, в 2013 году взахлеб поддерживал «зеленую революцию» в парке Гези. А в администрации президента Украины «блокадный» интерес Ислямова объясняют вовсе не с турецкой колокольни: «В среде крымских татар есть несколько течений. Одно из них лоббирует создание в Геническом районе Херсонской области на границе с Крымом автономии крымских татар. По сути речь может идти о контроле за контрабандой, когда с одной стороны перекрывают люди из числа так называемых патриотов, а с другой – оккупанты. Вся эта история все больше приобретает очертания бизнес-схемы». Мотивы Мустафы Джемилева, мнящего себя фигурой мирового масштаба, интерпретировали иначе: «От блокады страдает крымское население и заводы Дмитрия Фирташа», – сообщал портал «РИА Новости-Украина» – в заголовке, чтобы привлечь внимание. Не привлеклось. В российских СМИ эта корпоративная мишень упоминалась лишь на портале «Взгляд», и то в рубрике блогов. Между тем в канун прибытия Джо Байдена в Киев Петр Порошенко, требуя восстановить наконец взорванную опору ЛЭП, действительно обращался именно к Меджлису.
Одно из тех западных контрольных ведомств, к которым апеллировал в эфире «Россия-24» Георгий Бовт, вместо того, чтобы обратить свой пристрастный взор к родственникам Эрдогана, почему-то включил в «черный список» лиц, связанных одновременно с Башаром Асадом и ИГИЛ, президента Всемирной шахматной федерации Кирсана Илюмжинова. Это и было той подсказкой, которая завело в тупик попытки Эрдогана объясниться перед Москвой.
Заодно в ведомстве припомнили и встречу Илюмжинова с Каддафи (которая была вполне публичной и тогда, летом 2011 года, не подвергалась критике), и даже смерть активистки «Яблока» в Калмыкии еще в 90-х. Столь пристальной внимание к главе федерации удивительно хотя бы потому, что в тексте распоряжения финразведки Федерального казначейства (OFAC) подозрительные связанные лица Илюмжинова – всего два человека, а место их работы – Центробанк Сирии, и попали эти лица в фокус OPAC два года назад с связи вовсе не с ИГИЛ, а с искомым химоружием (разрабатывалось в государственном институте, который финансировал Центробанк). Откуда и для чего инсинуация с ИГИЛ, к тому же озвученная назавтра же после падения самолета, и не очень гармонирующая с официальными примирительными заявлениями Белого Дома, Госдепа, CFR?
И.о.главы OFAC, ожидающий утверждения своей персоны Конгрессом, в отличие от Джемилева – действительно фигура мирового масштаба. Зовут его Адам Джекоб Шубин (Szubin). Сын нью-йоркского раввина был мелким клерком в ведомстве, пока не ступил в брак с Мириам Вайнер, дочерью влиятельного юриста Стива Райнера. Тесть главного финансового разведчика США, от имени которого вздрагивают в офисах европейских банков и корпораций, является партнером мощной международной юридической фирмы Mintz, Levin, Cohn, Ferris, Glovsky and Popeo, учрежденной еще в 1933 году и работающий на всех континентах; в США компания «содействует разрешению споров между компаниями и Агентством окружающей среды (активисты Евромайдана назвали бы такую фирму «прокладкой»). ML Strategies, дочерняя структура Mintz&Levin, где пристроились крупные отставные чиновники штата Массачусетс, лоббирует интересы крупных корпораций, из которых наиболее известны в мировом масштабе – Lockheed Martin и Exxon Mobil.
О том. что пристальное внимание к Илюмжинову связана вовсе не с Сирией, догадался издатель разоблачительного портала Rospres, украинский политтехнолог Игорь Шувалов, объяснив его сделкой по приобретению контрольного пакета акций ОАО «Тольяттиазот» Илюмжиновым. Экс-глава Калмыкии тем самым «встал на пути» главы Уралхима и миноритарного акционера «Тольятиазота» Дмитрия Мазепина, которого видели в Одессе, благо его интересует уже упомянутый Одесский припортовый завод. Олигарху приписывают планы создания монополистического азотного холдинга, ради чего он готов иметь дело с профильными чиновниками Украины и даже (якобы) с Саакашвили. Но с другой стороны, планы на «Тольяттиазот» есть и у «Ростеха». Теперь осталось только вспомнить о производственном цикле, который в силу сложившейся задого до «перезагрузки» и «постперезагрузки» мировой кооперации связывает «Ростех» с Фирташем, а Фирташа – с Boeing. Таким образом, версия Шувалова совершенно не противоречит клановой принадлежности главы финансовой разведки США: он из той же «партии», что и глава ФБР.
