 Вопрос о вступлении Украины в НАТО отложен, но не закрыт
После того как Виктор Янукович сумел вновь занять место премьер-министра Украины, в его адрес часто стала звучать критика со стороны вчерашних союзников. Причина проста - по вопросам статуса русского языка и восстановления геополитических связей с Россией он предлагает сейчас, мягко говоря, не совсем то, что обещал своим избирателям на выборах. Конечно, Янукович - мастер аппаратной политики, что он и доказал, став дважды премьером. Поэтому далеко не все его заявления следует принимать за чистую монету. Вопрос о том, какого именно рода заявления являются тактическим ухищрением, а какие - выражением истинных намерений, в политике задавать бессмысленно. Но характерно, что тональность речей Януковича изменилась после того, как отпала необходимость в мобилизации электорального ресурса, и нового премьера стала более заботить поддержка различных групп внутри украинской политической элиты.
Здесь необходимо вспомнить, что в бытность свою премьером в первый раз, до того, как на него сделали ставку заезжие политтехнологи, Янукович, хотя и осторожно, поддерживал курс на евроинтеграцию Украины. И это, на наш взгляд, подтверждает тот факт, что внутри украинской элиты, при всех ее межрегиональных разногласиях, сложилось четкое представление о необходимой стратегической ориентации Украины. Курс на сближение с НАТО и последующее вступление в эту организацию, на вхождение в Евросоюз в общих чертах определяет внешнюю политику этой страны. Он в целом (речь не идет о частных аспектах, вроде присутствия иностранных войск на маневрах) не встречает противодействия сколько-нибудь значительной части населения. Россия пока явно не в силах противопоставить этому курсу какую-то альтернативу.
Однако, каковы причины укоренившейся западной ориентации политической элиты Украины? Они напрямую связаны с незавершенностью процесса формирования украинской нации и, конкретно, с языковой проблемой.
Политическая элита Украины может обосновать свои притязания на независимость только подчеркиванием резкого отличия своей страны от России. Иначе весь проект «Самостийность» сразу теряет свое смысловое наполнение. Так было еще при гетмане и при Петлюре в годы гражданской войны, то же самое происходит и теперь. Только после десятилетий «интернациональной» советской власти этот процесс проходит неизмеримо легче и, вероятно, уже необратим.
Важнейшим фактором особости является язык. Аналитики отмечают, что украинский язык играет в жизни Украины примерно такую же социальную роль, какую в средневековой Европе играла латынь. На латинском языке говорила образованная элита, говорило духовенство, велось общение между дипломатами и коронованными особами разных стран. По-украински в современной Украине говорят политики, чиновники, журналисты провластных СМИ. Владение украинским языком сделалось знаком принадлежности к той или иной элите и отличия от «быдла».
Причем такая ситуация особенно характерна именно для востока и юга Украины, где украинский язык не был в ходу до 1991 года. В центральных областях и тем более на западе страны большинству жителей не было необходимости «украинизироваться». Исключение составляла как раз научная элита, для которой и теперь почти везде языком приватного общения остается русский (как и для многих политиков, включая Юлию Тимошенко).
На заре самостийности владение украинским языком обещало более быстрый карьерный рост, поэтому многие вполне русскоязычные представители образованной части общества поспешили украинизироваться. Но и до сих пор ректоры киевских вузов отправляют своих чад и родственников защищать диссертации в Россию - на русском языке сподручнее писать ученые труды и использовать научные термины.
Несмотря на этот пока еще неизжитый фактор общего культурно-языкового пространства, постоянно растет число молодых интеллигентов со вполне русскими фамилиями, выбравших новую «национальную идентичность». Это молодежь из восточных регионов, студенты Днепропетровска, Одессы Харькова. В их семьях говорят по-русски, но сами они категорически против придания русскому языку статуса второго государственного. Мотив здесь все тот же - карьерные устремления. Хотя эта категория пока еще находится в меньшинстве, но она очень заметна и активна, а главное - поощряется «сверху». Украинизация стала ведущим механизмом элитообразования нового государства.
