АМЕРИКАНСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА И РУССКИЕ ЭНЕРГОНОСИТЕЛИ
Парижская встреча лидеров России, Германии и Франции за два дня успела обрасти множеством интерпретаций. Общее резюме версии, разгуливающей по Рунету на пространстве от Москвы до Тель-Авива и Бишкека, состоит в том, что российский лидер обидел Америку, сделал подарок Европе, а в ответ на это ничего от Европы не получил.
Обида, нанесенная Америке и якобы грозящая совсем уже полной и окончательной "зимой" в отношениях Москвы и Вашингтона, состоит в согласии Путина на "переориентацию" поставок сжиженного газа из Штокмановского месторождения на арктическом шельфе из Штатов в Европу. Якобы таким образом российский лидер "отомстил" Америке, претендующей на участие в проекте в лице Chevron и Conoco/Philips, за нежелание принимать Россию в ВТО.
Вынося за скобки вопрос о жизнеспособности ВТО в его нынешнем виде и о том, столь ли уж необходимо России членство в этой организации, следует уточнить, что российско-американские дискуссии по этому предмету сосредоточены в агропромышленной сфере, в сфере защиты интеллектуальной собственности и транзита технологий, в банковской, страховой и многих других областях, но отнюдь не в нефтегазовом секторе.
Даже если бы весь Белый Дом был поголовно убежден в том, что членство в ВТО является для русских предметом романтических провинциальных мечтаний, для Вашингтона было бы крайне неразумно увязывать "пропуск" для России со своим участием в разработке Штокмановского месторождения - несмотря на то, что оно сегодня считается крупнейшим в мире (3,2 триллиона кубометров). Бурение на арктическом шельфе требует слишком больших инвестиций, чтобы без острой необходимости подвергать их рискам - как политическим (российским), так и экономическим (конъюнктура цен). Кроме того, США, как и Великобритания, в последние годы избавились от навязчивых экологических страхов в связи с ядерной энергетикой. Нравится это нам или нет, но слухи о зависимости Штатов от российской нефти и газа следует признать преувеличенными.
В 2002-2003 годах американская сторона, действительно, проявляла серьезный политический интерес в построении партнерских отношений с Россией в нефтегазовой сфере. Формулу этого интереса наиболее выразительно сформулировал тогдашний глава департамента энергетики США Спенсер Абрахам: "Для Америки поставки из Мурманска значительно ближе, чем из Персидского залива". Речь шла отнюдь не столько о географическом, сколько о политическом расстоянии: подлинное стремление Вашингтона состояло в том, чтобы "поставить на место" арабские страны.
Экономический аспект в тогдашнем активном интересе Вашингтона к российским энергоносителям, разумеется, присутствовал, но опять же был подчинен геополитике. Переговоры между руководствами ЮКОС и Chevron о поглощении российской корпорации сопровождались плотоядным хором американской прессы об установлении контроля над российскими недрами. При этом как раз в разгар переговоров о мурманском терминале глава ЮКОСа в беседе с корреспондентом "Независимой газеты" высказывал скепсис относительно реализуемости проектов добычи нефти и газа в Арктике.
Тогдашнее политическое потепление было использовано США отнюдь не для реальных инвестиций в труднодоступную разработку, а для попытки крупномасштабной экономической интервенции - которая, как нам известно, имела и внутриполитическую составляющую. Сам глава ЮКОСа честно признавался в политических инвестициях в четыре из пяти российских парламентских партий, одновременно пытаясь подсунуть руководству страны персональную сделку посредством перехода к "парламентской республике". Иначе говоря, Путину предлагалось стать нынешним Ющенко. Чем подобная перспектива грозила Отечеству - даже жутко себе представить.
CHEVRON И CONOCO/PHILIPS - «СКОЛЬЗКИЕ» ПАРТНЕРЫ
О неприятной главе в истории российско-американских отношений, связанной с именем Ходорковского, можно было бы не вспоминать, если бы компании Chevron и Conoco/Philips - "обиженные" претенденты на Штокмановское месторождение - интересовались только российским энергетическими активами.
Следует напомнить о том, что именно эти две компании гарантировали заполнение трубопровода Одесса-Броды для дальнейшего выхода на балтийское побережье в Польше - с прямым и никем не скрываемым экономическим и политическим ущербом для России, при отсутствии реальной экономической выгоды также для Киева и Варшавы.
Следует напомнить и о том, что именно капризы корпорации Chevron - формально экономические - создали проблемы в строительстве нефтепровода Бургас-Александруполис. Значение, которое придается Россией этому транзитному пути, несравнимо более выгодному для участников и потребителей, чем Одесса-Броды, было озвучено в Афинах прямым текстом всего три недели назад.
На роль Chevron в торможении болгарско-греческого нефтетранзита обратили тогда внимание лишь те российские обозреватели, которые хорошо знакомы с нефтяными играми в Средней Азии. Именно там и следует искать источник той вполне оправданной озабоченности, которая заставляет российское руководство пересматривать приоритеты партнерства по разработке Штокмановского месторождения.
