Цитата из средневекового полемиста вызвала международный скандал
В настоящий момент в русских масс-медиа появилось уже немало комментариев на тему нового международного скандала, связанного с оскорблением религиозных чувств мусульман. В подавляющем большинстве комментариев акцентируется неумеренность и «нецивилизованный» характер исламского протеста. Папу пытаются представить в качестве жертвы религиозного экстремизма, фанатиков, ищущих повод к вражде, намеренно «раздувающих» скандал почти что на пустом месте. Однако все не так просто.
Лекция Папы Бенедикта XVI (Ратцингера) была прочитана 12 сентября во время святейшего визита в Баварию. Текст лекции в на русский язык, так же как на арабский, в течение целой недели так никто и не перевел. Поэтому полноценно судить о смысле высказываний понтифика во время протестов и беспорядков могли лишь люди, владеющие европейскими языками и нашедшими расшифровку в интернете. Тем не менее, есть основания полагать, что интеллектуалы исламского мира уже успели перевести значимые фрагменты лекции - судя по тому, как организованно развиваются события, более полный контекст высказываний Римского Папы мусульман не успокоил.
Как и в случае с громким карикатурным скандалом, произошедшим более чем полгода назад, последствия неосторожных высказываний уже дали о себе знать. Осквернение нескольких христианских церквей в Палестинской автономии - реальные плоды межрелигиозного скандала. Свидетели утверждают, что нападавшие бросали в храмы бутылки с «коктейлями Молотова» и нечистотами и выкрикивали проклятия в адрес Папы. Возможно, что к этим акциям относится и нападение на католическую монахиню в Сомали (здесь точные мотивы не установлены).
Большой поток протестов и требований извиниться перед исламским миром был направлен как от общественных, так и от правительственных организаций Турции, Кувейта, Египта, Алжира, Марокко и других стран. Из России гневное выступление последовало от главы Совета муфтиев Равиля Гайнутдина. Извинения Папы, в которых он не столько признал свою вину, сколько выразил сожаление, что его неверно поняли, удовлетворило далеко не всех.
В лекции в Регенсбургском университете Папа сконцентрировался не на теме взаимоотношений западного мира с исламом, а на вопросе о критериях научного знания и необходимости теологической компоненты в университетском образовании. Главной темой лекции был «вопрос о Боге, постигаемом с помощью разума». Однако для иллюстрации этой темы понтифик зачем-то подобрал суждения византийского императора Мануила II, известного антиисламского полемиста XIV века. По мнению газеты «Новые Известия», этот полемист был выбран Папой не случайно. Он был единственным византийским царем, который лично отправлялся на Запад с просьбой о военной помощи против турецкой агрессии. Возможно, что в глазах римской курии Мануил II символизирует православие (Второй Рим), которое обращается к Риму Первому и выражает покорность и готовность принять покровительство латинской церкви.
Приведу пространные фрагменты из лекции понтифика, чтобы читатель мог самостоятельно увидеть, как раскрывается тема «веры и знания» на примере критики исламского «джихада» (священной войны).
«Недавно я читал, - говорит Бенедикт XVI, - отрывок из диалога, состоявшегося, по-моему, в 1391 году... неподалеку от Анкары между эрудитом византийским императором Мануилом II Палеологом и высокообразованным персом. Они говорили о христианстве и исламе, о том, как в двух этих религиях понимается истина. Эти диалоги были письменно изложены самим императором во время осады Константинополя между 1394 и 1402 годами. Этим объясняется, почему доводы Мануила II представлены более подробно, чем ответы персидского ученого... Диалог посвящен связи между «тремя законами»: Ветхозаветным, Новозаветным и Кораническим. В этой лекции я бы хотел затронуть лишь одно положение - косвенное по отношению к этому диалогу как таковому - которое, в контексте поднимаемой темы «веры и разума», представляется мне интересным и которое послужит отправной точкой для моих размышлений на эту тему.
В седьмом диалоге... император затрагивает проблему джихада (священной войны). Император наверняка был знаком с сурой 2:256 Корана, в которой говорится: «Нет принуждения в религии». Это сура раннего периода, когда Мухаммед еще не вошел в силу и подвергался большим опасностям. Однако, несомненно, император был знаком и с развитыми позднее положениями о священной войне, также записанными в Коране. Не вдаваясь в детали, в частности в различие между «людьми Писания» и «неверными», он обращается к собеседнику с некоторой бесцеремонностью, ставя главный вопрос о соотношении религии и насилия вообще. Делает он это в следующих словах: «Покажи мне, что нового принес Мухаммед? Ты найдешь только вещи злые и бесчеловечные, такие как его повеление распространять мечом веру, которую он проповедовал».