Выяснение, кто кому дядя в Турции (в буквальном смысле), стало излюбленным и даже навязчивым занятием отечественного медиа-мэйнстрима. Между тем в США тоже немалое значение имеют родственные и деловые связи, сосуществующие с должностными обязанностями. Как мне представляется, изучение американского «сращения власти и бизнеса» более полезно для понимания того, как устроен мир, чем украинское по стилистике копание в мальтийских оффшорах Билала Эрдогана. И я объясню, почему.
ДВАДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ ИЛИ ЖИЗНЬ
Как сообщил нам тот же Георгий Бовт, нефть ИГИЛ поступает на рынок через «сеть с огромным числом посредников не только с турецкими паспортами, но и с иракскими, иорданскими, сирийскими и даже израильскими и иранскими. В расследованиях, имеющихся в открытом доступе, фигурируют как точки транзита такой нефти и турецкий порт Джейхан, и Бейрут, а также Мальта и даже израильские Ашкелон и Ашдод». И далее: «Курдская нефть, покупаемая турками в обход Багдада, смешивалась с нефтью, скажем, из трубопровода Баку-Джейхан, после чего экспортировалась как уже легальная, в том числе через порты Мальты, Ливана и Израиля. Был проложен нефтепровод из иракского Курдистана до Джейхана. Теперь курдская нефть смешивается с нефтью от ИГИЛ. По свидетельству офицера иракских спецслужб, курдская и ИГИЛовская нефть, добываемая в районе Мосула, смешивается на турецкой-иракской границе. Затем "коктейль" поступает, например, в Джейхан. Объем суточной отгрузки нефти – более миллиона баррелей. Отследить именно ИГИЛовские 45-50 тысяч баррелей почти невозможно. Помимо Джейхана, используются турецкие порты Мерсин и Дартел. Отгружаемая из турецких портов нефть проходит транзитом в том числе через Мальту, где базируется танкерный флот BMZ Group Билала Эрдогана».
Это все, что может сказать добросовестно соединивший детали «пазла» публицист. При этом признавая, что основным источником информации о BMZ является турецкая оппозиционная Народная республиканская партия (CHP), деятели которой разоблачали в лице BMZ не столько шуры-муры с ИГИЛ, сколько монополизм в бизнес-связях с Иракским Курдистаном , т.е. пресловутое «сращение власти и бизнеса». Любой украинец подтвердит, что такие разоблачения не чужды конкурентной корысти.
Остальные детали публицист Бовт ожидает от FATF, заранее предсказывая, что их не получит. Но уже из приведенных им деталей следует, что а)реализацией нефти ИГИЛ занимаются многие, б)этому не препятствуют как минимум портовые администрации стран, которые в сирийском конфликте на нашей с Ираном стороне (Ливан) или как бы на нашей (Израиль), в)отнюдь не вся нефть, в которой растворена доля ИГИЛ, транспортируется пресловутой BMZ, г)сама эта доля не впечатляет, ибо ИГИЛ оккупирует не самые нефтеносные районы Сирии; д)практика показывает, что динамика поставок может сказываться на фрахте в портах, но не на мировых ценах на нефть. Значит ли, что ИГИЛ оказывает ничтожное влияние на рынок? Нет, не значит, потому что ИГИЛ действует еще и в Ливии. И не просто действует, а находится там в союзе с «Рассветом Ливии», контролирующим порты. Между тем объем поставок ливийского сырья на рынок не единожды квалифицировался отраслевыми экспертами как фактор динамики мировых цен.
Внимание к Ливии привлекается в российском эфире лишь 10 декабря, когда там оказывается Абу Бакр аль-Багдади. До этого момента российский эфир твердит, в силу конъюнктуры, что в центре ИГИЛовского нефтяного заговора находится именно семья Эрдогана. В свою очередь, в американском эфире чаще столь же эмоционально утверждается, наоборот, что у Асада есть какие-то свои отношения с ИГИЛ. И тоже изыскиваются аргументы – не потому, что речь идет о значимых объемах нефти, а исключительно в силу политической конъюнктуры. Найдут ли наши оппоненты hard evidence (в отличие от инсинуаций заинтересованного Шубина) или нет? Вообще-то о вынужденных контактах чиновников Сирии с предводителями боевиков на подконтрольных Дамаску территориях в американо-арабских СМИ (Al Monitor и др.) писали еще в 2012 году, притом без всяких сенсаций. О чем шла речь? О том, что есть, к примеру, нефтепровод, соединяющий месторождение с побережьем. А часть трассы этого нефтепровода проходит через неподконтрольную территорию. И что делать? Можно взорвать нефтепровод, и от месторождения не будет толку. А можно неформально договориться с ответственным боевиком о его доле за транзит. Скажем, 20%. Война кончится не завтра, а выживать надо сегодня.