Процесс украинизации подстегивается надеждами обрести место в «общеевропейском доме», являющемся для граждан почти всех без исключения республик бывшего СССР синонимом высокого уровня благосостояния. Для русскоязычных регионов, не ощущающих политической поддержки России, это, кроме того, является шаткой надеждой решить языковую проблему, опираясь на демократические процедуры Евросоюза (хотя пример Прибалтики должен был бы показать утопичность таких надежд). И если Россия не подвергает никакому сомнению те ценности, на которых строится единая Европа, и сама явно пытается хоть как-то туда интегрироваться, то тем более на это нацелена Украина.
ВЕЧНЫЙ БУФЕР МЕЖДУ РОССИЕЙ И ЕВРОПОЙ
Россия не имеет в обозримом будущем реальных шансов быть допущенной в ЕС, но положение Украины в этом смысле, на первый взгляд, кажется более благоприятным. Поэтому наличие европейского центра интеграции является объективным фактором длительного действия, который будет все больше и больше выдергивать Украину из сферы влияния России.
Однако украинская элита предается самообольщению или сознательно обманывает свой народ, говоря о перспективах вступления в ЕС. В Европе спорят о том, следует ли допускать в Евросоюз Турцию, но вопрос об Украине кажется закрытым если не навсегда, то очень надолго. Решающую роль здесь играют геополитические соображения.
После Первой мировой войны и русской революции страны Антанты (ведущего на тот момент западного военно-политического блока) огородили с запада Советскую Россию системой лимитрофов. В ходе Второй мировой войны эта система распалась, СССР утвердил свое влияние в странах Восточной Европы, и новый евро-атлантический блок соприкоснулся с «русским медведем» непосредственно. Когда социалистическая система рухнула, на Западе долго размышляли о том, следует ли делать полноправными членами своего сообщества бывших союзников СССР в Европе. Все-таки возобладала точка зрения на расширение как ЕС, так и НАТО.
Мотивы, которыми руководствовались при этом, были в обоих случаях разными и даже противоречащими друг другу. Главный тон расширению НАТО на восток задавали США. Увеличением числа членов НАТО за счет бывших членов ОВД они намеревались создать противовес растущему влиянию крупных европейских стран в организации. Те, в свою очередь, стремились усилить общую мощь Евросоюза включением в него новых государств.
В итоге ЕС достиг естественных пределов роста, вплотную соприкоснувшись с Россией. Геополитическая ситуация на востоке Европы теперь снова принципиально мало чем отличается от ситуации 60-летней давности, только граница между Россией и Западом проходит намного восточнее. Прибалтийские члены ЕС и НАТО непосредственно граничат с Россией. Польша - с Белоруссией, ориентированной на Россию. Единственным буфером остается Украина. И это ее положение исключительно ценно для Евросоюза.
Там не скрывают, что хотели бы оставить Украину именно в таком качестве. Показательно интервью, данное газете «Фигаро» (от 28.12.2004) депутатом Европарламента от неоголлистской партии «Союз за французскую демократию» Жаном-Луи Буланже. Отметив, что вступление Украины в ЕС не вызывает таких вопросов, как вступление Турции, он, однако, заявил, что границей между ЕС и Россией не может являться граница между Украиной и Россией. Он предположил три возможных дальнейших сценария:
«1. либо Россия, ведя за собой Украину, вступает в ЕС, но такое может случиться не завтра и не послезавтра;
2. либо Украина делится надвое, и ее западная часть претендует на вступление;
3. либо, и это самое разумное предположение, к ней применяется понятие привилегированного партнерства, а Украина остается тем, чем всегда и была - порогом России в Европу». (выделено мною - Я.Б.)
Как видим, вариант с разделением Украины на западную и восточную половины рассматривается в политических кругах Европы. По крайней мере, рассматривался в тот момент, когда было дано это интервью (конец 2004 года, когда еще не остыли страсти «майдана»). Но может ли это быть поощрением к действиям в этом направлении? Думается, что нет. Если Россия, при повторении обстановки, близкой к ситуации времени противостояния на «майдане», начнет поощрять восток Украины к сепаратизму, это, скорее всего, вызовет обратную реакцию. Кроме того, это может повлечь вмешательство любой заинтересованной третьей стороны - естественно, не на стороне России, а под предлогом «защиты целостности и независимости Украины».
