17.02.2007

Антон Краев

ИСКУССТВО ОТРАЖАТЬ УДАР

Аравийский контекст «мюнхенской речи»

ФИГУРА В СКОБКАХ

Владимир Путин, казалось бы, не преподнес миру на прошлой неделе никаких особенных сюрпризов. Критика «определенных сил», неспособных смириться с фактом многополярности мира, регулярно звучала во всех публичных выступлениях российского президента и других первых лиц России по крайней мере с июля прошлого года, когда с трибуны саммита «восьмерки» в Петербурге был озвучен прогноз возникновения новых мировых финансовых центров. Намерение России выйти из Договора о ракетах средней и малой дальности (РСМД) было заявлено еще в прошлом году устами министра обороны Сергея Иванова. О своем негативном отношении к расширению НАТО и приближению его стратегических баз к российской границе отечественные политики также заявляют регулярно на протяжении всех последних лет. Тем более было естественно ожидать, что уже конкретные решения Пентагона по развертыванию шахтных ракетных баз в Польше не обойдется без комментария России.

Тем не менее, последние внешнеполитические шаги Москвы вызвали подлинный фурор в западной прессе, притом не только американской, хотя основные претензии в речи Путина на мюнхенской Конференции по безопасности 11 февраля были адресованы США. Политическое поведение Москвы в ведущих масс-медиа США и Западной Европы квалифицировались в диапазоне от термина «наглость» до более мягкого «самоуверенность». Повторение Путиным ранее многократно высказанных тезисов преподносилось как некое откровение. Мало того, последующие дипломатические действия России стали интерпретироваться с особой подозрительностью. Так, очередная и заранее запланированная встреча министров иностранных дел России, Индии и Китая было интерпретировано лондонской The Times как свидетельство сговора трех «молодых гигантов» против Вашингтона.

Свидетели выступления Путина в Мюнхене отмечают, что американские официальные лица встретили его сардоническими усмешками, означающими «ну вот, мы же вам говорили», в то время как представители Западной Европы молчали, бледнели и даже закрывали лица руками. Тезис Джона Маккейна о том, что российский лидер своей речью не расколет западное сообщество, к чему он якобы стремится, а напротив, сплотит Запад перед новой русской опасностью, был воспроизведен обозревателем авторитетной германской Die Welt. А Tagesspiegel даже сравнила российского лидера с афганским полевым командиром Гульбеддином Хекматиаром.

Действительно, некоторые тезисы российского президента были адресованы Западу в целом. Эти положения тщательно подготовленного выступления затрагивали не только военно-стратегическую, но и экономическую тематику. Речь шла о дискриминации в отношении российских корпораций, выходящих на западные рынки. А для большей убедительности этого тезиса – напоминание о том, что иностранные инвестиции в России в пятнадцать раз масштабнее, чем российские инвестиции на Западе.

Озвучивание этой претензии также вряд ли было неожиданным – во всяком случае, после российского заявления о намерении разрабатывать шельфовые месторождения Баренцева моря без участия западных партнеров. Однако именно эта тема задела европейцев за живое, причем не в равной степени: в германских изданиях оценки речи Путина оказались несравнимо более резкими, чем во французских. При этом даже самые предвзятые критики выступления российского лидера на мюнхенской Wehrkunde-Konferenz (Wehrkunde в исходном значение – «искусство парировать удар») признавали, что избранный им способ обороны был впечатляющим, и предвидели восхищение этим мастерством со стороны российского общественного мнения.

Однако нервозность западной прессы объяснялась не только прямым попаданием по самым больным местам политики Запада, и не только оправданными прогнозами позитивной реакции российской аудитории на это «прямое попадание». В полемике Путина со всем западным сообществом незримо присутствовала «третья сторона». Российский лидер обозначил ее обобщающе-неопределенным словом «все»: «безопасность и процветание... должны быть не только для избранных, а для всех». Еще одна ссылка на «третью сторону» прозвучала в призыве к укреплению статуса ООН.

