09.12.2006

Ярослав Бутаков

ОСЬ «МОСКВА-ТАШКЕНТ»

Узбекистан стал союзником России. Надолго ли?

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ОДКБ

Год назад, 14 ноября 2005 года, в Москве был подписан Договор о союзнических отношениях между Россией и Узбекистаном. Он знаменовал собой резкий поворот в политике обеих стран и, даже с учетом их уже наметившегося отхода от прежней сдержанной позиции по отношению друг к другу, стал тогда во многом неожиданным. Узбекистан довольно долго проводил линию если не прямо антироссийскую, то во всяком случае не вполне дружественную России. Практически во всех аспектах международного сотрудничества Узбекистан демонстрировал явную ориентацию на США и страны Евросоюза. Именно их он числил в качестве основных внешних партнеров.

В 1998 году Узбекистан приостановил свое членство в Организации Договора о коллективной безопасности. Это при том, что сам договор был подписан в Ташкенте в 1992 году и Узбекистан стал одним из соучредителей этой организации, куда кроме России и Узбекистана вошли тогда Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Армения и Беларусь.

В 1999 году Узбекистан присоединился к содружеству Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы – ГУАМ (который стал называться ГУУАМ). Целями этого объединения, открыто патронируемого как США, так и ЕС, и называемого часто «антироссийским клубом», всегда были и остаются выстраивание экономических связей помимо России и противодействие России, особенно по вопросу о т.н. «непризнанных государствах», во внешней политике. В 2001 году Узбекистан охотно предоставил США военные базы на своей территории под предлогом борьбы Штатов с «терроризмом» в Афганистане.

Поворот политического курса президента РУ Ислама Каримова в другую сторону наметился уже в 2002 году. Причем шаги узбекского руководства, говорившие о переориентации политики страны, совершались в четкой обратной последовательности предыдущим действиям. Сначала Узбекистан приостановил свое членство в «антироссийском клубе». Более четкие контуры новый курс приобрел в прошлом году, после трагических майских событий в Андижане. В июле 2005 года Каримов на саммите ШОС в Астане присоединился к декларации, требовавшей ликвидации американского военного присутствия в Центральной Азии, и вскоре в жесткой форме потребовал вывода американских баз со своей территории. Этот поворот закономерным образом увенчался в конце прошлого года подписанием уже упомянутого договора о союзничестве с Россией.

В начале нынешнего года, в разгар «газовых войн» «Газпрома» с Украиной и ЕС, президент Узбекистана Каримов пошел на соглашение с российской энергосырьевой корпорацией, предоставив ей эксклюзивные преференции на реэкспорт узбекского газа. А на минском саммите ОДКБ в июне этого года Узбекистан заявил о предстоящем возвращении в эту организацию.

Недавно узбекский парламент начал процедуру ратификации законов об участии в ОДКБ. Окончательную подпись должен поставить президент. Впрочем, в исходе этой процедуры сомневаться не приходится. Говоря о причинах, побудивших принять это решение, Ислам Каримов заявил на саммите, что «Узбекистан, став полноправным членом ЕврАзЭС, не может остановиться на полпути». Узбекский президент особо подчеркнул, что ЕврАзЭс и ОДКБ – это, по сути, две взаимосвязанные структуры.

Таким образом, сегодня узбекское руководство явно рассматривает военное и экономическое партнерство с большинством стран СНГ в связке, как две стороны одного интеграционного процесса. Но насколько такой курс может считаться прочным?

 

АСТАНА И ТАШКЕНТ: ОБРЕЧЕННЫЕ НА СОПЕРНИЧЕСТВО?

Заключению российско-узбекского союза в прошлом году предшествовал неоднозначный эпизод в отношениях России со своим основным партнером в Центральной Азии – Казахстаном. Незадолго перед этим в авторитетном российском издании появилась провокационная публикация о якобы готовящемся государственном союзе России и Казахстана, пост главы которого займет В.В. Путин, а Н.А. Назарбаеву отведена должность вице-президента Союза. Ее автор утверждал, что данный план встречает поддержку в высших эшелонах власти обеих стран.