Таким образом, второй сценарий (как и первый) следует пока расценивать чисто теоретически. Остается только третий вариант, а именно - сотрудничество Украины с ЕС, предусмотренное расширенным «Планом действий» в рамках «Европейской политики соседства». Вступления Украины в ЕС в ближайшей перспективе не произойдет. Так что у России есть время для того, чтобы попытаться выстроить какую-то интеграционную альтернативу, более привлекательную для Украины, чем Евросоюз. Или же попытаться быстрее интегрироваться туда самой (что еще менее вероятно).
ПУСТЯТ ЛИ УКРАИНУ В НАТО?
Несколько иное дело - членство Украины в НАТО. Этот процесс идет, по-видимому, успешнее, не встречая таких препятствий, как членство в ЕС. Специалистам достаточно хорошо известны возможные последствия включения территории Украины в систему НАТО для обороноспособности России. Поэтому России жизненно важно не допустить вступления Украины в Северо-Атлантический альянс. Ведь если Украина официально станет членом НАТО, то как суверенное государство она будет обладать полным правом размещать у себя любые формирования альянса. Попытка России этому противодействовать будет означать конфликт со всем блоком.
Однако зададимся вопросом: а так ли нужно США или их европейским союзникам включение Украины в НАТО? Как боевая единица, украинские вооруженные силы - величина весьма сомнительная. Собственно, Украина может быть ценна Северо-Атлантическому блоку только как территория развертывания сил против России. Тут и заключаются сомнения в осуществимости пронатовских устремлений Украины. Ведь угроза полной потери обороноспособности может все-таки вынудить Россию принять какие-то жесткие превентивные меры. Стоит ли загонять в угол раненого «русского медведя»? Думается, что ни в Вашингтоне, ни в Брюсселе пока еще не решили этот вопрос однозначно положительно. Следовательно, хотя необходимо просчитывать худший сценарий и возможности его предотвращения, нужно обратиться к более реальным объяснениям той «натовской спешки», которую вовсю нагнетает руководство Украины.
Самое первое напрашивающееся объяснение, лежащее на поверхности, - Россию просто берут, что называется, «на понт». Постоянный шантаж вступлением Украины в НАТО - рычаг воздействия на политику российских монополий, тесно связанных с Кремлем, в области формирования цен на энергоносители. Наряду с этим есть еще и другие объяснения, также лежащие, преимущественно, в сфере экономики. Демонстрацией сближения с НАТО Украина добивается для себя, главным образом, преференций в экономических отношениях одновременно как с Россией, так и с Западной Европой.
Разговоры о грядущем вхождении Украины в НАТО выгодны и нашим западным «заклятым друзьям» как одно из средств давления на Россию, в том числе и по энергополитическим вопросам. Впрочем, как рычаг воздействия все эти слова могут действовать только до тех пор, пока они заведомо остаются лишь словами и ничем больше. Удержание в чисто теоретической плоскости вопроса о натовском будущем Украины призвано поощрять Россию к уступкам в некоторых сферах. Как только скорое включение Украины в НАТО станет несомненным фактом, Россия потеряет важный стимул к компромиссам там, где их от нее сейчас таким путем добиваются.
Хотя в настоящее время пронатовские телодвижения Украины следует рассматривать, скорее всего, так, как обрисовано выше, нельзя упускать из виду и худший сценарий. Не надо забывать, что нынешняя украинская элита настроена явно прозападно. Неизвестно также, какие окончательные решения по вопросу расширения НАТО на восток будут еще приняты в соответствующих центрах мировой политики.
На этот случай, по-видимому, единственным эффективным средством у России пока является только вентиль на газовой трубе - хоть что-то лучше, чем ничего. Следовательно, оружие «газовой войны» (и другое экономическое оружие, если оно есть) следует оттачивать и держать наготове. В первую очередь необходимо позаботиться о том, чтобы его применение было четко увязано с политическими решениями и действиями. Прошлая зима показала, что такой взаимосвязи, позволяющей пользоваться «энергетическим оружием» эффективно, в России, увы, нет.