Отклики на речь Президента России также содержали туманную ссылку на незримую третью сторону. Обозреватели, демонстрируя «разочарование», констатировали, что Россия теперь уже точно не будет принадлежать к «сообществу демократий». То есть если и будет принадлежать, то к иному сообществу, с иными ценностными и жизненными установками, принципиально и бесповоротно не совпадающими с альфой и омегой политических и культурных установок западного общества.

Ведущие аналитические и информационные структуры Запада были вполне осведомлены о том, куда направляется Путин из Мюнхена: следующим пунктом его пребывания была Саудовская Аравия. С весьма высокой вероятностью можно полагать, что именно это расписание путинской дипломатии заставляло американских стратегов в Мюнхене краснеть, а европейских – бледнеть. Более того, раздраженные характеристики, доставшиеся Путину от мировой прессы, были фактически адресованы и «третьей стороне» мирового энергетического спора – арабскому Востоку.

 

МНОГОПОЛЯРНАЯ ОСЬ

Если бы российский лидер не направлялся из Мюнхена в Эр-Рияд, Доху и Амман, его мюнхенская речь вряд ли сопровождалась бы такой нервной реакцией. И наоборот, его поездка по странам Персидского залива привлекла бы меньше внимания, если бы речь на Конференции по безопасности была выдержана в гладких и примирительных формулировках.

Партнерство России и Ближнего Востока действительно рассматривалось и США, и Евросоюзом как перспектива крайне нежелательная. Уже в течение нескольких лет западная пресса хором спекулировала на противоречиях между Россией и исламским миром в связи с войной в Чечне. Крокодиловы слезы по чеченским боевикам вряд ли случайно в изобилии проливались статусными европейскими левыми в полной идиллии со статусными правыми. Задержание российских специалистов в Катаре привлекло больше внимания западных медиа, чем пленение европейцев исламскими радикалами в Афганистане и Ираке. Официальная поддержка антитеррористической стратегии США, выраженная Россией осенью 2001 года, напротив, была встречена западной прессой с благосклонностью, как и разгром правительства Талибана в Афганистане: политически сильная и самодостаточная Саудовская Аравия решительно никому на Западе была не нужна.

Мало того, практически каждое событие в российско-саудовской дипломатии сопровождалось роковыми «случайностями». В период визита в Москву принца Турки, экс-главы саудовской разведки, группа террористов захватила зрителей спектакля «Норд-Ост» («Север-Восток»). Накануне визита короля Абдаллы странным образом погиб один из ключевых неофициальных участников подготовки визита, консультант российского Совета безопасности Григорий Бондаревский. Вскоре после поездки в Эр-Рияд был взорван в знаковый для России день 9 мая президент Чечни Ахмад Кадыров.

Оси Москва – Эр-Рияд не должно было быть, «потому что не должно быть никогда». Вряд ли случайно самолет Владимира Путина на подлете к саудовскому аэропорту имени короля Халеда сопровождали три истребителя; вряд ли случайно лидеры Катара и Иордании сочли нужным лично встретить российского гостя, по существу страхуя его собственным присутствием.

Исключительно доброжелательному приему Владимира Путина в странах Залива, как и заботе о его личной безопасности, есть много причин. Главная, энергетическая, лежит на поверхности. Даже осторожное, в порядке допущения, высказывание одного из нескольких сотен российских парламентариев о возможности создания газового варианта ОПЕК отозвалось истерическим трансатлантическим хором, а затем и инициативами по части экономических санкций против России.

Между тем российская сторона была настроена на прямой энергетический диалог с арабским Востоком на протяжении всех последних лет. За два года до визита российского президента в Эр-Рияд и Доху один из ключевых участников делегации, глава «Лукойла» Вагит Алекперов, вступил в Арабско-Российский деловой совет. Преемственность российской политики отразилась и в участии в составе делегации Игоря Юсуфова, участвовавшего в переговорах с королем Саудовской Аравии в 2003 году в ранге министра энергетики. Заключение соглашения между торгово-промышленными палатами России и Катаром стало венцом усилий по формированию и практической деятельности АРДС, инициатором которого с российской стороны был глава российской ТПП Евгений Примаков.