Эта статья вызвала, хотя и не сразу, ответную реакцию казахской стороны, устами своего министра иностранных дел К. Токаева заявившей о беспочвенности подобных сообщений. Казахстан строит тесные отношения с Россией, но на двусторонней основе, и ни о каком государственном союзе не может быть и речи, подчеркнул тогда руководитель казахстанской дипломатии. Тогда же глава МИД Казахстана нашел возможность более четко высказать концептуальный подход своей страны, а именно – что отношения с Россией менее приоритетны для Казахстана, чем отношения с США и Евросоюзом.

Осень прошлого года была вообще наполнена суетой, которую США проявили вокруг Центральной Азии. В фокусе внимания заокеанской дипломатии находились тогда два события: сближение Узбекистана с Россией и предстоящие выборы президента Казахстана. В октябре 2005 года страны Центральной Азии посетила «черная леди» американской администрации. На новый курс Узбекистана ее визит, по-видимому, никакого влияния не оказал, и спустя месяц Ташкент и Москва формально стали близкими союзниками. Казахстан же удостоился от американского Госдепа эпитета лидера Центральной Азии и происходящих там демократических процессов.

Наиболее распространенное объяснение всему этому, сразу данное многими аналитиками, состояло в том, что США, потеряв Узбекистан в качестве главного стратегического партнера в регионе, стремятся в виде компенсации сделать таковым Казахстан. При этом США играют на естественном соперничестве Узбекистана и Казахстана за региональное лидерство. Отмечалось, что поддержка, оказываемая Штатами президенту Назарбаеву накануне выборов, потребует, очевидно, ответных уступок от Астаны. Высказывалось предположение, что одной из таких уступок станет отказ от преимущественного развития партнерских отношений с Россией.

Прозвучавшие вскоре после этого заявления Токаева по вопросу казахстано-российских отношений полностью укладывались в эту линию. Но для последних месяцев прошлого года было характерно, что действующая казахстанская администрация стремилась превзойти оппозицию в лояльности западному сообществу, присвоившему себе значение верховного легитиматора любых выборов на постсоветском пространстве. На основе опыта разного рода «майданов», особенно – мартовской революции в Киргизии, в тот период аналитики всерьез обсуждали возможность повторения чего-либо подобного и в Казахстане. Хотя в победе Назарбаева не сомневался никто, оппозиция, сделав вид, что возмущена результатом в 91% голосов за действующего президента, провела «разведку боем», попытавшись – при одобрении зарубежных покровителей – вывести людей на улицы и показать свою силу. Но «майдана» не получилось и не могло получиться.

Администрация Назарбаева почувствовала себя гораздо увереннее, чем перед выборами. Двусмысленный дипломатический язык был отброшен. Внешнеполитическая линия Казахстана в 2006 году отчетливо характеризуется интенсификацией партнерства с Россией, уже выразившегося в укреплении ЕврАзЭС и договоренности о создании Таможенного союза. По всей видимости, и для России Казахстан является приоритетным партнером на постсоветском пространстве.

Однако любопытно, что тандем Россия–Казахстан крепнет без видимого ухудшения отношений обеих стран с Узбекистаном. Наоборот, их сотрудничество с этой страной явно набирает обороты. В августе 2006 года обе палаты узбекского парламента ратифицировали участие Узбекистана в трех соглашениях о членстве в ЕврАзЭС. Это – договор о Едином экономическом пространстве (ЕЭП) и Таможенном союзе (в который Узбекистан вступил пока как наблюдатель); договор о сотрудничестве в охране внешних границ; конвенция о привилегиях и иммунитетах ЕврАзЭС. В октябре президент Каримов поставил свою подпись под законами о ратификации этих документов.

За последний год также заметно снизилась напряженность вокруг пограничных вопросов Казахстана и Узбекистана, связанная с режимом водопользования в бассейне Сырдарьи и режимом перехода границы. Остается, правда, проблема нелегальных узбекских гастарбайтеров в Казахстане, но миграционная проблема является общей для всех постсоветских государств, и очевидно, что решена она может быть только совместными усилиями. А значит, все факторы так или иначе толкают к сотрудничеству. Вот только к осознанию этого пришлось идти долгих 15 лет.

