26.12.2006

Ярослав Бутаков

ШАНХАЙСКИЙ ПРОЕКТ

ЧАСТЬ 1

Станет ли ШОС евразийским антиНАТО?

На Западе Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) часто называют «вторым НАТО», считая ее своего рода преемником Организации Варшавского договора, только на этот раз во главе с Китаем. Некоторые наши аналитики склонны видеть в ШОС инструмент по насаждению влияния Китая в России и странах Центральной Азии. Между тем, многие страны, играющие далеко не последнюю роль в евроазиатской политике, стремятся пополнить ряды ШОС – Индия, Пакистан, Иран. Что это за организация, каковы перспективы ее расширения и действительно ли она потенциально может играть роль военно-политического блока – противовеса НАТО на евроазиатских просторах?

 

«ПОДНЕБЕСНАЯ» ИЩЕТ СОЮЗНИКОВ

В 1996 году в Шанхае встретились главы пяти государств – Китая, России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана – чтобы обсудить вопросы регионального сотрудничества и безопасности. Вскоре регулярное многостороннее сотрудничество названных государств начало выражаться, помимо саммитов, на уровнях глав правительств, министров, отвечающих за безопасность и экономическое развитие. Так было положено начало взаимодействия «шанхайской пятерки». В 2000 году, после вступления в нее Узбекистана, она превратилась в «шестерку». А в 2001 году обрела официальное название – Шанхайская организация сотрудничества. При ней возникли постоянно действующие межгосударственные исполнительные органы – Секретариат и Региональная антитеррористическая организация.

«Пять принципов» внешней политики КНР – невмешательство во внутренние дела, уважение суверенитета и политического выбора, добрососедство, сотрудничество для взаимной выгоды, равенство сторон – неофициально стали основополагающими в деятельности ШОС. Эти формулировки в принципе не могут вызывать возражений ни у одного государства, стремящегося быть независимым. Как отмечает эксперт, «для новых суверенных государств Центральной Азии… признание пяти принципов, предложенных КНР, предоставляло гарантии неприкосновенности их территорий и режимов, что было особенно важно для начального периода независимости».

С самого начала значительное место в деятельности ШОС заняли вопросы безопасности. Уникальность создания ШОС заключается в том, что она стала первым военно-политическим объединением, в которое вступил Китай. В каком-то смысле образование ШОС стало абсолютно новой вехой в истории внешней политики «Поднебесной империи». Оно может свидетельствовать о том, что Китай, вместо традиционной политической самодостаточности, примеряется к активной роли одной из мировых держав, а для этого ему необходимы союзники.

 

«ДУХ ШАНХАЯ»

В последние лет пять доктринальные установки китайской внешней политики претерпели значительные изменения по сравнению с предыдущим периодом. Время правления нынешнего Председателя КНР Ху Цзиньтао уже официально названо в Китае «периодом перехода от пассивной к активной внешней политике». КНР официально выдвинула формулу мироустройства: «Одна сверхдержава, много сильных держав», что является китайской трактовкой принципа многополярности. ШОС становится одним из инструментов воплощения этого принципа.

Постепенно оформляется идеология, представляющая ШОС как системную модель межгосударственного партнерства, имеющую мировое значение. Эта идеология находит отражение в выступлениях официальных лиц. Прежний Председатель КНР Цзян Цзэминь еще в 1999 году в одном из интервью отмечал, что шанхайский саммит 1996 года открыл дорогу к межгосударственному сотрудничеству «на основе концепции безопасности нового типа (выделено мною – Я.Б.)». На учредительной сессии Форума ШОС в Москве в мае 2006 года заместитель исполнительного секретаря ШОС Серик Нарысов (Казахстан) определил ШОС как структуру, «нацеленную на построение демократической справедливой архитектуры международных отношений». Высокое значение ШОС обусловлено, по его словам, тем, что это «единственная межцивилизационная организация регионального типа». В «регионе ответственности ШОС», как выразился функционер ШОС, имеется «шанс не допустить конфликта цивилизаций».