Возможность российско-арабского альянса экспортеров энергоносителей было не единственным предметом опасений западного сообщества в целом. Арабский Восток на протяжении десятилетий был традиционным рынком оружия как для американских, так и для европейских корпораций. Между тем интерес стран Залива к российским вооружениям рос на протяжении десятилетия и всерьез проявился именно в ходе путинского тура по Ближнему Востоку 11-13 февраля.

Еще одна общая сфера интересов, столь же насыщенная острейшими конкурентными противоречиями, оставалась и остается вовсе за пределами экспертного и медийного обсуждения. Однако присутствие в составе российской делегации в Эр-Рияде гендиректора государственного предприятия «Кристалл» Максима Шкадова обозначало алмазный бизнес в качестве приоритетного, хотя и не афишируемого, направления российско-арабского партнерства.

 

ЛАКИРОВКА КАК ПРИЗНАК СЛАБОСТИ

Ревность США и Западной Европы к российско-аравийским связям не достигла бы такого апогея, если бы не очевидные для всей мировой дипломатии, но старательно сглаживаемые прессой провалы усилий западного сообщества в мирном урегулировании иракской и палестинской проблем.

Как отмечала не без некоторой иронии израильская пресса, за последние месяцы усилия по примирению на Ближнем Востоке «размножились»: свои рецепты предлагала Америка, свои – Европа, свои – Египет и Иордания. Однако достичь соглашения о составе нового палестинского правительства удалось только Саудовской Аравии. Соглашения, подписанные в Мекке, предусматривали рациональный раздел влияния между двумя ведущими партиями Палестины – ХАМАС и ФАТХ. Этого результата в принципе не могли добиться страны Запада, числящие ХАМАС в списке террористических организаций. Единственным участником «квартета» мировых держав по урегулированию палестино-израильского конфликта, твердо выразившего намерение вести переговоры с ХАМАС, была Россия. Однако только у Саудовской Аравии были возможности прямого влияния на фактическое руководство этой партии, базирующееся в секторе Газа.

Переговоры в Мекке привели Вашингтон в большее замешательство, чем разгул террора в Ираке. Успех Эр-Рияда оттенял полную дипломатическую беспомощность самих США, накануне отрядивших в Аравию целую плеяду высших руководителей – от госсекретаря Кондолизы Райс до нового министра обороны и экс-главы ЦРУ Роберта Гейтса. Возвращая Россию в список потенциальных военных противников США, Гейтс целился не только и не столько в Москву, сколько в ось Москва – Эр-Рияд.

Самый верный признак нервозности политического руководства состоит в неспособности к адекватной и однозначной реакции на событие. Сразу же по окончании переговоров в Мекке официальный Вашингтон притормозил выделение средств Палестинской автономии. В то же время американские политики и обозреватели пытались выдать достижение Эр-Рияда за собственный успех. Так, в Los Angeles Times легковесно сообщалось о том, что саудовское королевство якобы согласует все свои дипломатические действия с Вашингтоном, а присутствие бывшего саудовского посла на мероприятии, устроенном еврейскими организациями, выдавалась за готовность Эр-Рияда вступить в союз с США и Израилем против Ирана и Сирии.

В те же самые дни израильские военные аналитики подозревали саудовское королевство, напротив, в тайном сговоре с Вашингтоном против Израиля под лозунгом «Ирак в обмен на (палестинские) территории». В свою очередь, агентство Arab News без всяких околичностей поясняло, что народ Саудовской Аравии «устал» от одностороннего экономического партнерства с США.

Речь шла, разумеется, не только об экономике. Намерение Вашингтона вовлечь умеренные арабские режимы в вооруженное противостояние суннитов и шиитов было слишком очевидно для политиков, принимающих решения в этих государствах. Как ни парадоксально, против Вашингтона «работал» как раз политически умеренный характер арабских монархий. Перспектива политической дестабилизации с выходом на арену религиозных радикалов не устраивала ни Доху, ни Эр-Рияд, а поле межисламской битвы, которую силились разжечь официальные лица Вашингтона, простиралось не в далеком пустынном Афганистане, а в сердце мусульманской цивилизации.