 

ПОСЛЕ АНДИЖАНА: КАРИМОВ В ПОИСКАХ ГАРАНТИЙ

Для выяснения мотивов резкого поворота в отношении Узбекистана к России вернемся снова к событиям мая прошлого года. Тогда в адрес узбекского руководства раздалась уничтожающая критика со стороны официальных западных кругов, обвинявших Ташкент в кровавом подавлении народных волнений. Евросоюз потребовал «независимого расследования» андижанских событий. Натолкнувшись на отказ Узбекистана, ЕС наложил санкции на эту страну: ввел эмбарго на продажу оружия и запрет на въезд в страны Евросоюза некоторым узбекским официальным лицам. Были прекращены совместные мероприятия, проводившиеся ранее в рамках соглашения о партнерстве ЕС–Узбекистан.

Заявления официальных российских лиц, членов политической элиты, многих российских СМИ представляли собой резкий контраст с тоном западных заявлений. В своей оценке андижанских событий и отношении Узбекистана к реакции Запада Россия полностью разделила позицию узбекского руководства: в Андижане имела место попытка вооруженного мятежа религиозных экстремистов, а Узбекистан является суверенным государством, и всякое вмешательство в его внутренние дела под предлогом «расследования» недопустимо.

Однако вряд ли такая лояльность России (иной раз даже, пожалуй, чрезмерная: можно ведь было, признав в целом правильность действий Ташкента и недопустимость вмешательства во внутренние дела другой страны, в то же время мягко высказать сомнение в адекватности использования силы) решающим образом повлияла на перемену курса Каримова. Значительно более существенным было осознание того факта, что приоритетная ориентация на Запад не гарантирует безопасности ташкентского режима от вылазок исламских экстремистов. Более того, Запад может использовать эти радикальные силы для давления на руководство Узбекистана, чтобы делать его более сговорчивым.

Итак, вскоре после Андижана Каримов, использовав желание России и Китая избавиться от слишком большого американского военного присутствия в регионе, заявил о недопустимости дальнейшего нахождения американских баз на территории Узбекистана. Подготовка к подписанию союзнического договора России и Узбекистана, по-видимому, шла раньше. Возможно, она началась еще до андижанских событий, которые послужили только поводом для давно намеченного разрыва Ташкента со своими весьма неискренними заокеанскими «друзьями».

Подписанный во время визита Каримова в Москву договор фактически дал России право на вооруженное вмешательство во внутренние дела Узбекистана, если возникает угроза законной власти этого государства. Разумеется, только по просьбе самой этой власти. Что-то подобное мы помним по Организации Варшавского Договора.

Накануне и вскоре после подписания союзнического соглашения на государственных российских телеканалах прошел ряд сюжетов, посвященных Узбекистану. Как будто и не было начала 1990-х годов, когда в Узбекистане закрывали русские школы, а русских людей гнали из республики. На экранах нам показали, какое внимание узбекские власти уделяют развитию русских учебных заведений, русских культурных центров, русскому языку… Впрочем, переориентация внешней политики Каримова вынужденно сопровождается улучшением отношения официального Ташкента к оставшимся в республике русскоязычным гражданам. Но это все равно несомненный плюс наметившегося сближения наших стран.

Надо отметить, что Россия весьма удачно выбрала момент для объявления о военном союзе с Узбекистаном – именно тогда, когда в отношениях с Казахстаном засквозил холодок. Россия наглядно показала, что не останется в изоляции на центрально-азиатском направлении: здесь всегда найдется кто-то, кто с готовностью схватится за покровительственную руку Москвы. А в данном случае – это не просто «кто-то», а соперник Казахстана в борьбе за первенство в регионе. Таким образом Россия наконец-то, хотя бы на одном направлении, демонстрирует свободу («многовекторность») своей политики – наличие не столько постоянных друзей, сколько постоянных интересов. Но этими же принципами руководствуется и Узбекистан.