Выражение «дух Шанхая» стало структурообразующим понятием в ШОС. Как говорится в Совместном заявлении по итогам 1-й встречи руководителей парламентов государств – членов ШОС, состоявшейся в Москве 30 мая 2006 года, «со времени своего создания ШОС, благодаря неуклонному следованию "шанхайскому духу", главным содержанием которого являются взаимное доверие и выгода, равноправие, взаимные консультации, уважение многообразия культур и цивилизаций, стремление к совместному развитию, добилась впечатляющих результатов. "Шанхайский дух" – это уникальный опыт и великое достояние в становлении сотрудничества шести государств, имеющий актуальное значение в деле определения новой модели регионального сотрудничества и межгосударственных отношений» (выделено мною – Я.Б.).

 

МНОГОВЕКТОРНОСТЬ НЕОБХОДИМА

В деятельности ШОС очевидна тенденция к тому, чтобы эта организация стала единственной, обладающей правом на разрешение конфликтов и военное присутствие в зоне своей ответственности(этот термин также время от времени употребляется в ШОС). Совместная (и без внешнего вмешательства) борьба с сепаратизмом и терроризмом стала одним из главных факторов заинтересованности в создании ШОС. Россия и Китай сталкиваются со схожими проблемами: Россия – в Чечне, Китай – в Восточном Туркестане (Синьцзян-Уйгурском автономном районе) .

Для центрально-азиатских государств сотрудничество с Россией и Китаем по данному вопросу также актуально, поскольку и в том и в другом случае борьба ведется с религиозно окрашенным экстремизмом. Таджикистан в течение нескольких лет был раздираем гражданской войной, развязанной исламскими радикалами. Узбекистан и Киргизия периодически подвергаются их вылазкам с территорий соседних государств. Потенциально эту угрозу чувствует на себе и Казахстан. ШОС стал инструментом взаимной поддержки двух великих держав и сопредельных с ними государств в решении одной и той же проблемы, носящей трансграничный характер.

Однако, если рассматривать «дух Шанхая» как аналог «атлантической солидарности», то он недостаточно силен. А ШОС пока малоэффективен как инструмент противодействия проникновению США в Центральную Азию.

Это проявилось летом 2005 года, когда главы входящих в ШОС государств выступили с декларацией о нежелательности присутствия в регионе военных сил какого-либо стороннего государства (прозрачно подразумевались США). Сразу вслед за этим президент Узбекистана Ислам Каримов выступил с требованием к США убрать свои базы из его страны. Его киргизский коллега Курманбек Бакиев оказался не столь решителен и ограничился лишь требованием к США о повышении арендной платы за базы.

Отсутствие единства внутри ШОС объясняется тем, что все ее члены, кроме Китая, который испокон тысячелетий ориентируется только на себя, придерживаются в своей внешней политике принципа так называемой «многовекторности». Как отмечает российский эксперт А. Болятко, интенсивность военных связей в структурах ШОС остается значительно ниже таковой между Россией и странами НАТО.

 

ЭКСПАНСИЯ ПОД ВИДОМ СОТРУДНИЧЕСТВА?

В последнее время эксперты, особенно китайские, часто отмечают возрастание экономической составляющей ШОС и уменьшение удельного веса мотива безопасности в сотрудничестве внутри организации. На передний план выходят вопросы преодоления бедности, создания транспортных коридоров через обделенные путями сообщения высокогорные области Центральной Азии, обеспечения энергобезопасности.

Последний вопрос особенно актуален для Китая, зависящего от импорта энергоресурсов. В скором времени в Китай широким потоком пойдут российские и казахстанские нефть и газ. Обеспечение этих поставок не только двусторонними отношениями, но созданием многосторонней системы региональной безопасности, через заинтересованность всех ее участников, по-видимому, является для Китая одним из приоритетных направлений действий.

Однако главной проблемой Китая является перенаселение. И было бы наивно думать, что Китай не попытается использовать структуры и механизм ШОС для решения в первую очередь именно этой проблемы. Полагаю, что это, собственно, и есть одна из основных целей функционирования ШОС с точки зрения китайской стороны.