Визит Владимира Путина оказался столь же своевременным в этом контексте, как и его речь в Мюнхене. Саудовский монарх назвал российского лидера «человеком мира и справедливости». Эта характеристика была почти замолчана американской прессой, излившей «весь гнев и всю досаду» на мюнхенские тезисы Путина.

Между тем бывшему послу Саудовской Аравии в США принцу Бандару, как стало известно источникам газеты «Время новостей», поручено курировать самый ответственный участок новой военно-стратегической кооперации Москвы и Эр-Рияда, а именно модернизацию саудовской противоракетной обороны, где предстоит совместить российские С-300 с американскими Patriot.

Эту болезненную тему в канун выборов американские СМИ предпочитают не обсуждать – равно как и потенциальное участие России в строительстве газопровода «Дельфин», соединяющего Катар с Объединенными Арабскими Эмиратами. Проект, в котором до сих пор доминировали американская Occidental Petroleum с французской Total, два года тормозился Саудовской Аравией, территорию которой должна была пересечь «труба». Сам факт обсуждения в Эр-Рияде российского участия в этом проекте свидетельствует об особом доверии к Москве.

Не менее масштабные проекты нефтегазового и военно-технического сотрудничества с Москвой рассматриваются и в Аммане. На глазах у Западной Европы Иордания открывает двери перед российскими инвесторами. Здесь давно приветствовалось намерение Москвы продлить газопровод «Голубой поток» в Средиземноморье. Ветки этого газопровода, согласно проекту, должна протянуться и в Израиль, и в Палестину. Из чего следует, что российское стремление к миру обеспечено реальным, зримым, вещественным экономическим интересом. Этот интерес вызывает несравнимо большее доверие, чем американские разговоры о демократии.

 

КЛЮЧИ ОТ ШКАФОВ

Уровень взаимопонимания между Москвой и арабским Востоком, равно как и его контраст с «взаимонепониманием» между Западом и странами Аравийского полуострова, отразился еще за несколько дней до «сенсационной» мюнхенской речи Путина. В беседе с президентом Лиги арабских государств, влиятельным египетским политиком Амром Мусой российский президент заявил прямым текстом, что между Россией и арабскими странами Залива отсутствуют какие-либо экономические и идеологические разногласия.

Все высказанное 11 февраля в Мюнхене по поводу демократии и усилий Вашингтона по ее повсеместному насаждению, было лишь развитием этого тезиса. Самым неприятным для трансатлантической аудитории, впрочем, были не оценочные суждения российского президента, а его выводы о результате этого навязывания универсальных, но в реальности абсолютно пагубных вашингтонских рецептов. А в особенности – заключительный вывод о том, что созданная Вашингтоном дестабилизация принуждает страны, оказавшиеся в зоне конфликта, к поиску более надежных средств самозащиты. Очевидно, что по существу этот тезис был теоретическим обоснованием стремления исламского мира к созданию современных и эффективных систем вооружений, способных гарантировать нанесение «катастрофического ущерба» любому возможному агрессору. «Отражение удара» именно потому произвело такой сильный эффект, что обороняющийся выступал не только от своего имени. После чего получил награду – в прямом и переносном смысле – от тех, за кого вступился.

Реакция американской общественной Ассоциации в поддержку противоракетной обороны в этой связи вполне естественна и понятна. Впрочем, резкие доводы ее активистов не отозвались эхом в устах первых лиц Вашингтона. Их что-то смущало. Некое дополнительное привходящее обстоятельство словно выбило из их рук привычную дубинку универсального аргумента.

Так уж случилось, что за два дня до мюнхенской конференции на страницах израильской газеты Maariv увидела свет подлинная сенсация. Это издание 9 февраля опубликовало даже не статью, а анонс документального фильма «Посланник», где 82-летний Меир Азари, экс-посол Израиля в шахском Иране, признает, что первый камень в иранский ядерный проект заложил именно вернейший союзник США в регионе – сам Израиль. «Утечка», предназначенная для персональной дискредитации экс-премьера Шимона Переса, оказалась для американского руководства ударом ниже пояса.