Чтобы понять, насколько длительной может оказаться нынешняя пророссийская ориентация Узбекистана, какие факторы будут работать за нее, какие против, необходимо сделать небольшой экскурс в историю и этнополитику. Тогда станет яснее, что за проблемы стоят перед молодой узбекской государственностью, и каковы пути и перспективы их преодоления.

 

АТАТЮРК СРЕДНЕЙ АЗИИ

В политогенезе обширного региона, включающего Переднюю, Среднюю и Южную Азию, этническая идея никогда, еще со времен древневосточных деспотий, не играла ведущей роли. Ислам как универсальная религия только подчеркнул это свойство. Все великие монархии Ближнего и Среднего Востока были многонациональными не только по составу населения, но и по составу элиты.

Узбекистан в современных границах начал складываться только после «национально-государственного размежевания» 1923-1924 годов. До революции узбекский народ был разделен между тремя государственными образованиями: Российской империей (включившей часть узбеков в свой состав в 70-е годы XIX в.), Бухарским эмиратом и Хивинским ханством (здесь можно еще добавить четвертое – Афганистан, где и теперь живет десятая часть узбеков всего мира). Два последних образования не были чисто узбекскими: так, в населении Бухарского эмирата преобладали таджики. Этнические границы всегда были весьма зыбкими, народы селились чересполосно, а для торгово-ремесленного населения восточных городов испокон веков было характерно двуязычие и полиязычие.

Дореволюционная русская этнография выделяла в составе современных узбеков два народа: сартов и собственно узбеков. Сартами казахи и полукочевые узбеки называли оседлое земледельческое население оазисов – Ташкентского, Самаркандского, Бухарского, Хивинского, Ферганского. Перепись 1897 года насчитала среди подданных Российской империи около миллиона сартов и более 700 тысяч узбеков. Процесс становления узбекской нации, таким образом, в начале ХХ века находился еще в самой ранней стадии.

Советское «нациестроительство» заметно ускорило этот процесс. Однако кланово-земляческие связи были и по-прежнему остаются важнейшим фактором внутриузбекской консолидации. Противоречия между территориальными группировками заметно проявились в последние десятилетия советского строя. Борьба кланов за власть еще до перестройки превратила Узбекистан для всего Советского Союза в символ феодализма под социалистической ширмой. Но СССР вскоре рухнул, и традиционные политические отношения уже больше ничего не сдерживало.

Обычно выделяют пять центров региональной консолидации узбеков:

Ташкентский оазис;

Ферганская долина;

Самарканд и Бухара (долина Зеравшана);

Карши и Сурхан (юг Узбекистана);

Хорезмский (Хивинский) оазис.

Борьбу за власть в общенациональном масштабе ведут ташкентская, ферганская и бухарско-самаркандская группировки. Президент Каримов – представитель самаркандского «клана». Его возвышение, произошедшее в самом конце советского периода, вызвало в 1991 году заметную оппозицию со стороны «ташкентцев» (заправлявших республикой во времена Рашидова) и «ферганцев» (к которым принадлежал предыдущий руководитель – Нишанов). Однако им не удалось потеснить Каримова у власти. В 1993-1995 гг. президент нанес несколько чувствительных «проифлактических» ударов по своим соперникам. С тех пор, как отмечают некоторые аналитики, ни один другой «клан» не решается оспаривать лидерство «самаркандцев».

Угроза целостности Узбекистана исходит вовсе не от национальных меньшинств, которые или живут там рассеянно (как таджики), или малочисленны (как каракалпаки, обладающие формальной автономией еще с советского времени). Эта опасность проистекает от незавершенности процесса сложения самой узбекской нации.

Возникает закономерный вопрос: а есть ли на мусульманском Востоке примеры удачного строительства национального государства? Да, такой пример есть. Это – Турция ХХ столетия. После распада Османской империи, вызванного поражением в Первой мировой войне, Турция возродилась именно как национальное государство. Отбросив идею религиозного единства мусульман, на которой держалась Османская империя, движение под руководством Мустафы Кемаля сумело консолидировать турецкий этнос на основе ценностей светской государственности. По сути, это было рождением нации.

