|
 Новая киноверсия «Тихого Дона»: размышления зрителя
От редакции:
Отснятый Сергеем Бондарчуком телесериал «Тихий Дон» претендовал на особое значение в российской и мировой кинокультуре. Удалось ли ему стать связующим звеном между кино-поколениями и кино-традициями (великой советской и великой голливудской)? Или, наоборот, новая трактовка бессмертной книги Шолохова сработала не на синтез, а на разрыв и без того тонкой ткани нашей культурной и исторической памяти? Разделяя общественный интерес к этим вопросам, RPMonitor представляет читателям мнение известного дипломата и мыслителя Михаила Демурина. Его выводы основаны на опыте личных эстетических переживаний и впечатлений от телесериала, что придает особую внутреннюю убедительность авторской оценке.
В свое время Дмитрия Сергеевича Лихачева спросили, считает ли он правомерной мысль о том, что о вкусах не спорят. «Пожалуй, да, - интеллигентно ответил академик. - Но только если речь не идет о вопросах культуры: здесь компромиссы невозможны».
Совсем недавно, познакомившись с новой киноверсией «Тихого Дона», мы стали свидетелями большого количества компромиссов - в вопросах истории, этнографии, киноискусства, культуры. Совести, наконец. А внешне все представлялось очень понятным и даже трогательным: сын возвращает согражданам последнюю крупную работу отца, государство ему в этом помогает... Результат от потраченных усилий оказался со знаком минус. И это, на мой взгляд, закономерно.
Сергей Федорович Бондарчук - великий режиссер, выдающийся актер и крупная личность. И как всегда в таких случаях, его судьба и судьба его творений - это урок, своего рода притча. Нам, неразумным, на вразумление.
Мы все в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века оказались пасынками в своей стране. Инженеры и конструкторы не смогли завершить свои проекты, ученые вынуждены были расстаться с мечтою о своих исследованиях, военные, учителя, врачи, строители, агрономы, высококлассные специалисты других профессий просто остались без работы. Некоторые тогда решили: мы «покажем» этому государству, докажем, что можем без него обойтись. Если надо, попросим денег на Западе. Если для того, чтобы их получить, понадобятся компромиссы, мы пойдем и на компромиссы. В исторической правде - так в исторической правде, в политике - так в политике, в культуре - так в культуре. Надо будет отказаться от лучшего в нашем прошлом - откажемся и от него. К сожалению, такие люди на рубеже 1990-х годов в нашей стране возобладали. На свои компромиссы пошел и Сергей Бондарчук. Что из этого получилось у страны и у него, мы теперь знаем.
Бывают в жизни ситуации, когда человека поглощает мысль: я прав, и все что я решил, должно быть осуществлено. Хорошо, если задуманное - во благо, и тогда Господь обязательно поможет. Само чувство уверенности в таких случаях исходит не изнутри, а Свыше. Но бывает и наоборот. И в этом случае Господь ставит препятствия, подсказывает: твой путь неверен, смирись и приложи свои силы к чему-то иному. Как часто мы отказываемся принять этот совет, не можем справиться с искушением самомнения!
Происходит это по многим причинам. Одна из них - утерянное чувство народной общности, ощущения себя органичными частями единого целого, которое если и не вечно, то уж точно проживет на века дольше каждого конкретного человека. Вместе с этим чувством ушло понимание того, что бывают периоды в жизни, когда надо поработать во имя осуществления чего-то не сейчас, а в будущем, может быть и далеком, подготавливая основы для свершений наших потомков.
Многие препятствия встали на пути отснятого Сергеем Бондарчуком киноматериала к русскому зрителю. Все они с упорством, достойным иного применения, были преодолены, и в итоге случилось то, чему все мы стали свидетелями. Самое для меня печальное и, в общем-то, непоправимое - пострадала репутация самого Мастера, который при жизни подарил нам великие кинотворения.
Я пристально всматривался в серию за серией, пытаясь найти то новое, что считал нужным донести до зрителя Бондарчук, и не находил. Более явно обозначил роль веры и Церкви в жизни казачества? Пожалуй, но именно обозначил, не более. Сделал более неприятными красных? Да, но при этом заретушировал известные особенности отношения казаков к тем, кто, по их мнению, стоял на социальной лестнице на ступеньку ниже. Бондарчука-младшего хватило на то, чтобы более или менее добросовестно повторить наиболее известные эпизоды Герасимовского шедевра. Многое даже из прошлой киноверсии романа осталось за кадром. Более яркие краски, лучший звук и новая музыка (надо сказать, талантливая) положения исправить не могли.
Я далек от того, чтобы принципиально настаивать на нецелесообразности появления новых киноверсий литературных произведений, в том числе великих. Но это каждый раз своя история. И очень многое зависит от того, кем и на каком уровне был сделан предыдущий фильм. И браться за то, чтобы сказать новое слово после гениального предшественника можно только, если твердо уверен, что «все звезды сошлись». В этот раз они не сошлись.
У многих наших зрителей новый фильм пробудил отрицательные чувства не только к самому Сергею Бондарчуку, но и к иностранным актерам, продюсерам и т.д., а они этого не заслуживают. В общей фальши фильма растворилась и хорошая работа Елены Бондарчук. На рекламу и другие околокинематографические дела потрачены большие средства, которые могли бы быть употреблены лучшим образом.
Нельзя сказать, впрочем, что в этой истории не присутствует вообще ничего положительного. В конце концов, хорошо уже то, что после показа сериала по телевидению возросло число желающих перечитать «Тихий Дон», а также пересмотреть (или увидеть вновь) старую версию (на «Горбушке» она сегодня стоит в разы дороже, чем новая). Однако уже сейчас кто-то уже додумался на обложки новых изданий завещанного нам Шолоховым «Сказания о страданиях казачества» клеить портреты Эверета и Форест, и это надо срочно исправлять. Фильм, скорее всего, скоро забудут, а вот книги останутся в семьях и в библиотеках, и допускать такого навязываемого нам сбоя культурной традиции мы не вправе.
Моя дочь, наделенная даром тонко улавливать человеческую и событийную фальшь, всматривается теперь вечерами в лица живых Григория Мелехова и Аксиньи, которые подарили нам Петр Глебов и Элина Быстрицкая. Летом она обязательно окунется в глубины Шолоховских смыслов и форм. А меня не покидает мысль о благих намерениях... Или они не были такими уж благими?
|
ENG 