Чем, если не вышеупомянутыми гарантиями заполнения трубы Одесса-Броды- Плоцк-Гданьск, можно объяснить даже сам факт обсуждения этого проекта на XVI Варшавском экономическом форуме, при активном и весьма скандальном участии Грузии, показательно совпавшим с расправой над пророссийской грузинской оппозицией?
Чем, если не сомнениями руководства Азербайджана в перспективах поставок каспийской нефти в Одессу, можно объяснить нарастающую на глазах политическую дестабилизацию в этой республике?
Чем, если не планами участия в проектах, любой ценой обеспечивающих «переориентацию» стратегических сырьевых маршрутов за пределы России, на территории, контролируемые заведомо враждебными России марионеточными режимами, объясняется активизация в Казахстане как Chevron, так и Shell?
Чем, если не стремлением коррумпировать руководство Казахстана, объясняется отмена цветной революции в Казахстане и сладкие комплименты в адрес его руководства со стороны акционера Chevron Кондолизы Райс?
Очевидно низкая рентабельность казахско-одесско-балтийского "спецмаршрута" лишний раз свидетельствует о том, что геополитика в его разработке шагает далеко впереди собственно экономического расчета. Если же экономический расчет оправдан, то отнюдь не прибылью от нефтяных поставок, а косвенными экономическими последствиями геополитической изоляции России. Иначе говоря, сами американские корпорации от разработки "спецтруб" ничего не выигрывают. Их топ-менеджерам за успешную шантажную операцию жмут руку, вручают конверт и говорят: "Спасибо, товарищ". Такой бизнес имеет отношение к чему угодно, кроме рынка. И его прямых участников - как потребителей, так и транзитеров.
Приносят ли корпорации, участвующие в вышеупомянутых разработках, какую-либо пользу российским интересам? На первый взгляд, в отношении Chevron ответ хотя бы отчасти позитивен: как-никак компания участвует во владении и управлении Каспийским трубопроводным консорциумом (КТК), являющимся альтернативой обходящему Россию маршруту Баку-Тбилиси-Джейхан.
Однако при ближайшем рассмотрении, которым в этом году наконец занялось российское налоговое ведомство, оказывается, что деятельность консорциума убыточна. По той причине, что управляющая структура много лет использует по существу мошенническую схему. По данным ФНС, подтвержденным 15 сентября Московским арбитражным судом, консорциум намеренно занижал прибыль, выплачивая проценты по кредитам от собственных учредителей под видом внереализационных расходов. Подсчитали, что на конец прошлого года убытки консорциума составляли 10,45 миллиарда рублей. При этом Chevron имеет наглость непосредственно шантажировать российскую сторону, угрожая перейти на транзит по азербайджано-турецкому маршруту в случае отказа российской стороны удовлетворить пожелания компании по развитию КТК.
Только рассмотрев все эти обстоятельства, мы можем себе позволить рассуждать - логически, политически и экономически - о том, насколько России в несомненно стратегическом проекте разработки Штокмановского месторождения важны и полезны такие партнеры, как Chevron и Conoco/Philips. Или, наоборот, British Petroleum, которая, с одной стороны, является застройщиком Баку-Джейхана, а с другой, в лице своего российского СП, обеспечивает экономически оправданный реверсный транзит по трубе Одесса-Броды. И если Москва настроена на участие в бургасском проекте именно ТНК-BP, а не Chevron, то это не вопрос обид или привилегий, а вопрос доверия и целесообразности.
С ЕВРОПОЙ ДОГОВАРИВАТЬСЯ ПРОЩЕ
Если называть вещи своими именами, то такое экономическое партнерство, как участие Chevron в КТК, - не что иное, как паразитизм, причем как на российских интересах, так и на казахских. Однако в паразитизме и шантаже регулярно упрекают именно российскую сторону. Авторы июльской статьи в журнале Forbes М. Фридман и Х. Браун изображают российский "Газпром" в виде неуклюжего и насквозь коррумпированного монстра, припоминая его прежнему и нынешнему руководству все возможные грехи - вплоть до отравления собаки независимого акционера Бориса Федорова. Те же авторы поучительно подчеркивают, что неотесанному монстру никак не обойтись без знания и опыта иностранцев, а "если они рассчитывают проникнуть на американский рынок, то им понадобится помощь буквально на каждом шагу, от налаживания добычи и получения сжиженного газа до доступа к немногочисленным регазификационным терминалам в Северной Америке".
На саммите G-8 Джордж Буш признал, что с его страной "тяжело договариваться". Так стоит ли иметь дело с компаниями, прямо связанными с первыми лицами его страны, если они при всем "знании и опыте" не могут обеспечить рентабельности реальных проектов, - лишь для того, чтобы затем столкнуться с препонами "на каждом шагу"? Сомнения в этой целесообразности в середине сентября породила сама компания Chevron, сообщив об открытии "громадного" месторождения нефти в Мексиканском заливе.