Император далее подробно разъясняет, почему распространение веры путем насилия представляется ему «неразумным». Насилие несовместимо с божественной природой и природой человеческой души. «Богу не угодна кровь, и действия, не согласные с разумом, противны природе Божией. Вера происходит от души, а не от тела. Чтобы привести к вере, необходим дар хорошо говорить и убедительно рассуждать, но не жестокости и угрозы... Чтобы убедить в чем-то разумное существо, не нужно обладать большой силой, каким-либо оружием или другим средством для убийства...»
Впоследствии, оправдываясь, Ратцингер неоднократно повторял, что «это были всего лишь цитаты». По всей видимости, среди мусульман никто не сомневался, что это были именно цитаты. Однако эти цитаты не получили в лекции должной оценки а, по мнению многих, получили даже и косвенное одобрение лектора.
Как бы то ни было, Папа Римский избрал для своей философско-богословской концепции аргументацию, которая не могла не получить в глазах мусульман самостоятельного значения. Ведь трактовка «джихада» у императора Мануила II, разгоряченного событиями реальной войны, которую он вел, далека от богословской корректности. Однако далее в своей лекции понтифик как будто уходит от исламской темы и сосредотачивается на том, что император Мануил был достойным наследником греческой философской традиции, для которой самоочевидным представлялся тезис: все, что согласно с разумом, не может быть противно Божией природе.
Далее в лекции византийский император неоднократно упоминается как образец плодотворного синтеза христианского мировоззрения и греческой философии. И здесь мы вновь наблюдаем возврат к исламской теме, когда Бенедикт XVI противопоставляет этому типу рациональности (христианскому рационализму) богословские представления мусульман, в частности Ибн Хацна. Для исламского учения, говорит Ратцингер, Бог абсолютно трансцендентен. Его воля не может быть объяснена никакими из наших категорий, в том числе категорией «разума». Это, рассуждает далее глава римского престола, «капризный Бог, который не связан даже правдой и добром. Божия запредельность столь отдалена от нашего разума, нашего чувства правды и добра, что последние перестают быть зеркалом Бога, а глубочайшие возможности Божии остаются для нас вечно недостижимыми...» Данные высказывания касаются не только мусульманского видения Бога, но и европейской рациональности, утратившей «эллинистический» дух, а вместе с ним и саму веру. Однако эта переадресация не избавляет лекцию Ратцингера от определенной двусмысленности, которая даже подчеркивается в финале, где говорится: «Из самой глубины христианской веры и в то же время из самой глубины греческой мысли, которая также уверовала, Мануил II имел основание сказать: все, что действует разумно (с Логосом) не противно воле Божией».
Приведу и еще одну цитату, которая показывает, что Папа не просто занимается любопытными историческими экзерсисами, а утверждает собственную концепцию христианской цивилизации: «Эта конвергенция христианства и греческой мысли, вместе с впитанным римским наследием, сотворила Европу, заложила фундамент того, что по праву может называться Европой».
Лекция Ратцингера достаточно сложна и вряд ли будет верно понята массами разгневанных мусульман даже после публикации ее перевода. Сверхзадачей этой лекции было подведение концептуальной базы под духовно-гуманитарное оздоровление западной культуры. По иронии судьбы, Бенедикт XVI в этой же речи заявил, что «рациональное начало, которое омертвело для божественного начала и которое низвело религию в сферу субкультуры, неспособно вступать в диалог с другими культурами». Эти слова, направленные им в качестве критики современной европейской цивилизации, позволившей вере и научному знанию разойтись слишком далеко, поразительным образом описывают ситуацию с самим скандалом, которую эта речь породила.
В истории Римской церкви было немало эпизодов, когда она сама выступала по отношению к иным религиям с определенным высокомерием. Возможно, это подспудное высокомерие проявилось и в данном случае помимо воли понтифика. В целом скандал с баварской лекцией свидетельствует о поразительной неуклюжести и недиалогичности европейского научного языка. Официальный текст и переводы лекции несомненно будут подавать все эти двусмысленные высказывания в смягченном виде. Так, например, уже сейчас выражение «с некоторой бесцеремонностью» многие комментаторы перевели как «поразительно бесцеремонно», «удивительно грубо». Выражение «капризный Бог» один из католических сайтов перевел на русский как «Бог-Судия». Но все эти ухищрения на иезуитский манер не уберегут от уже разразившегося скандала, от гневной реакции мусульман, оперативность и организованность которой, быть может, стали для Бенедикта XVI полной неожиданностью.
|
ENG 