В ШОС сейчас входят страны, на территории которых активно проходит китайская миграция или которые рассматриваются Китаем как его неотъемлемая историческая зона влияния. Выдвижение на передний план экономических задач ШОС, под громкую риторику «становления новой модели межцивилизационных отношений», может служить надежным прикрытием для реализации планов «тихой» экспансии.

Показательно в этом отношении то, как китайские эксперты представляют перспективы ШОС в деле экономической интеграции. На Форуме ШОС в Москве Ху Хао, член Совета Китайского Центра исследований ШОС и помощник начальника управления внешних связей ЦК КПК, отметил, что «к 2010 году свободное перемещение товаров, капиталов и людей (выделено мною – Я.Б.) в пространстве ШОС может стать реальностью».

Расценивая перспективы ШОС, следует исходить, в первую очередь, из насущных и приземленных интересов Китая, которые эта страна будет стремиться всячески реализовывать. Есть, конечно, и момент стремления Китая к мировому лидерству. Однако не будем переоценивать значимость этой роли, еще только осваиваемой Китаем, в побудительных мотивах «Поднебесной».

Рассмотрим в этой связи возможности расширения ШОС, о которых в последнее время часто говорят. Главными претендентами на вступление являются государства, имеющие в настоящий момент статус наблюдателей в ШОС. Это – Индия, Пакистан и Иран (Монголию оставим в стороне как незначительную величину).

 

ТИГРЫ ИНДОСТАНА

Индия проявляет большую степень заинтересованности в сотрудничестве с ШОС и внутри нее и высоко оценивает деятельность этой организации. По мнению индийских аналитиков, ШОС проявила себя как очень деятельная и ведущая организация в регионе. Для Индии стабильность и безопасность в Центрально-азиатском регионе имеет важное значение. В немалой степени это вызвано угрозами сепаратизма и религиозного экстремизма в самой Индии, усиливаемыми тем, что недалеко находится важный источник, подпитывающий эти угрозы – бурлящий Афганистан. Видную роль играет и давнее противостояние с Пакистаном, который издавна пытался задействовать указанные факторы для внутреннего ослабления Индии. В этих условиях Индии жизненно важно включиться в прочный механизм многостороннего сотрудничества, способный нейтрализовать или хотя бы ослабить эти угрозы.

Для Индии с ее свыше чем миллиардным населением, как и для еще более населенного Китая, чрезвычайно большое значение имеет вопрос энергобезопасности. Население Индии растет очень быстрыми темпами, догоняя китайское. Единственный путь избавления от массовой бедности – этого естественного спутника бурного демографического роста – состоит в интенсивном развитии экономики. Здесь, кстати, Индия явно идет по другому пути, чем Китай, пытаясь развивать, в первую очередь, свой научно-технический потенциал и новейшие технологии, а не заваливать мировые рынки дешевым ширпотребом и компьютерами, собранными по иностранным лицензиям. Но все планы могут потерпеть крах, если не будет решена проблема импорта энергоресурсов.

Для Индии, практически не имеющей собственных источников нефти и газа, эта проблема стоит чрезвычайно остро. Она особенно наглядно видна в сравнении с недалеко расположенным Ираном. Если в Иране считают литры бензина за доллар, то в Индии – доллары за литр бензина. Иран, кстати, рассматривается Индией как главный источник энергоресурсов. В качестве второстепенных – также Казахстан и еще более далекая Россия, но Иран, в силу своей географической близости, – важнейший партнер для Индии в сфере энергобезопасности.

В Индии рассматривается вариант строительства нефте- и газопровода из Ирана. Однако Индию от Ирана отделяет территория недружественного Пакистана или взрывоопасного и непредсказуемого Афганистана (и оба эти государства – от стран Средней Азии, тоже могущих быть поставщиками энергоресурсов). Еще одним вариантом является поставка сжиженного газа морем.

Здесь есть важный нюанс. Пакистан предлагает использовать возможности порта Гвадар для приема танкеров и судов со сжиженным газом из Ирана с последующей транспортировкой сырья в заинтересованные страны – Индию и Китай, также зависящий от импорта энергоресурсов. То есть имеется в виду строительство трубопроводов из Гвадара на запад, в Индию, и на север, через территорию Пакистана и Каракорум, в Китай. Таким образом Пакистан стал бы важной транзитной страной в энергообеспечении двух крупнейших государств мира (забирая за это свою долю ресурсов, в которых он также весьма нуждается). Заинтересованность Пакистана в этом проекте очевидна.