Если за последним заявлением действительно кроется геологическая реальность, а не желание Белого Дома оказать, к примеру, политическое давление на Мексику, где с большим трудом удалось протащить в президенты лояльную Вашингтону фигуру, то никаких оснований для беспокойства ни у Chevron, ни у Госдепа на самом деле нет. И никаких реверансов вокруг Штокмановского проекта российская сторона делать не должна.
Взаимная польза от партнерства с Европой, напротив, доказано временем и реальными, не придуманными, жизненными интересами. Собственно, именно с европейскими компаниями - французской Total и норвежскими Statoil и Norsk Hydro - и вели переговоры разработчики Штокмановского проекта с тех пор, как он был утвержден президентским постановлением в далеком 1992 году. Присоединение германских участников в наибольшей степени естественно. Французская корпорация не будет обижена - при условии соблюдения обязательств на Харьяге. Норвежцы, в отличие от французов и немцев, не зависят от капризов бюрократии Евросоюза. А кроме того, располагают тем самым знанием и опытом работы на северных шельфах, которые России в действительности требуются, - как и шведские поставщики оборудования. Вряд ли случайно проект Северо-Европейского газопровода, в перспективе завязанный на Штокмановское месторождение, был еще в 2001 году центре внимания скандинавской экономической элиты на петербургском саммите "Северное измерение".
Что же касается американских корпораций, то если бы они всерьез были заинтересованы в разработке Штокмановского месторождения, оно бы уже давно функционировало. Но они занимались другим и в другом месте - притом порой вопреки здравому смыслу и собственным расчетам. Лучше всего об этом сказал как раз экс-президент Chevron Эд Чау, в отставке имеющий возможность выразиться откровенно: "США пытаются содействовать продвижению таких поставок в Европу, источником которых не является ни Иран, ни Россия. Но здравая политика должна основываться на здравой экономике. Потратив 1-2 миллиарда долларов, чтобы проложить трубу по Каспию, вы затем вынуждены платить азербайджанцам, грузинам и туркам, чтобы доставлять газ в Австрию. Не лучше ли избрать более дешевый вариант и перекачивать среднеазиатский газ в Китай?"
НАДО ПРЕОДОЛЕТЬ САБОТАЖ
Предложение России, адресованное немцам и французам, - пока только предложение. Его воплощение в немалой степени зависит от политической воли лидеров, которым адресован месседж. Это серьезный вызов, если оглянуться на недавнюю дестабилизацию в ряде стран, где лидеры сделали выбор в пользу партнерства с Москвой и ее корпорациями.
Осторожность Европы уместна: достаточно вспомнить о том, что за решением первого правительства Януковича качать нефть из Брод в Одессу, а не наоборот, последовала "оранжевая революция" в Киеве.
Достаточен пример таиландского премьера, вознамерившегося покупать российские истребители СУ-30 вместо американских F-16. Вашингтон очень не любит обид - равно как и подчиненные "партийной линии" Lockheed Martin или Chevron.
Совместным планам России и Европы - в энергетической или в авиастроительной области - будут препятствовать. Первой ласточкой такого саботажа, разумеется, являются инсинуации в прессе. По ним можно судить о действительной значимости предмета.
Некоторые отечественные СМИ со скептической специализацией заранее стремятся разочаровать партнеров российской непредсказуемостью: дескать, смотрите, сколько раз менялся список потенциальных партнеров России по разработке Штокмановского месторождения. Однако озвученное в Париже намерение провести в марте будущего года энергетический саммит уже в Берлине - явный и несомненный признак европейской заинтересованности.
В интересе Европы, разумеется, нельзя не усмотреть и политический элемент. Равно как и в том обстоятельстве, что европейский авиационный концерн EADS не стал оспаривать сделки российского Внешторгбанка по приобретению своих акций. Медиа-спекуляции о том, что Путину, дескать, не удалось выбить "с пылу, с жару" места для ВТБ в совете директоров EADS, недобросовестны и провокационны. Еще за неделю до парижской встречи российская сторона получила от концерна подробные и исключительно корректные разъяснения о механизме управления EADS, для участия в котором быть совладельцем недостаточно.
Так что никаких "кавалерийских подвигов" от Путина не ожидали: европейская птица - не курица, Ширак - не Кучма. Что касается спекуляций о том, что российское правительство специально отложило до парижского саммита вопрос о том, у Airbus покупать новые лайнеры или, наоборот, у Boeing, то усмотреть в этом коррупционные мотивы может либо медиа-подрядчик, ангажированный конкурентами, либо дилетант, не имеющий представления о традиции европейских государственно-корпоративных отношений.
Эти традиции сами по себе весьма полезны для российских "знания и опыта" - тем более с тех пор, как решения о проектах, имеющих стратегическое значение, стали не предметом "толковища" Ходорковских и Березовских, а неотъемлемой прерогативой государства. Парижский саммит лишний раз свидетельствует о том, что Россия успешно усваивает уроки субъектности государства в экономической стратегии.
|
ENG 
