 В международной практике однонациональными (моноэтничными) считаются государства с долей одного этноса более двух третей. Здесь есть и свои исключения - например Российская Федерация, в которой русские составляют свыше 80% населения. Однако она считается «многонациональной» не только в традициях советского интернационализма, но и по той причине, что многие этносы РФ насчитывают несколько миллионов человек и имеют довольно компактную территорию расселения. В силу этого Россия скорее полиэтничная страна, но с «выраженным численным преобладанием одного этноса», как, к примеру, Испания.
Среди всех постсоветских государств Казахстан менее всех подходит под определение моноэтничного или даже полиэтничного с преобладанием одного этноса. К моменту распада Союза, по сведениям последней всесоюзной переписи 1989 года, казахи не составляли большинства населения Казахской ССР (всего 40%), но были относительно самым многочисленным этносом. На втором месте стояли русские - 38%. Миграции, последовавшие за крушением Союзного государства, изменили этнополитическую ситуацию в Казахстане. Согласно последним оценкам, казахи составляют 56% населения республики, русские - 27%. Но и это соотношение не дает Казахстану основания считаться однонациональным государством. Казахстан - полиэтничное государство без выраженного численного доминирования одного народа.
По характеристикам национального состава Казахстан типологически наиболее сходен с государствами, в которых имеется более одного государствообразующего народа - Индией, Швейцарией, Канадой, Бельгией. Уникальность Казахстана состоит в том, что его многонациональный состав абсолютно никак не отражен в политическом устройстве страны. Подобные многонациональные государства в современной демократической практике либо являются федерациями, либо имеют в своем составе автономные территории. Унитарное государственное устройство Казахстана при его фактическом многонациональном составе ставит его в один ряд с маргиналами мирового сообщества - такими, например, как Иран, Малайзия или Мьянма, где при наличии нескольких крупных народов полиэтничность отражена, в лучшем случае, лишь в названиях административных образований. Причем в Казахстане мы не видим даже такого.
Факт проживания в стране множества национальностей, тем не менее, признается в Казахстане на официальном уровне. Здесь даже существует такой орган, как Ассамблея народов Казахстана, выполняющий, впрочем, скорее декоративную функцию. Время от времени там с торжественными речами выступает глава государства, говоря о межнациональном согласии, царящем в республике. Политическое устройство страны однообразно по всей территории, государственный язык - также повсеместно один. Выражения особенностей, связанных со сложным этническим составом, мы не найдем ни в административном делении, ни даже в официальных наименованиях местностей.
Стержнем государственной пропаганды и декларируемой целью национальной политики Республики Казахстан является создание единой общегражданской казахстанской нации, не знающей разделения по этносам. Однако всем известно по истории, что любая подобная нация может быть создана только на основе одного какого-то этноса, при доминировании определенной этнической культуры. Да и говорить эта нация неизбежно должна на каком-то одном - живом, а не искусственном - языке. Невозможно скрыть, что руководство Казахстана видит таким языком казахский.
Подобный тип строительства государства и нации носит название «ассимиляторского». История знает примеры такого устройства и в демократических государствах. В Западной Европе наиболее последовательно этот принцип национально-государственного строительства применялся во Франции. Но там это происходило в условиях резкого численного преобладания государствообразующего народа почти по всей территории страны. И только на недавно присоединенных окраинах - таких, как Эльзас и Лотарингия - была использована резко выраженная ассимиляторская модель. Следует заметить, что она осуществлялась в условиях незначительных культурных и антропологических различий между ассимиляторами и ассимилируемыми. Это было культурное завоевание. Эльзасские немцы, становясь через несколько поколений французами, мало теряли от собственной идентичности.
На постсоветском пространстве ассимиляторская модель нациестроительства наиболее отчетливо проявляется в двух странах - Украине и Казахстане. В обеих главное ее острие направлено против одного и того же субъекта, национальное существование которого является вызовом и угрозой «национальному мифу» этих новых государств. Этот субъект - русский народ.
В Прибалтике мы видим другой полюс нациестроительства. Там большинство представителей русской общины отделено от государственных наций. Ни одно из прибалтийских государств не стремится интегрировать русских в состав гражданской нации, обоснованно полагая, что в результате такого процесса необратимо изменилось бы ее качественное содержание. Там взят курс на раздельное сосуществование (сегрегацию) двух национальных общин, одна из которых лишена гражданских прав (дискриминация). Тем не менее, наличие этой дискриминируемой общины официально признается, что делает возможным ее институционализацию и легальную борьбу за гражданские и политические права.