Не случайно, что пример кемалистской Турции во многом вдохновляет правящий класс Узбекистана. Сохранить единство Узбекистана возможно только на почве идеи светского национального государства. И единственным реальным выразителем этого курса является президент Каримов. Вне этого есть только один путь: распад Узбекистана, превращение его в конгломерат «воюющих ханств» и «полевых командирств» (подобно нынешнему Афганистану), контролируемых зачастую исламскими экстремистами. Ну а то, что национальное единство достигается пока путем утверждения у власти одного территориального «клана», не должно сильно смущать: ведь любое европейское национальное государство складывалось вокруг одного географического центра. Единое Русское государство тоже началось лишь тогда, когда один князь прижал прочих удельных князей…

 

УЗБЕКИСТАН ВНУТРИ АФГАНИСТАНА

На внешнюю политику Узбекистана большое влияние оказывает ситуация в соседнем Афганистане, где проживает десятая часть узбекского этноса. Не исключено, что руководство Узбекистана может пытаться разыграть этническую карту в региональной политике. Интересно, что во время гражданской войны в Афганистане президент Каримов довольно ощутимо поддерживал войска узбекского генерала Абдула Рашида Дустума – одни из тех, что противостояли талибам. Особенно интенсивной эта поддержка была в период с 1995 по 1998 год.

К моменту американского вмешательства Дустум удерживал небольшую часть на севере Афганистана во многом благодаря помощи Узбекистана. В новом руководстве Афганистана Дустум сначала пробыл военным министром, а в прошлом году был назначен начальником афганского Генштаба. Одновременно он остался в роли полевого командира, весьма авторитетного среди своего народа. Все эти кадровые перемещения свидетельствуют о том, что межэтнический баланс в элите Афганистана еще далеко не найден.

Дустум возглавляет партию «Джонбеши-е-мелли», и в его распоряжении находятся значительные вооруженные силы. В августе этого года между сторонниками Дустума и генерала Малика, лидера партии «Азади», произошли вооруженные столкновения, вынудившие министра внутренних дел Афганистана Ахмада Мокбела выступить с заявлением о ликвидации обеих партий. Тогда сторонники Дустума вышли на улицы Мазари-Шарифа, всегда бывшего главным оплотом узбекского генерала.

Центральное правительство Афганистана не имеет рычагов реального контроля над большей частью страны. Поэтому его действия только раздражают узбекских приверженцев Дустума. Показательно, что старт «антидустумовской» кампании был дан в июне этого года комиссией ООН, обнародовавшей доклад о военных преступлениях в Афганистане. Среди преступников периода гражданской войны, ныне являющихся крупными политиками Афганистана, был назван и генерал Дустум – один из организаторов борьбы против талибов и союзник США в контртеррористической операции. Нельзя исключать, что нынешние «наезды» на Дустума связаны все с тем же ухудшением отношений США и Узбекистана.

 

УРАН – «БЕЛОЕ ЗОЛОТО» КЫЗЫЛКУМОВ

Анализ современного положения Узбекистана был бы не полон, если упустить из вида наличие в республике больших запасов такого стратегически важного сырья, как уран. Обладание 40 урановыми месторождениями, а также предприятиями по первичной переработке урановой руды, оставшимися еще с советских времен, заметно усиливают позиции Ислама Каримова в любом внешнеполитическом торге. Правда, как и по добыче газа и нефти, Узбекистан существенно уступает в производстве урана соседнему Казахстану. Однако и имеющихся запасов в 230 тысяч тонн (у Казахстана – 1,5 млн тонн или 25% мировых запасов) достаточно, чтобы Узбекистан считался крупным субъектом в этой сфере.

Урановый фактор стал одним из важнейших, если не самым главным, в том, что США в свое время сделали ставку на Узбекистан, как на основного сателлита в регионе. Сейчас этот же фактор способствует тому, что США не обладают желательной свободой действий по отношению к режиму, указавшему американским ВВС «на дверь», и будут весьма заинтересованы в продолжении сотрудничества даже ценой уступок.