При этом Украина активно ищет пути диверсификации своего энергоснабжения. Фактически она уже нашла их - через территорию Закавказья и Черное море. Одним из важнейших экспортеров для Украины при этом становится Казахстан. Поэтому для России здесь жизненно важным становится заинтересовать Казахстан, а также другие страны Центральной Азии, от которых зависит наполнение газовой и нефтяной трубы, в развитии маршрутов транспортировки их сырья через российскую территорию. Как один из шагов это в частности означает создание газового альянса со странами Центральной Азии, о чем на позапрошлой неделе поведал председатель Российского газового общества В. Язев. Включение в этот альянс стран-потребителей - Белоруссии и Украины - призвано, по-видимому, сделать их заинтересованными в общей энергополитике, а через это влиять и на их внешнюю политику в целом. Однако не исключено, что такое совмещение разнородных акторов отрицательно скажется на эффективности альянса именно как политического инструмента.
Но экономического оружия может оказаться в итоге недостаточно. Не исключено, что тогда на повестку дня встанет, несколько видоизменившись, второй из тех вариантов, о которых говорил Буланже. России придется принять решение, что лучше получить демаркационную линию с НАТО где-нибудь по рубежу Днепра, чем по нынешней границе с Украиной, и действовать в соответствии с этим соображением.
К этому вопросу, однако, нужно подходить крайне осторожно. Конечно же, при одном только взгляде на карту территориального распределения политических предпочтений населения раскол Украины на две половины - украиноязычную и русскоязычную - первым приходил на ум. Однако прямых доказательств главенствующего значения именно языковых различий в этом расколе, вопреки расхожему мнению, не существует. С не меньшим основанием можно предположить, что главным фактором, раскалывающим Украину на две части, может стать противоречие между дотационными регионами и регионами-донорами. Ориентация на Запад, провозглашенная Ющенко, означала дальнейшее углубление разрыва хозяйственных связей между промышленным юго-востоком Украины и Россией и, как следствие, дальнейшую деградацию индустрии этой части страны. В силу экономических причин жители южных и восточных областей Украины не могут желать слишком резкого отдаления от России.
Но на этом базисе было бы преждевременно делать вывод о том, что и в политическом отношении большинство жителей очерченного региона Украины пожелали бы государственного объединения с Россией ценой разрыва с остальной частью Украины. Вместе - наверное, да. Но отдельно от прочей Украины - вряд ли. Можно, конечно, спорить о том, какого рода связи юга и востока Украины являются более интенсивными и важными - с Россией или с соседними областями Украины. Сдается, что все-таки связи второго рода.
Большинство обывателей востока и юга Украины как и прежде будут протестовать против украинизации и выступать за придание русскому языку статуса второго государственного, будут протестовать против вступления в НАТО и выступать за военный союз с Россией, будут требовать федеративного переустройства Украины. Но при этом нужно осознавать, что на сепаратизм в отношении Украины, который в данных условиях может иметь только одну цель - присоединение к России, они пойдут только в крайнем случае. И то лишь если будут уверены, что Россия поддержит это их устремление.
Как показывает опыт всех непризнанных государств постсоветского пространства, а особенно - недавний опыт Приднестровья, на это-то как раз и нет надежды. По крайней мере в настоящее время и в обозримом будущем. Поэтому ясно, что стремление к автономии в рамках Украины, тяготение к России и симпатии к действующему российскому руководству - суть предметы различные.
В силу этих причин единственным устраивающим нас вариантом может быть приход к власти во всей стране, а не только в отдельной ее части абсолютно новых политических сил, ориентированных не на тактическую игру, а на долгосрочный стратегический союз по оси «Киев-Москва». Очевидно, однако, что уже для одного лишь возникновения таких сил на Украине необходима консолидация власти, элиты, партий в самой России вокруг определенных национально-государственных ценностей.
До сих пор эта миссия оказывалась невыполнимой.
|
ENG 