Готов держать пари, что документация о подобных сделках (на клочках бумаги арабской вязью) в ближайшее время будет использоваться как то самое hard evidence, которого американской пропаганде и ведомству г-на Шубина не хватает. И этими 20 процентами будет объясняться могущество ИГИЛ. В начале октября Middle East Forum просветил общественность: 47% доходов ИГИЛ получает от «отжима» собственности (по модели Михаила Саакашвили), а 27,7% от контрабанды нефти. А другие виды контрабанды, как-то наркотики, оружие и «живой товар», Middle East Forum (неоконсервативная исследовательско-пропагандистская лавочка Дэниела Пайпса) рассматривать не считает нужным.
В американской публицистике можно встретить мнение о том, что наша страна считает свою задачу в Сирии решаемой, исходя из опыта с Ичкерией (где, кстати, в Веденском районе был смонтирован отнюдь не НПЗ, а героинообогатительный комбинат британского производства). Параллель уместна с уточнением, что на территории Сирии не одна, а несколько Ичкерий, у которых притом разные государственные и клановые покровители. Второе уточнение: у курдов Рожавы и Тель-Абьяда тоже не один покровитель; в США есть не одно, а несколько курдских лобби, причем при разных партиях. Как совершенно справедливо признает МИД России, России с Ираном нужны партнеры.
Теперь, уже без помощи г-на Бовта, я уточню, почему Израиль «как бы» на нашей стороне. Проблема отнюдь не только в «легкомыслия» администраций портов Ашкелон и Ашдод, и даже (что куда более важно) в продолжении операций ЦАХАЛ против проиранской «Хизбаллы» в Ливане. Вот два свежих сообщения с новостных лент, выходящих за рамки двух вышеназванных «пренебрежимых» обстоятельств.
Сообщение первое (3 декабря, Milliyet): «Заместитель генерального директора МИД Израиля, глава управления стран Европы Авив Шир-Он побывал в Турции, где встретился с высокопоставленными представителями внешнеполитического ведомства и депутатами парламента. По его словам, последние события в регионе привели Израиль и Турцию к осознанию важности восстановления двусторонних отношений. Дипломат отметил, что на сегодняшний день ИГИЛ не представляет для Израиля непосредственной опасности. Однако он напомнил, что ИГИЛ ставит перед собой глобальные цели, подчеркнув, что после Сирии, Ирака и Йемена может прийти очередь Израиля и Турции. Шир-Он пояснил, что причина координации (действий ВВС) с Россией – стремление избежать инцидентов. Он выразил надежду, что России и Турции удастся преодолеть разногласия, но сообщил, что Израиль в эту ситуацию вмешиваться не намерен». Дополнение израильского 1-го канала: В последние дни из Турции поступили десятки просьб ускорить начало переговоров о газовых поставках…
Сообщение второе. (4 декабря, израильский 2-й канал): Лидер террористической организации "Вилайят Синай", присягнувшей "Исламскому государству", посетил сектор Газы и встретился с руководством боевого крыла палестинской группировки ХАМАС.
Шади аль-Маниаи (Абу Мусаби) прибыл в Газу для обсуждения развития сотрудничества между «Вилайятом» и ХАМАС. "Вилайят" помогает ХАМАС организовывать контрабанду оружия и других грузов в Газу, а ХАМАС предоставляет "Вилайяту" современное оружие, в т.ч. противотанковые ракеты "Корнет".
Теперь посмотрим на карту и зададимся двумя вопросами. Первый: если сенсация от 2 канала – не пропагандистская туфта, то означает ли такая дипломатия в двух шагах от курортного Тель-Авива, что Израиль контролирует Газу хуже, чем ельцинская Россия – Ичкерию? И второй: если сенсация 2-го канала – не туфта, то как в Вашингтоне воспринимают идею создания Израильско-палестинской конфедерации (включающей Газу), с которой туда отправился президент Реувен Ривлин?
Нельзя сказать, что влияние Израиля на Ближнем Востоке сегодня то же, что четверть века назад: будь это так, никакая Хиллари и никакой Brookings с Гарвардом не осмелился бы даже допустить возможность политических игр с ихванами. Однако назвать еврейское государство беспомощным тоже язык не поворачивается: к примеру, Иерусалиму под силу принудить Германию и Грецию не выполнить общеевропейское решение о маркировке товаров, произведенных в поселениях на палестинских землях.
Тогда о чем идет речь – о двойных стандартах в отношениях с Россией, за глаза одно, за спиной – другое? И не только ведь с Россией: в связи с проектом «Зохр-Левиафан-Афродита» Израиль более чем дорожит отношениями с Каиром – а между тем, начиная с октября-месяца, в Газу вновь, через те самые израильские порты, поступают стройматериалы из Катара для реконструкции Газы.