Совсем иное дело на Украине и в Казахстане. Здесь гражданами новых суверенных государств автоматически становились все, жившие на их территории к моменту объявления независимости. Это был логичный шаг к интеграции нетитульных народов в новые политические общности. Но он же предусматривал их отказ от приоритета этнической идентификации в пользу приоритета лояльности новому государству. Это было принципиальным новшеством по сравнению со временами Советского Союза, когда в паспорт записывалась именно национальность (в основном по самосознанию, т.к. четких критериев не было) гражданина единого государства, независимо от места проживания, а не гражданство той или иной союзной республики. Теперь же на первом месте стояла принадлежность государству, которое многими воспринималось (и продолжает восприниматься) как национально чужое.
Таким образом, если в Прибалтике признается наличие русского меньшинства, хотя и на правах мигрантов, то в Казахстане и на Украине, при отсутствии национальной сегрегации, власти отрицают существование институционализированного русского меньшинства, обладающего правом на самоопределение в рамках этих государств. Процесс иного свойства, чем в Прибалтике, именно - формирование политических наций Украины и Казахстана - приводит на практике к тому же результату, то есть к дискриминации части населения по языковому признаку. Причем этой частью являются, в первую очередь, именно русские, а не, скажем, крымские татары на Украине или уйгуры в Казахстане. Это потому, что формой самоопределения русских считается Российская Федерация (хотя в ней официально не признан государствообразующий статус русского народа), и возникновение русской автономии в Казахстане или на Украине рассматривается руководством этих новообразований как посягательство на их суверенитет.
Ассимиляторская модель по отношению к русским, теоретически еще возможная на Украине или в Прибалтике (как она оказалась возможна по отношению к немцам во Франции в силу близости культурных и антропологических характеристик), совершенно неосуществима в Казахстане. Там она заведомо обречена на провал, а попытки ее внедрения могут иметь тяжкие последствия в виде гражданских конфликтов по причине значительной разницы - исторической, культурной и антропологической - между русской и титульной нациями.
Казахстан стремится войти в число пятидесяти наиболее конкурентоспособных государств мира. Серьезное отношение руководства государства к выполнению этой задачи должно предусматривать демократическое решение национального вопроса и выработку цивилизованной модели нациестроительства. Поэтому рассмотрим, как аналогичная задача решается в практике успешных многонациональных государств мира.
Канада. Численное соотношение англо-канадцев к франко-канадцам - 3:2. Канада имеет федеративное устройство, включая 11 провинций, из которых, правда, только 1 преимущественно франко-канадская и 1 (недавно образованная) - эскимосская. Однако французский язык обладает правами государственного языка наравне с английским по всей территории Канады.
Швейцария. 65% населения - швейцарские немцы, 18% - франко-швейцарцы, 10% - итало-швейцарцы. Кантоны, из которых состоит Швейцарская Конфедерация, складывались исторически, и не во всех из них имеется выраженное преобладание одного этноса. Как и Канада, это федерация не национальных образований, а территориальных. Языки всех трех государствообразующих народов являются государственными на всей территории Швейцарской Конфедерации. Кроме того, официальным статусом обладает также ретороманский язык, на котором говорит часть населения (менее 1% населения всей страны) кантона Граубюнден.
Бельгия. Реформой 1980 года была разделена на три самоуправляющиеся части: Фландрию, Валлонию и Столичный регион (Брюссель) со смешанным населением. Фламандцев - 57% населения, валлонцев (франко-бельгийцев) - 32%. Оба языка являются государственными по всей стране.
Испания. Собственно испанцы (кастильцы) составляют 75% населения королевства. Страна включает 17 самоуправляющихся областей и фактически представляет собой федерацию. Из них три области - национальные. В соответствующих из них местные языки - каталонский, галисийский, баскский - официально используются наравне с государственным (фактически даже имеют приоритет).
Индия. Здесь самое последовательное решение национально-языкового вопроса. Каждая крупная национальность имеет свое государство (state) в составе Индийского союза (официальное название которого - Республика Индия). Относительно наиболее многочисленная нация Индии - хиндустанцы - образует три штата. Всего в Индии сейчас насчитывается 25 штатов, а кроме них - 7 так называемых союзных территорий, управляющихся непосредственно федеральным правительством. Некоторые союзные территории (как, например, Гоа) время от времени получают права штатов. На всей территории Индии государственным языком является хинди, официальным - английский, но каждый штат имеет, помимо этого, свой официальный язык, иногда не один. Кроме официальных (фактически государственных) языков в делопроизводстве местных органов власти и правосудия используются местные языки. Перечень официальных языков штатов и местных языков содержится в одном из наиболее часто обновляемых приложений (имеющих силу закона) к федеральной конституции. Федеральные законы публикуются на официальных языках всех штатов. Нельзя не заметить, что образцом национально-государственного устройства Индии явилась идеальная модель устройства Советского Союза, только, в отличие от СССР, она получила там более реальное воплощение.