В 1992 году американская компания Nukem Inc. стала монопольным экспортером узбекского урана в США. Благодаря ее лоббированию квота узбекского урана, ежегодно закупаемого США, была увеличена с 1700 до 3000 тонн. США оказались весьма заинтересованными в получении этого металла из среднеазиатской республики. Узбекский урановый концентрат, благодаря передовым советским технологиям, применяемым при его выпуске, дешевле американского в 2-2,5 раза.

Как отмечает политолог Акрам Асроров,  «в те недавние времена Ислам Каримов использовал силу и мощь уранового оружия как фактор давления на Россию путем предоставления новых преференций Соединенным Штатам. Одновременно он стремился распространить свое влияние на урановые рудники и комбинаты в Таджикистане… Эти амбиции узбекского президента активно поддерживали американцы, которые внушали мысль, что Ташкент – сильная региональная держава, которая может на равных держаться с Москвой».

США в тот период фактически взяли урановые месторождения Узбекистана под свой контроль, что с тревогой отмечали российские официальные лица. Поэтому перемена внешнеполитического курса Узбекистана стала благоприятным знаком для России и в урановом вопросе. Объявленное в мае прошлого года предстоящее создание американской Nukem Inc. и узбекским Навоийском комбинатом совместного предприятия по разработке урановых месторождений Узбекистана так и не состоялось. А уже в начале нынешнего года было подписано соглашение по созданию российско-узбекистанского СП по добыче и переработке урана.

Однако осуществление и этого предприятия тормозится по причинам, которые не до конца озвучиваются официальными лицами. Одно из возможных объяснений – нехватка у российских акторов средств для инвестиций. Но это только предположение. Не исключено, что узбекская сторона ведет в данном вопросе достаточно сложную игру политического свойства, не забывая в то же время обнадеживать Россию согласием на возможное создание этакого «уранового холдинга» Казахстана, РФ и Узбекистана.

 

ЛАБИРИНТЫ УЗБЕКСКОЙ МНОГОВЕКТОРНОСТИ

Современный Узбекистан с населением свыше 26 млн человек обладает потенциалом для того, чтобы занять место регионального лидера в Средней Азии. Однако с момента распада СССР и до сих пор он уступает это место Казахстану с населением всего 16 млн. Казахстан сумел выдвинуться не только благодаря развитой экономической структуре, доставшейся в наследство от советского времени, но главным образом благодаря успешным экономическим реформам, проведенным уже в годы независимости. Стартовые экономические возможности обеих республик к 1991 году были примерно равны. Но Узбекистан значительно осторожнее подошел к реформированию экономики, и не в последнюю очередь именно из-за своих хронических проблем: более архаичной социальной структуры, сильных межрегиональных противоречий и бурного демографического роста. Однако промедление в осуществлении назревших экономических преобразований ведет только к консервации и углублению проблем.

Тем не менее, за последнее время Узбекистан стал демонстрировать более заметные экономические успехи. По итогам девяти месяцев 2006 года Узбекистан занял третье место в СНГ по темпам прироста промышленного производства, который составил 10,2% (лидирует здесь Азербайджан – рост свыше 40%, на втором месте Беларусь – 12,2%). ВВП республики вырос на 7,3% (за тот же период прошлого года – на 6,6%). Это может свидетельствовать о том, что многие трудности остались позади, и Узбекистан постепенно выходит на дорогу стабильного экономического развития.

Узбекистан, подобно России, Казахстану, Азербайджану и Туркмении, относится к числу тех стран СНГ, экономическое развитие которых строится сейчас преимущественно за счет экспорта углеводородов и других видов сырья. Узбекистан активно ищет и находит покупателей своего газа, особенно в условиях «газовых войн», развернувшихся между российским «Газпромом» и некоторыми государствами СНГ. Узбекистан занял заметное место среди поставщиков газа Украине. В структуре газового импорта этой страны на первом месте в следующем году будет Туркмения – 42,5 млрд куб. м, на втором Казахстан – 8,5 млрд, Узбекистан на третьем – 7 млрд куб. м. При этом, по словам министра топлива и энергетики Украины Юрия Бойко, Украина не собирается в 2007 году закупать газ российского происхождения.