Были ли альтернативы Катару? Были. Созданием этих альтернатив занимался известны политик Тони Блэр, ныне советник государственного фонда Объединенных Арабских Эмиратов. Близкая к нему организация GNRD проталкивала в Газе эмиратские интересы в альтернативу катарским. Однако сейчас руководство организации находится под судом в Норвегии, а глава ее европейского филиала, гражданка Бельгии, занимавшаяся дипломатией между «протурецкими» и «антитурецкими» курдами, скончалась при непонятных обстоятельствах.
Бывший премьер и непревзойденный теневой дипломат Тони Блэр лоббировал одновременно и смену руководства Палестинской автономии, доказывая, что только экс-замглавы ООП Мохаммед Дахлан, также проживающий в ОАЭ, способен стать фигурой, объединяющей палестинцев Западного Берега и Газы. И все выглядело совсем непротиворечиво, и Газа могла мечтать о правах на свою долю шельфа, но только премьеру Нетаниягу вовсе не улыбалась перспектива соединения двух разделенных Палестин. И на климатическом саммите, где ему (как бы случайно) досталось место на фотографировании рядом с Махмудом Аббасом, он впервые за несколько лет пожал ему руку. Иными словами, по его логике, пусть лучше будут две Палестины (ФАТХовская и ХАМАСовская) с непризнанным статусом, чем одна с признанным (и с долей шельфа). А как же, спрашивается, быть с возвращением Катара в Газу, которое не мешает, а помогает контролю «Вилайета» над Синаем? Как хотя бы обеспечить безопасность трубопровода? Смотрим абзац четвертый данной главы. Можно взорвать нефтепровод, а можно ударить по рукам на 20%.
Замечают ли в российских ведомствах те сдвиги, которые происходят на Ближнем Востоке? Задаются ли вопросом о том, почему Нетаниягу в Вашингтоне счел нужным выступить 9 ноября не только перед AIPAC, но и в Центре за американский прогресс, глава которого Джон Подеста – главная фигура в кампании Клинтон?
С того дня, когда экс-советник Холбрука Вали Наср убедительно и даже страстно на портале Politico убеждал Вашингтон в полезности и необходимости равноправного партнерства с Россией в Сирии (в канун общеполитической дискуссии на ГА ООН), к моменту этого визита прошло всего пять недель – а конъюнктура изменилась до неузнаваемости. И это случилось на протяжении недели между 15 и 21 октября. Хиллари Клинтон и Дэвид Петреус, освобожденные от вопросов по делу Бенгази – это качественно иные Хиллари и Петреус, чем до этого сдвига. Джо Байден, шедший на выборы, и Джо Байден, отскочивший в кусты – это тоже два разных Байдена. Мы не знаем всех деталей: возможно, ему просто позвонили на мобильный телефон, напомнили о гибели его первой семьи и поинтересовались, готов ли он, чтобы то же самое случилось со второй семьей. А сигналы Бреннана в Белый дом были лишь вместо гарнира.
КОРИДОРЫ КОНЧАЮТСЯ СТЕНКОЙ
В своей статье Вали Наср в качестве аргумента приводил то обстоятельство, что Россия, прежде чем начать авиационную операцию в Сирии, провела в сжатые сроки трудоемкий тур многосторонней дипломатии: в Москве побывали не только иранцы и ливанцы, но и монархи стран Залива, и премьер Израиля. Действительно, консенсус шиитских и суннитских стран намечался, и именно в этой связи глава МИД России говорил, что готов согласиться с каждым словом госсекретаря Джона Керри.
Из консенсуса, о котором шла речь, первым выпал король Саудовской Аравии. Его поманил в Вашингтон не только и не столько Барак Обама – его поманила корпорация Lockheed. Катарский эмират в этот консенсус не входил, но вскоре после американо-саудовских военных сделок возобновились поставки в Катар германских танков. Это происходило еще до капитуляции Байдена. И даже после вышеописанного сдвига многосторонний шиитско-суннитский формат , отчаянными усилиями как Керри, так и Лаврова, еще сохранялся; более ого, Дэвид Игнатиус в Washington Post сообщал, что якобы главой фигурой консенсуса умеренной сирийской оппозиции станет включенный Россией с «список договороспособных оппозиционеров» экс-глава НКОРС Муаз аль-Хаттыб. Этот религиозный деятель, внук имама периода французского контроля над Сирией, возглавил НКОРС в ноябре 2012 года вопреки уходившему госсекретарю Хиллари Клинтон.