Кроме того, есть государства, которые могут быть отнесены к однонациональным, но признают наличие в своем составе других наций и их право на автономию. Кроме Российской Федерации, это, в частности, - Италия. Ее самая маленькая из 20 самоуправляющихся областей - Валле д'Аоста - существует как французская национальная автономия. В составе области Трентино-Альто-Адидже выделена северная провинция, где правами официального языка, наряду с итальянским, пользуется немецкий.
Претензии Казахстана (а также Украины) на причисление к сонму цивилизованных демократических государств требуют признания ими прав на самоопределение самой многочисленной (после титульных народов) национальной общины обоих государств - русской. Учитывая особенности расселения русских по обеим республикам, такое самоопределение может скорее осуществиться не в форме национальной автономии, границы которой было бы трудно выкроить из единой в хозяйственном отношении территории, а в форме федеративного государственного устройства (на основе существующего областного деления). При этом каждый субъект федерации имел бы право выбора своего официального языка, использующегося в нем наравне с государственным языком. Это - как минимум. Оптимальным было бы придание русскому языку статуса второго государственного и на Украине, и в Казахстане. При этом субъекты федерации самостоятельно решали бы вопрос о приоритете одного из двух государственных языков в своем официальном делопроизводстве.
Пока же мы видим другую картину. Власти Украины официально отказывают русскому языку даже в качестве языка местного использования, вопреки подписанным Украиной международным документам. В Казахстане большую тревогу русского населения вызывает возобновившийся перевод делопроизводства на казахский язык. Согласно закону, этот перевод должен завершиться к концу будущего года, в том числе и в тех регионах, где большинство населения составляют русские. Народу выбора не оставлено.
Все это происходит на фоне начала реализации в России президентской Программы содействия добровольному переселению соотечественников. В августе с.г. эта программа обсуждалась в Алматы на съезде русских, славянских и казачьих организаций Казахстана. Большинство участников съезда высказали негативное отношение к программе, заявив, что намерены противопоставить ей более широкое и полное участие русской общины в осуществлении национальных проектов Казахстана по экономическому и социальному подъему республики. Эта позиция нашла отражение в резолюциях съезда. Однако лояльность русской общины остается пока без адекватного ответа со стороны руководства Казахстана. И вот, спустя месяц, Славянское движение «Лад» было вынуждено распространить пресс-релиз, в котором заявляется, что «по мнению националистически настроенной бюрократии, "здоровые, полноценно образованные члены общества" Казахстану не нужны, как не нужен русский язык и люди, говорящие на нем». По мнению представителей движения, «казахские чиновники находят разные способы, чтобы дать это понять русскоязычной половине населения».
В то же время провозглашение в России президентской Программы вызвало в ряде мест Казахстана реакцию под лозунгом: «Не пустим!» . Получается, что, с одной стороны, казахские власти по-прежнему склонны проводить политику дискриминации и выдавливания русского населения, с другой - намерены ставить препоны желающим переселиться в Россию. Такой подход трудно квалифицировать иначе, как сознательное провоцирование межнациональной напряженности.
Политическая элита Казахстана не признает наличие в республике русского вопроса. В отличие, кстати, от Украины, где этот вопрос активно используется во время предвыборных кампаний. Российское руководство молчаливо соглашается с казахстанским, стремясь сохранить фасад добрососедских дружеских отношений. Однако это тот случай, когда, по словам известной пьесы, «лучше горькая, но правда, чем приятная, но лесть». Дальнейшее замалчивание русского вопроса в сочетании с сохраняющимся унитарным устройством Казахстана грозит стать миной замедленного действия и под эти отношения, и под стабильность соседней страны.
Как убедительно доказал советский опыт, долго игнорировать национальный вопрос нельзя. И русские здесь - не исключение из правил. Сейчас маятник качнулся в сторону деколонизации и упадка бывшего имперского этноса. Но строить государственную политику в расчете на то, что маятник навсегда замрет в верхнем положении, могут только политически недальновидные люди. И чем дольше национальный вопрос игнорируется, тем неизбежно жестче будет последующая реакция, как опять же подсказывает поздняя советская история, да и не одна она.
|
ENG 