Китай активно лоббирует именно этот проект. Он предполагает кратчайшие пути доставки в «Поднебесную» качественных и относительно недорогих углеводородов из бассейна Персидского залива. Китай издавна поддерживает хорошие отношения с Пакистаном. Они развились и окрепли вначале на почве конфликта обоих государств с Индией. Затем – когда и Китай, и Пакистан оказывали помощь афганским моджахедам против СССР.

При этом пути энергоснабжения Китая диверсифицированы благодаря маршрутам доставки из России, Казахстана, а также из Ирана через Среднюю Азию. Так что, в случае чего, Китай не будет зависим от пакистанского трубопровода. Для Китая вариант энерготранспортного коридора через Пакистан имеет чрезвычайно важное значение, так как, помимо решения проблемы собственного энергоснабжения, позволяет, в связке с Пакистаном, оказывать давление на Индию.

Понятно, что Индия на это пойти не может. Самым безопасным вариантом для нее является поставка нефти и сжиженного газа морем из Ирана непосредственно на ее территорию. Однако такой вариант чисто технически не может в должной мере обеспечить потребности страны с миллиардным населением. Поэтому Индия остается заинтересованной в строительстве трубопроводов через Пакистан, а следовательно, в нормализации отношений с этой страной.

Кроме того, Индия, по сути, хочет повернуть в свою сторону часть экспортного потока иранских углеводородов, направляемых в Китай. Отсюда – необходимость договариваться с Китаем. Таким образом, многостороннее сотрудничество Ирана, Пакистана, Индии и Китая становится ключевым фактором энергополитики всей Южной Азии. А ШОС в известной мере представляет собой готовый механизм такого сотрудничества в сфере региональной безопасности, особенно если в последнее понятие включить также энергобезопасность.

Однако можно уверенно предполагать, что участие Индии в ШОС никогда не пойдет дальше статуса наблюдателя. Этому способствует ряд факторов.

Во-первых, это традиционная прозападная ориентация Индии. Индия связана множеством тесных экономических, политических и культурных связей со странами англо-саксонского мира. Интересы Индии и США нигде не сталкиваются, а потому Индии нет надобности участвовать в шанхайском проекте, если под ним подразумевать противодействие влиянию Соединенных Штатов.

Во-вторых, проблема энергобезопасности Индии имеет далеко не один вариант решения. Маршруты доставки нефти в Индию, благодаря ее морскому положению, могут быть легко диверсифицированы. Индия имеет возможность доставлять нефть из любой страны бассейна Персидского залива, а не только из Ирана. Кроме того, Индия может использовать в качестве дополнительного, но важного источника энергосырья страны Юго-Восточной Азии – Малайзию и Индонезию. Несколько сложнее дело обстоит с газом, однако этот ресурс в природных условиях юга Азии не столь остро востребован.

Наконец, наверное, самое важное – Китай не заинтересован в допуске Индии в ШОС, так как это сразу поставит под сомнение его лидерство в организации. А если ШОС рассматривать как военно-политический блок, то это наверняка автоматически сделает его небоеспособным. Членство в одном блоке обеих великих азиатских держав, тем более имеющих друг к другу неурегулированные территориальные претензии, выглядит нонсенсом.

Через эту призму следует рассматривать и вопрос о включении в ШОС Пакистана. Если Пакистан станет членом ШОС без Индии, то это поставит последнюю в прямо враждебное отношение к организации. А в конфронтации с Индией, после наметившегося потепления, Китай вряд ли заинтересован.

Так что треугольник Москва–Пекин–Дели, о возможности которого когда-то возвестил Евгений Примаков в бытность его премьер-министром России, останется в области геополитических фантазий.