На роль Франции российская сторона по многим причинам, в том числе и по историческим, возлагала большие надежды, несмотря на то, что весной 2013 года именно глава МИД Франции Лоран Фабиус агитировал – как потом выяснилось, не без корпоративного интереса – за сухопутную операцию в Сирии под предлогом химического оружия, по согласию с тогдашним главой внешней разведки Саудовской Аравии принцем Бандаром. В искренность Парижа не поверил Башар Асад, после того, как Франуия приняла турецкое предложение воспользоваться базой Инджирлик, куда прибыли также британские истребители. Но, как пояснил в «Ъ» аналитик Шамсуддин Мамаев, это не был просто каприз Асада: в кулуарах Климатического саммита Фабиус заявил, что Франция не будет содействовать сирийской армии в противостоянии ИГИЛ. И как явствовало из последующих событий, этот отказ знаменовал «перекидывание мяча» Саудовской Аравии. Собрав 8-10 декабря конференцию оппозиционеров, Эр-Рияд не пригласил на нее представителей курдского Демократического союза (PYD) . По оценке Мамаева, это были действия вопреки Соединенным Штатам. Уточним: вопреки Остину, но не вопреки Макфарленду; вопреки Керри, но не вопреки Клинтон, накануне вкрадчиво внушавшей России, что бесполетная зона есть неизбежность.
Помимо приглашения оппозиционеров, Саудовская Аравия предложила руку помощи Иракскому Курдистану – сразу же после того, как по запросу его лидера Масуда Барзани Турция ввела свой контингент на иракскую территорию, и не думая согласовывать эти действия с Багдадом. И нельзя сказать, что у Масуда Барзани не было повода для призыва Турции о военной помощи: еще в октябре проиранская партия «Горран» бросила правящей семье Иракского Курдистана прямой политический вызов, в связи с чем ходили даже слухи о возможном разделе провинции надвое –с центрами в Эрбиле и в Сулеймании, где преобладал «Горран».
Таким образом, эпицентром разлома планов консенсуса шиитов с суннитами против ИГИЛ стал курдский вопрос. И даже конкретнее – партия PYD и подконтрольная ей пешмерга. О том, насколько роль PYD была значима для Катара, свидетельствовал следующий текст в катарско-лондонской «Аль-Араби аль-Джадид» от 21 октября:
«Москва и Вашингтон «обхаживают» наиболее боеспособных участников гражданской войны в Сирии – сирийских курдов. С первого дня операции в Сирии Москва пытается сблизиться с курдами и старается блокировать американские попытки сделать то же самое. К примеру, Вашингтон пообещал отрядам Демократического союза (PYD) 100 тонн американского оружия и боеприпасов. Главной задачей новой коалиции является захват Ракки, Тот же курдский источник сообщил, что это далеко не первые поставки американского оружия сирийским курдам. От предыдущих их отличает то, что они сделаны напрямую, а не через Высший курдский совет. Заместитель специального посланника президента США при международной коалиции против ИГИЛ Брет Макгурк встречался в сентябре в Эрбиле с лидером PYD Салихом Муслимом и президентом Иракского Курдистана Масудом Барзани для координации действий против ИГИЛ. Москва пытается перетащить сирийских и иракских курдов в свою коалицию против ИГИЛ, в которую сейчас, кроме России, входят Иран, Ирак и Сирия. Член руководства PYD Сиханок Дибо рассказал, что Москва уговаривает его партию открыть дипломатическое представительство в России. Очевидно, что Кремль пытается убедить курдов не вступать в антиджихадистский союз с США». Далее поясняется, что PYD – союзник PKK.
Таким образом, катарцы старались по-своему повлиять на сирийских курдов, ставя их перед ними выбором «либо с Остином и Макгурком, либо с Москвой». Есть ли у катарцев основания считать, что Лавров за спиной у Керри «перетягивает» сирийских курдов? Если и нет, то они появляются, например, 30 октября, когда на пресс-конференции Керри и Лаврова спецкор «России-24» задорно выскакивает с вопросом: «А как же вы говорите, что не вооружаете оппозицию, хотя только что отправили военных им на помощь»? Действительно, накануне Барак Обама распорядился отправить 50 (пятьдесят) солдат на помощь только что сформированному по инициативе Остина преимущественно курдскому отряду. Тому самому отряду, формирование которого повлекло отставку Аллена и Фаркаш. Если российский госканал так наскакивает на Керри, значит, русские и впрямь «перекупают» курдов. А что еще можно подумать?