Немудрено, что весть о сенсационном киноинтервью, которое скоро выйдет на экраны, окружена в американском медиа-мэйнстриме глухим молчанием. Такая скользкая тема, как неофициальные экономические связи между Тель-Авивом и Тегераном, чревата непредсказуемыми скандалами в предвыборной Америке. Само упоминание об этих связях оживляет воспоминания об уже «послешахских» теневых интригах Вашингтона с натравливанием Тегерана на Багдад, о пресловутом деле «Иран-Контрас», участники которого до сих пор занимают посты в вашингтонском истэблишменте. У американских участников конференции в Мюнхене был повод краснеть и бледнеть: Владимир Путин, как бывший офицер КГБ, мог упомянуть о некоторых деталях тех сделок, о которых имел полную возможность узнать если не от ближайших коллег, то от экс-председателя этого ведомства Владимира Александровича Крючкова.

Перебежчик Гордиевский два месяца назад предвкушал некие сенсационные разоблачения, которые грозят на Западе Владимиру Путину. Между тем в руках России тоже находится немалое количество ключей от шкафов, из которых в самый неподходящий момент могут вывалиться американские скелеты. Что не может не вселять в российское руководство тот дух хладнокровной уверенности в себе, который не может остаться незамеченным для любого из западных обозревателей.

 

ВРЕМЯ ПОЖИНАТЬ ПЛОДЫ

В портретной галерее «хромых уток», готовящихся в ближайшие два года уйти на политический покой, автор Financial Times Юрек Мартин выделяет Путина из общего ряда: «Он разобрался с внутриполитическими делами и теперь с удовольствием мутит воду в международном пруду... Мир слушает его изречения внимательнее, чем прощальные речи Жака Ширака».

Впрочем, Жак Ширак, призвавший к смягчению санкций против Ирана, также привлек в эти дни внимание международных экспертов. Как и инициатива Ангелы Меркель об активизации миротворческого процесса на Ближнем Востоке. Вопреки хлопотам прессы, выражающей интересы транснациональных корпораций, политические приоритеты Америки и Европы расходятся, как половинки тающего айсберга. Осознание правоты выводов о многополярности мира тянет каждый из новых полюсов к поиску своей идентичности.

Слабость Вашингтона, обнаженная в Мюнхене, Эр-Рияде, Дохе и Аммане, независимо от публичных оценок политики России, принуждает американских политиков к трезвому взгляду на результат своей деятельности, а европейских – к признанию не только экономического, но и политического влияния Москвы. Отсюда призыв к Белому Дому «лучше разъяснять свою политику», прозвучавшее из уст экс-главы Объединенной разведки США Джона Негропонте. Отсюда решение взращенного Западом президента Эстонии отказаться от вызывающе антироссийского закона о сносе советских памятников.

Когда политика войны и межцивилизационных провокаций упирается в тупик, противоположность становится заразительной. Лавры миротворца, доставшиеся Путину в саудовском королевстве, более привлекательны, чем альфа и омега универсальной демократии.

Может быть, и Жак Ширак ревнует к этим лаврам. Может быть, уходящий французский президент хочет оставить своему народу в наследство особый статус отношений своей страны с исламским сообществом. В любом случае, без всякой инициативы с российской стороны, он подтверждает тезис Путина о бесповоротном конце однополярного мира, который разрушил сам себя именно своей верхоглядской самоуверенностью, навязчивым интриганством и проистекающим отсюда безграничным и бездарным насилием на Ближнем Востоке. И если Россия оборачивает здесь в свою пользу посеянные Америкой гроздья гнева, то обижаться Америке надлежит прежде всего на самое себя. После путинского Wehrkunde этот тезис уже не требует доказательств. Это аксиома.

Количество показов: 2814

(Нет голосов)