ЧАСТЬ 2

Pax chinensis и интересы России

МИНСК УЧИТ КИТАЙСКИЙ

В контексте перспектив возможного расширения ШОС неожиданное место обретает Белоруссия. Ни для кого не новость, что она активно развивает сотрудничество с Ираном, в первую очередь – в энергетической сфере. Белоруссия готова инвестировать в нефтяную промышленность Ирана. Экономическая заинтересованность дополняется тем, что обе страны записаны Западом в число «изгоев». Есть сведения и о том, что во время визита Александра Лукашенко в Тегеран в ноябре 2006 года шли переговоры о закупке Ираном вооружения у Беларуси.

Одновременно с этим президент Белоруссии активно строит двусторонние отношения с Китаем. Пока они наиболее ярко развиваются в сфере культуры, выражаясь, например, во введении в трех школах Минска обязательного изучения китайского языка и введения его во всей республике в качестве второго иностранного языка, преподаваемого во всех школах. Но расширяется и военное сотрудничество двух стран.

Если встанет вопрос о вступлении Белоруссии в ШОС, то Россия, по понятным соображениям, вряд ли будет этому препятствовать. Возможно, она и станет инициатором этого процесса. По вопросу принятия Белоруссии, похоже, может иметь место консенсус России, Китая и Ирана, причем каждая из этих держав будет обоснованно считать Белоруссию своей креатурой в ШОС. И будущая ШОС, со включением туда Ирана и Беларуссии, обретает интересные геополитические контуры.

Одновременно, вхождение в Шанхайскую организацию двух «государств-изгоев», наряду с наличием в ней Китая и стран Центральной Азии, считающихся на Западе авторитарными, определит облик ШОС в глазах западных стран как новой, уже не «оси», а «империи зла», или аналога ОВД.

Участие России в такой организации, несомненно, ухудшит отношения с Западом. Но это, может быть, и к лучшему, поскольку пока от сближения с Западом Россия получает явно больше неудобств, чем выгод, теряя одну позицию за другой. А для Китая все это, возможно, станет хорошим морально-политическим обеспечением для присоединения силой Тайваня. Но главным здесь, конечно, является выход Китая на новые горизонты мировой политики.

 

ОСЬ ПЕКИН–ТЕГЕРАН

На открытии конференции «ШОС: перспективные возможности», состоявшейся в конце октября 2006 года в Тегеране, министр иностранных дел ИРИ Манучер Моттаки заявил: «Если Иран будет принят в постоянные члены ШОС, то он привнесет в организацию свой высокий потенциал и конструктивные планы». Очевидно, что вступление Ирана в полноправные члены Шанхайской организации обеспечит ему надежное международное прикрытие в осуществлении ядерной программы.

Между тем, такие ключевые фигуры ШОС как Китай и Россия, в отличие от западных стран, не сильно тревожатся перспективой обретения Ираном атомного оружия. Россия помогает Ирану в реализации атомного проекта, уповая на его мирный характер. Китай также не видит угрозы своей безопасности в ядерных амбициях ИРИ.

Интересы Китая и Ирана нигде не сталкиваются. В то же время Иран является мощной в военном отношении страной, а наличие у него даже «мирного атома» увеличит оборонный потенциал ИРИ. Для ШОС как военного блока, и для Китая в частности, Иран – весьма ценный союзник.

Если Россия строит свои отношения с Ираном, то и дело оглядываясь на Запад – что там скажут? – то Китай последовательно поддерживает усилия Ирана в достижении им статуса региональной державы. Заинтересованность Китая в этом прямая. В 2004 году Иран стал главным поставщиком нефти в КНР. В списке импортеров иранской нефти Китай занимает пока почетное третье место. В октябре 2004 года было заключено соглашение об инвестировании Китаем разработки месторождения Ядаваран. КНР вкладывает в разработку от 70 до 100 млрд долларов, взамен чего получит из Ирана в течение 25 лет около 250 млн тонн сжиженного газа и почти 1,4 млрд баррелей сырой нефти.

Страны Центральной Азии служат подходящим коридором для транспортировки значительной части этих ресурсов. Китаю и Ирану жизненно важно совместно утвердиться на этих путях. То, что трубопроводные маршруты будут проходить через Туркмению, которая не является членом ШОС, ничего не значит. Зажатость Туркмении между крупными государствами, входящими в Шанхайскую организацию, лишит эту страну возможности геополитического маневра. Кроме того, Китай также активно действует и на этом направлении. В апреле 2006 года во время визита Туркменбаши в Пекин было подписано соглашение о поставках в КНР, начиная с 2009 года, 30 млрд кубометров газа в год.