Три недели спустя портал EADaily сообщает: «Под свои цели американцы в середине октября сколотили новейшую «умеренную сирийскую оппозицию», назвав её «Демократическими силами Сирии» и втиснув в неё откровенно бандитскую арабо-курдскую группировку «Фаджр аль-Хуррия». Вскоре в Эрбиле американцы же сколачивают некую «Демократическую партию Курдистана Сирии». Всё названное, видимо, осколки обанкротившегося Курдского национального совета, пытавшегося в 2012−14 гг. поднять курдов Сирии на борьбу с режимом Башара Асада. Однако PYD и YPG ответили ультиматумом начать войну с Турцией, если турки предпримут интервенцию в Северную Сирию, и заставили Вашингтон и Анкару отказаться от плана вторжения и оккупации 50-километровой «зоны безопасности», и вынудили США вступить с ними в контакт и переговоры». Зная их ярую антитурецкость, нетрудно понять, что в Северной Сирии курды «между собой» обвиняют членов и Курдского национального совета, и «Демократической партии Курдистана Сирии» в «предательстве» и попытке служения интересам Турции. Понятно также, что «традиционные» курдские силы Сирии ведут некую СВОЮ игру с американцами. Для чего сейчас «антитурецкие» курды Сирии арестовывают проамериканских соплеменников? Во-первых, при поддержке американской авиации курды Ирака начали операцию по освобождению езидского городка Синджар в провинции Нейнава. В освобождении участвовали не только иракские курды и езидские добровольцы, но и… повстанцы PKK из числа турецких курдов. Во-вторых, бойцы PKK возобновили атаки на турецких военных и жандармерию в юго-восточной Турции, на этот раз у городка Сильван (вилайет Диярбекир) и в сторону вилайета Ширнак — того самого, где летом курды пытались провозгласить «Ширнакскую автономию». К тому же курдские источники сообщили, что в Австрии найден мёртвым племянник Абдуллы Оджалана Хусейн Йылдырым. Приходится предположить, что всё это — последствия того, что вскоре после проведения в Турции парламентских выборов экс-лидер PKK призвал курдских политических деятелей более не посещать его в тюрьме и, вообще, «забыть о нём». Тем самым Оджалан развязал руки не только своим сопартийцам, но и всем курдам региона, питающим ненависть к Турции и США».
Этот текст, другая половина которого посвящена турецкой наглости в отстаивании интересов туркмен, не сходится с информацией «Аль-Джадид»: Макгурк, по их сведению, договаривался не с распавшимся КНС, а именно с PYD. Далее редакция EADaily противоречит уже сама себе: с одной стороны, все курды региона пылают равной ненавистью к Турции и к США, а с другой, традиционные курды играют с теми же США одну игру, а нетрадиционные (кто из них какие?) – свою.
Есть ли у катарцев основания считать, что МИД России пристально читает портал EADaily? Пожалуй, да. Как-никак заявление Сергея Лаврова об открытии в Москве офиса PYD звучит ответной мерой на сообщение о том, что глава разведки Турции (MIT) Хакан Фидан призывает открыть в Стамбуле официальное представительство ИГИЛ. Эта сенсация явилась миру на портале EADaily 13 октября, со ссылкой на малоизвестный германский портал AWD. При том текст на самом германском портале датирован… 18 октября. Он также появляется на сайте израильского 9-го канала, опять же со ссылкой на «авторитетный» AWD. Сам же так называемый германский сайт представляет собой такой блокнот агитатора за дело Асада-Рухани, что по сравнению с ним «Русская весна» кажется «Российской газетой».
Разумеется, если автор или целая редакция (или две) фанатически не переносят турков и обожают курдов , несмотря на явный хаос в их сообществе, равно как и «свои дела с Америкой», то вряд ли легко заставить его (их) успокоиться, строго внушив, что главный враг у нас ИГИЛ, а с Турцией нас слишком много связывает, чтобы разрыв с ней был пустяковым делом. На каждый чих к тому же не наздравствуешься. Однако решение открыть в Москве офис PYD, с подсказкой пристрастных публицистов или без, является риском разрушения всей той дипломатии, которую сам МИД старательно и добросовестно вел до сих пор, благо реакция Анкары на это была слишком предсказуемой. В свою очередь, юношеский максимализм телеведущего «России-24» на пресс-конференции Лаврова и Керри может иметь лишь два объяснения: либо дистанция между МИД и гостелередакциями непреодолимо огромного размера, либо и МИД, и телеканал солидарно повышали некие ставки в общении с госсекретарем.
Возможность повышать ставки зависит от конъюнктуры. Ллойд Остин уже сделал, казалось бы, невозможное, фактически объявив о недоверии всем ведущим суннитским боевым группам в Сирии, и сделав ставку на курдов. Макгурк тоже вел переговоры со стороной, приемлемой для нас. Требовать большего – значит требовать от Белого Дома полной солидарности с Асадом. Но конъюнктура-то изменилась, и то гипотетическое, что вчера могло быть почти реальным, сегодня, после фактической сдачи позиций Белого Дома команде Клинтон – уже пустая и бессмысленная фантазия. Играть на противоречиях команд легче было раньше и возможно до сих пор. Но ведь происходит совершенно иное.
Российская сторона вначале «принимает пас» от одной из команд, а затем, когда силы этой команды слабеют, «дергает» ее силком на свою сторону – и результат оказывается заведомо в пользу противоположной стороны. Что думает по этому поводу Керри, неведомо, но зато ход мыслей саудовской стороны очевиден: с Москвой нельзя иметь дела. «А мы вам что говорили»?», – расплывается, должно быть, в улыбке представитель Lockheed.