Узбекский газ используется и как крупный козырь в отношениях с Евросоюзом. На недавно состоявшемся в Брюсселе заседании Совета по сотрудничеству ЕС–Узбекистан европейцы выразили готовность смягчить некоторые санкции, введенные в отношении республики после андижанских событий. ЕС, в частности, готов возобновить регулярные встречи экспертов, предусмотренные соглашением о партнерстве, а через 3 месяца вернуться к вопросу об отмене санкций. Кроме того, ЕС уже не настаивает на собственном расследовании событий в Андижане, а согласен удовольствоваться материалами дела, предоставляемыми узбекской стороной.

Узбекистан умело пользуется разнообразием векторов сотрудничества, предоставляемым ему географическим положением. За последнее время заметно возросла активность Узбекистана в ШОС. В августе этого года палаты узбекского парламента ратифицировали ряд соглашений, заключенных республикой в рамках Шанхайской организации. В том же месяце в Ташкенте одно за другим состоялись два важных мероприятия в формате ШОС – заседание специальной рабочей группы по развитию транзитного потенциала стран ШОС и совещание министров стран ШОС по торгово-экономическому сотрудничеству. Узбекистан сейчас однозначно рассматривает ШОС как весьма важную, если даже не приоритетную организацию в деле обеспечения безопасности страны и развития регионального сотрудничества. В этих условиях США и Евросоюзу ничего другого не остается, как задабривать Узбекистан какими-то уступками и новыми формами сотрудничества, если они не желают совсем упустить его из-под своего влияния.

Объективные возможности Узбекистана по диверсификации экспорта энергосырья и его согласованной стратегии в этой области с Россией и Казахстаном заставляют ЕС идти на отмену санкций и возобновление широкоформатного сотрудничества с Узбекистаном. «В то время, как европейцы озабочены российской энергетической угрозой, пытаются в свете новых вызовов усилить свое влияние в Центральной Азии, официальный Ташкент набирается смелости чуть ли не шантажировать своих европейских партнеров», – считает А. Асроров.

 

У ТАШКЕНТА ЕСТЬ ПОЛЕ ДЛЯ МАНЕВРА

Однако, подобную же тактику Узбекистан способен применять в отношениях с другими крупными партнерами. Россия уже испытала на себе эту «многовекторность» Узбекистана. Как и любое другое государство, Узбекистан имеет постоянные интересы, но не постоянных союзников. В нынешних среднеазиатских условиях отказ от западного вектора ориентации подразумевает поддержку системы безопасности в рамках ШОС, а значит – ориентацию не столько на Россию, сколько на Китай. Узбекистан присматривается к возможным покровителям, способным реализовать его цель – сделаться ведущей региональной державой Средней Азии. Учитывая, что основным естественным партнером России в регионе, в силу географии и экономических отношений, остается Казахстан и что для Казахстана, опять-таки по соображениям геополитики, есть обоснованные опасения китайской экспансии, возможно, следует ожидать большего сближения Узбекистана именно с Китаем. Не исключено, что взаимные региональные амбиции Узбекистана и Казахстана могут подогреть соперничество между Китаем и Россией. России это точно не будет на руку.

С другой стороны, Россия тоже может использовать с выгодой для себя соревнование между двумя крупными центрально-азиатскими государствами, выступая в роли единственного модератора их соперничества. Стремясь к усилению своего влияния в регионе, России не следует делать явную ставку ни на один из тамошних субъектов. Не нужно слишком усиливать позиции одного государства в ущерб другого, надеясь составить тандем с более сильным. И у Казахстана, и у Узбекистана есть выбор внешнеполитических стратегий, причем у Узбекистана он, по-видимому, даже шире. А чрезмерно усилившийся партнер может, в конце концов, обойтись и без союза с Россией. Причем сейчас к этому, правда в перспективе, но явно, стремится Казахстан. У Узбекистана пока нет столь четко заявленных целей. Но ситуация может поменяться.

Количество показов: 2666

(Нет голосов)