Сейчас, после смерти Туркменбаши, следует ожидать активизации агентов влияния Пекина и Тегерана в борьбе за власть в Ашхабаде. Ниязов фактически изолировал свою страну от окружающего мира, держась в одиночестве, которое только запуганному туркменскому обывателю могло казаться блестящим. Теперь, видимо, Туркмения будет плотнее вовлечена в происходящие в регионе процессы. И вовсе не исключено, что в ближайшее время Туркмения пополнит ряды членов ШОС.

Китай с его неимоверным населением и растущей экономикой – слишком выгодный покупатель ресурсов и при этом довольно сильный покровитель. Поэтому следует ожидать, что не только Иран и Туркмения, но и Азербайджан в скором времени окажутся в значительной степени сориентированными на энергополитическое сотрудничество с Китаем. Таким образом, в орбиту влияния Китая вовлекаются страны, которые лежат довольно далеко от его границ. А это уже – выход на позиции мировой державы.

 

КИТАЙ БУДЕТ «РАСШИРЯТЬСЯ»?

Немного пофантазируем.

Китай становится второй сверхдержавой, успешно соперничающей с США в разделе сфер влияния в мире. Привлекательность китайской внешнеполитической ориентации для многих стран обусловлена моделью межгосударственных отношений, прообразом которых сейчас является ШОС. Китай, в отличие от США, уважает суверенитет других государств и всячески его оберегает. Китай подчеркнуто не вмешивается в их внутренние дела. Насаждение каких-нибудь «ценностей конфуцианской демократии» ему чуждо. Китай не говорит о своих «национальных интересах», распространяющихся на весь мир. Напротив, им движут мотивы региональной безопасности и экономического процветания. Благодаря этому, Pax chinensis завоевывает симпатии во всем мире. Китай получает поддержку множества стран, разбросанных в шести частях света и стремящихся отстоять право на свой собственный выбор политической и общественной модели от нивелирующего глобализма западной демократии.

Но Венесуэла или Бразилия находятся далеко от Китая. Страны Южной и Передней Азии – Индия, Пакистан, Иран – сами обладают потенциалом (демографическим и военно-экономическим), который позволит им успешно противодействовать китайскому проникновению. Россия, Казахстан и страны Средней Азии – совсем иное дело. Они рядом и представляют для Китая более конкретный приземленный интерес, чем «всего лишь» поддержка на мировой арене. Грубо говоря, Китай этой поддержкой сначала воспользуется, а потом проглотит своих близлежащих сателлитов. Причем без всякого ущемления суверенных прав. Просто в один прекрасный момент обнаружится, что китайцы составляют большинство населения того или иного государства или какой-то части его территории. Да, Китай не навязывает никому своей модели общественно-политического устройства. Он всего лишь тихо, мирно распространяется на окружающее его пространство.

Две с половиной тысячи лет назад Китай занимал площадь от Великой Китайской стены до долины Янцзы. Уже в 7 веке н.э. он простерся до Тянь-Шаня и Амура. Где будут проходить границы «Поднебесной», когда задачи «периода активной внешней политики» Ху Цзиньтао будут выполнены, не может предсказать никто.

 

ШОС: СРЕДСТВО, НО НЕ ЦЕЛЬ

Россия не может односторонне ориентироваться на ШОС, игнорируя другие направления сотрудничества в области безопасности. Она не заинтересована в безраздельном доминировании на просторах Центральной Азии ни США, ни Китая. Поэтому ШОС, где главным полюсом силы является Китай, может служить для России одновременно средством как противостояния американскому влиянию, так и сдерживания Китая в рамках одной организации.

Участие России в ШОС следует рассматривать как средство противодействия глобальной гегемонии США. Но оно не должно превращаться в средство содействия установлению глобальной гегемонии другой сверхдержавы. Ибо «мир по-китайски» вряд ли будет для России лучше, чем «мир по-американски».

Количество показов: 4892

(Нет голосов)