Скандал вокруг постановки оперы «Идоменей» в Берлине еще раз показал, как в Европе разменивают культуру на провокации
Очередной «конфликт между культурой и религией» разразился после решения Кирстен Хармс, директрисы Deutschen Opera, отменившей премьеру «Идоменея, царя Критского» великого Моцарта. В одной из сцен, несчастный царь, пообещавший принести жертву Посейдону, обращается к отрезанным головам Христа, Будды и Мухаммеда.
Никто не принуждал г-жу Хармс к приказу о снятии оперы со сцены; в адрес театра не поступало угроз, хотя данная трактовка «Идоменея» известна с 2003 года. Однако новость мгновенно облетела весь мир. Теперь у фанатиков-исламистов появилась причина для отвращения к «кяфиру» Моцарту, а у просвещенных европейцев лишний повод гордиться своими свободами. Пропагандисты современного искусства с готовностью противостоят невеждам, а радетели о религиозных чувствах предлагают на будущее переписать все либретто, где таятся оскорбительные намеки.
Что касается «Идоменея», то это, разумеется, излишне. Ни в оригинальном французском либретто Антуана Данше, ни в переложении его на немецкий Вольфгангом Амадеем Моцартом и Джамбатисто Вареско в 1780-1781 годах мы не обнаружим в качестве персонажей основателей христианства, буддизма и ислама. Нет в истории победителя Трои Идоменея и никаких отрезанных голов. Дело в том, что в те благословенные времена (мир им!), когда творил Моцарт, искусство Европы зиждилось не на провокации, а на мастерстве и артистизме. Не на мороженых трупах и каракулях психически больных, а на восхищении потенциалом человека и гармонии космических сфер. Поэтому к Моцарту, к его бессмертной музыке и к традиционным европейским ценностям скандал в Немецкой Опере имеет самое отдаленное отношение.
Зато он напрямую касается режиссера Ганса Нойенфельса, автора нашумевшей постановки. Именно его озарила идея срубить головы не только олимпийцу Посейдону, но аскету Гаутаме и пророку Мухаммеду. Всех этих новых персонажей оперы Нойенфельс, проявляя присущую нынешней Европе эрудицию, именует «богами» и выносит им безапелляционный вердикт: коль они не сумели водворить мир во всем мире, то человечеству больше не нужны. Слушая подобные афоризмы из уст носителя «культуры» сравниваешь их с действиями религиозных фанатиков, сжигающих в ответ голову Моцарта, и поневоле успокаиваешься. Воистину, люди нашли друг друга.
Немецкий философ Теодор Адорно, во многом утвердивший современные стандарты искусства, не зря страшился его управляемости. Он указывал на попытки власть имущих подчинить себе искусство, превратить его в идеологический инструмент. Так оно и произошло. Последовательное «очищение» современного искусства от религиозно-нравственных норм отнюдь не сделало его свободным, а превратило в заложника финансовых дотаций и шестеренку в многоступенчатой машине пропаганды. Постепенно отбрасывая многовековой культурный опыт, как слишком затратный и не гарантирующий немедленного эффекта, «творцы» contemporary art сосредоточились на единственном средстве – провокации. И здесь они угодили прямо в руки политиков, давно обогнавших на этом поприще всех остальных.
Отмена постановки произошла накануне запланированной в Берлине мусульманской конференции, где разворачивается дискуссия о месте ислама в настоящем и будущем Евросоюза. Трудно не усмотреть связи между двумя этими событиями. Пригласивший мусульман собраться в столице Германии, министр внутренних дел ФРГ Вольфганг Шойбле уже бросил пробный шар, назвав решение директрисы Хармс «безумием», а авторитетные политики и ученые как один предпочли от нее отмежеваться.
Пафос сегодняшних борцов за свободу искусства напоминает антиклерикальные кампании XIX века. Тогда христианское мировоззрение было успешно выдавлено почти со всей европейской территории. Теперь противником выступает ислам.
В этой последней «битве титанов» самоценность классической культуры является лишь разменной монетой. То, что Нойенфельс изуродовал произведение Моцарта до неузнаваемости, молчаливо принято как должное обеими сторонами.
|
ENG 