Шамсуддин Мамаев констатирует, что с Францией у нас ничего не вышло, и коалиции разъезжаются по полюсам. В наш полюс он записывает Китай (Индия вообще не в фокусе, будто такой страны нет). Китай с нами – это звучит убаюкивающе, тем более что альтернативу турецком рынку мы тоже ждем от Китая, и само собой, благодарны китайской компанией, протянувшей кабель для подключения энергосистемы Крыма к России. Но постоянный автор EADaily, увы, разрушает и эту иллюзию.
«Турция и Китай совместно с Казахстаном, Азербайджаном и Грузией учредили консорциум по транспортировке грузов из Китая в Европу в обход России. А Алиев упростил транзит турецких грузов через Азербайджан в Центральную Азию. Не исключено, что Азербайджан и Казахстан затем помогут турецкой продукции попадать на рынок России в обход российских санкций», – сообщает Айк Халатян в тексте, озаглавленном «России пора определяться с союзниками и партнерами». Хотя речь идет, действительно, о китайском проекте в рамках одного из многочисленных проектов сухопутного «Шелкового пути», главный отрицательный герой сего повествования – это Нурсултан Назарбаев с его «тюркской солидарностью»: он ведь Турцию в ШОС приглашал! «Вообще последние события показали, что не все в порядке с отношением к союзным обязательствам в рамках ОДКБ. Свидетельством этого стал фактический отказ членов ОДКБ поддержать Россию в ее конфликте с Турцией. Первым звонком о проблемах стал отказ организации от реакции на обстрелы территории Армении». И стало быть, «России пора определяться с союзниками и партнерами».
С кем же нам теперь союзничать, коль скоро вместе с Турцией все тюркские страны «ударяют нас в спину», и из-за этого ОДКБ не становится бесплатным приложением к армии Карабаха? Где альтернатива? Портал Newsru.co.il сообщает, что лидер нашей страны «стал одним из (!) героев у проживающих в Израиле друзов и армян: они ходят теперь не только с портретом Асада, но и с портретом Путина».
Друзы с нами! Вам не хочется плакать от такого счастья? Должно быть, это милый народ и в некоторых трудно различимых на глобусе местах даже влиятельный, но если мы и впрямь собрались строить один из полюсов мирового влияния, да еще и без Турции ( Лев Николаевич Гумилев прожил жизнь зря?), то друзской русофилии, мне кажется, нам как-то маловато. И если мы, по заветам г-на Халатяна, урежем ОДКБ до России с Арменией (остальных выталкивая куда? в чьи объятья? турецкие, китайские? А как нам быть с зарубежными связями самой Армении – неужто она не многовекторнее Казахстана?), боюсь, что друзы на роль третьего партнера непригодны. А курды – тем более, ибо вопреки их многочисленности и боеспособности их пешмерг (как мы вдруг выяснили, их несколько), за столетия соседства с другими народам и Ближнего Востока не создали ни империи (и даже мини-империи, каковой некогда видел себя Израиль, и каковой реально становится Катар), а даже национального государства. Стремительно вышедший из моды Лев Николаевич Гумилев такие длительно, веками существующие сообщества называл антисистемами, а союз национального государства с таким сообществом – химерой.
Американские стратеги традиционно взаимодействуют с антисистемами, поскольку это удобный инструмент – эти навыки позаимствованы у Британской империи, англичанами, в свою очередь – у венецианцев. Но такое целеполагание связано всегда с удержанием страны-мишени, против которой используется инструмент, в неполноценном и управляемом состоянии. Поэтому сирийские туркмены или уйгуры для команды Клинтон – инструмент деградации лидерства Турции до уровня послушного Давутоглу, а курды для команды Байдена-Керри – для еще более глубокой деградации Турции под руководством Демирташа. Россия длительно удерживалась от вовлечения в эти клановые сценарии, но увы, не удержалась. Это не катастрофа, но серьезный откат назад, в том числе ввиду внутренних рисков, ибо у нас автоматически возникает целый ряд новых уязвимых сообществ. Эрдоган говорил о туркменах: «Среди них есть наши родственники». В нашей стране родственников турок несопоставимо больше, чем турок в округе Байырбуджак. Но первое из возникающих уязвимых сообществ – это та большая масса людей, которая занималась бизнесом с Турцией, не ведая о возможном «ударе в спину», подготовленном по меньшей мере не без участия российского МИД, всего лишь однажды «подписавшегося под каждым словом Керри». А также- не однажды, а многажды – захлебнувшимися гордыней публицистами, в головокружении от успехов Каспийской флотилии забывших разницу между публичной дипломатией и непубличной. Вы можете припомнить хоть одного чиновника в США, анонсирующего тайную встречу с «Талибаном», или хоть один американский мэйнстримный портал, разбалтывающий такие планы ? А наша «Свободная пресса» с легкостью необыкновенной режет, в судьбоносный день 21 октября: что нам какой-то Дустум, мы с самим Мансуром по рукам ударим!
С прозападными публицистами происходят у нас не менее удивительные казусы, чем с пророссийскими. Так, Юлия Латынина недавно воспела Китай как противоположность России – дескать, Китай добивается экспансии миром, а не войной, и потому его экспансия повсеместна и неостановима.
На самом деле экспансия Китая не непрерывно-поступательна, а волнообразна: с 2006 года имел место шестилетний «отлив», сейчас идет прилив, но тем не менее, Латинскую Америку Китай теряет, увлекшись покорением «старой Европы» и финансовых институтов, и пропавшие там инвестиции – лишь один из многих примеров неэффективного вложения средств.
На самом деле экспансия современного Китая более, чем когда-либо, мотивирована геоэкономикой, а не идеологией, в чем и состоит причина разочарования латиноамериканцев.
На самом деле, если говорить об устойчивых особенностях китайской стратегии в мире, то можно заметить, что Китай не имеет дело с антисистемами и химерами. Зато со странами, имеющими долгий имперский опыт – да, и охотно. Отсюда и тот самый факт, который вывел из равновесия Айка Халатяна – тот факт, что Китай как ни в чем не бывало взял да включил трассу Баку-Тбилиси-Карс в Шелковый путь. Эта трасса – продолжение уже физически построенных путей через Центральную Азию. Эта трасса – также реальный, а не нарисованный в воздухе инфраструктурный объект, хотя и задуманный американцами для себя, но полезный для экспорта реально мощнейшего производителя – и заведомо окупаемый, при условиях строительства современного порта на Черном море. О котором речь шла на вышеназванном саммите Шелкового пути в Тбилиси.
И этот план не означает, что Китай решил ударить Армении в спину. Ее самый ценный актив – Мецаморскую АЭС – китайцы тоже не оставят без внимания, но только если у производимой энергии будет рынок. И это может развязать закавказский гордиев узел без всяких Мадридских протоколов и Минских групп ОБСЕ. Но это не приоритет. И ирано-армянская железная дорога – не приоритет. И это не дань конъюнктуре. Китай выбирает приоритеты независимо от того, кто делает погоду в Америке – проиранский Керри или проихванская Клинтон.
На самом деле эффективную внешнюю политику можно строить и на мире, и на войне (последнее делали не только империи, но и маленький Израиль, и та же маленькая Армения), и на ресурсной эксклюзивности, и на географической. Ее нельзя строить на иллюзиях, тем более выросших из ситуативного головокружения от успехов. Из того факта, что Армения по совпадению оказалась временным председателем как ОДКБ и ЕЭК, и от того, что именно в Ереване состоялся и конгресс франкофонии, и конференция выпускников МГИМО, и даже из того, что Сержа Саргсяна приняли в Вестминстере вместе с католикосом, еще вовсе не следует, что эта страна является центром мирового вращения.
К великому несчастью для современного человечества, этот центр находится в другой стране, которая также не имеет выхода к морю.
Эта страна куда менее обустроена и образована, куда менее энергетически обеспечена, куда менее пригодна для жизни, ибо там не только озер, но даже крупных рек. И тем не менее, она держит первое место по частоте визитов американских и европейских лидеров (хотя они всегда внезапны), и только с президентом этой страны (а не с Эрдоганом или Саргсяном) Барак Обама, встретив лично в аэропорту, может провести день с утра до вечера. И тем не менее, множество других экономик зависят от этой страны, что правительства скрывают от сограждан, а ближайшие к ней страны пребывают в лихорадке вокруг аэропортов и морских портов, связывающих их страны с немногочисленными пыльными шоссе этой страны.
И в этой же стране наиболее стремительно плодится и размножается ИГИЛ – хотя здесь добывают не пресловутую нефть, а другой, более легкий, веселый, все более востребованный и не в пример нефти ликвидный продукт, потребляя который, люди также становятся все ликвиднее и бесплоднее.
Эта страна называется Афганистан, а центром вращения она является потому, что мы продолжаем жить в пост-, а точнее, анти-индустриальную эру, о чем не даст соврать сонм из 150 глав государств на мальтузианском саммите в Париже.
И пока эта парадигма властвует над мировыми элитами, инфраструктурные проекты будут двусмысленны, ибо предназначены не только для goods (товаров жизни), но и для #evils (товаров смерти). От них не будет счастья, назови их хоть трижды шелковыми.
И продолжая катиться по этой дорожке, описывающей нисходящую спираль, мир, после изнурительных кампаний в Сирии, а затем в Ливии, скатится – если сильные мира сего не спохватятся – к третьей и последней мировой войне, для которой именно здесь, в сердце Центразии, готовится поле боя.
--------
*Организация запрещена в России.
Количество показов: 19356
Рейтинг:
4.4