15.09.2009

Константин Черемных

В ОКОВАХ ПРИНУДИТЕЛЬНОЙ ХАОТИЗАЦИИ. Часть 2

Монополия лоббистов из СПС завела в тупик градостроительство и техническое регулирование

Продолжение. Начало см. здесь: http://www.globoscope.ru/content/articles/2656/

«ХОТЕЛКИ» ВМЕСТО ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ

В Ленинградской области в конце прошлого года случился скандал: на полигоне твердых бытовых отходов в поселке Захонье было обнаружено 2 тысячи тонн химии второго класса вредности. Было известно, что на полигон приезжали грузовики с грунтом из города Сосновый Бор. В областном комитете по экологическому контролю, впрочем, больше обеспокоены другим: уже доказано, что часть грузов из Соснового Бора до Захонья доехало только на бумаге, а где оказался, скажем, строительный мусор с ликвидированного «сооружения №260», осталось неизвестным. Вообще-то схема размещения полигонов должна входить в состав областной схемы терпланирования, но она доселе не подготовлена, ибо все силы брошены на разработку муниципальной документации. Она, кстати, не предусматривает возможности вывоза отходов из одного района в другой, сколь бы это ни было целесообразно.

Еще более запутаны отношения в экологической сфере между областью и Санкт-Петербургом. Как, впрочем, и в транспортной сфере, и в области энерготарифов, и в стратегии развития морских портов, и в жилищном строительстве: к ужасу властей мегаполиса, областные муниципалы нарисовали в своих генпланах множество городов-спутников Санкт-Петербурга, рассчитанных на общую численность в 2 млн человек – на 600 тысяч больше нынешнего населения всей области.

Консолидированное планирование двух смежных регионов, между прочим, предусматривалось прежним Градостроительным кодексом, принятым в 1998 году. Там же присутствовал термины «пригородная зона» и «агломерация». Ныне действующий Градкодекс, одобренный Госдумой в канун наступления 2005 года, таких излишеств не допускает. Зато предписывает повальное и обязательное изготовление терсхем всеми 20 тысячами крупных и малых, богатых и бедных, случайно или закономерно возникших муниципалитетов – независимо от того, где предполагается крупное промышленное развитие, а где, «среди полей России, лишь вековая тишина».

Специалисты, конечно, роптали, но поодиночке и вяло, что можно понять: устроенная планировочная гонка давала хлеб множеству институтов, изголодавшихся по заказам. Глаза боялись, а руки делали, в своем регионе, в соседнем или же в совсем отдаленном, но платежеспособном. Делали, естественно, в полном соответствии с пожеланиями заказчика – и фиксировали на бумаге реальные планы местных администраций вместе с маниловскими прожектами, родившимися из инвестиционных грез. Как остроумно замечает глава Национальной Гильдии градостроителей Максим Перов, новый Градкодекс был построен на теории доходности территорий.

Уже через полгода после разработки Генплан Санкт-Петербурга под давлением инвесторов пришлось переделывать, а наполовину сработанные на его основе Правила землепользования и застройки (ПЗЗ) – разрезать на кусочки для раздачи претендентам на строительство на переходный период, чтобы на основе этих кусочков те заказывали, компенсируя бюджету убытки, временные регламенты застройки, без которых было не составить проект планировки чаемой территории. Когда новый Генплан вступил в силу, временные регламенты большей части застройщиков пришлось переделывать по-новому, благо планировщики, дождавшись правительственного постановления о резервировании земель, прирезали – лучше поздно, чем никогда – территорий для улично-дорожной сети, а заодно по-новому распределив функциональные зоны.

По два раза пришлось составлять документацию и для новой территории ОАО «Силовые машины» на юго-восточной окраине города: ныне занимаемые участки в центре Петербурга – шутка ли, берег Невы в километре от Петропавловки! – топ-менеджеры намеревались реализовать с существенной выгодой для предприятия. Пока ни шатко ни валко шли согласования, нагрянул кризис, и концерн оказался между двух стульев. Не в последнюю очередь по этой причине выяснилось, что к будущему весеннему паводку предприятие не сможет изготовить для Саяно-Шушенской ГЭС больше двух генераторов.

В еще более глупом положении оказались застройщики других предприятий, когда под занавес принятия новых ПЗЗ городской комитет по экономическому развитию вдруг решил внедрить чью-то научную разработку, распределив промышленные зоны по отраслям: дескать, рядом с обувью нельзя производить пищевые продукты. В итоге несколько крупных промзон поныне остались без планировки и межевания, без которых разрешения на строительство не получить.

Затраты как бюджетов, так и самих инвесторов, вылетевшие в трубу планировочной кампанейщины, подсчету не поддаются. Сейчас на подмогу планировщикам рвется другое сообщество, с введением Градкодекса отодвинутое на второй план, – а именно специалисты, которые ранее по заказам регионов разрабатывали планы стратегического развития. В их предложениях вроде бы больше логики и здравого смысла, чем в осуществляемой до сегодняшнего дня разработке планов снизу вверх. Однако, как напоминает Илья Пономарев, стратеги тоже исходили из нереальных планов регионального развития: чуть ли не в каждом областном центре проектировался международный аэропорт, и, в частности, практически все губернаторы Северо-Запада представляли свои территории центрами пересечения международных торговых путей.

Еще год назад, когда кризис только-только заявил о себе, на форуме «Территория-2020», созванном самими стратегами, председатель ЦСР Михаил Дмитриев был вынужден признать, что для удовлетворения всех региональных «хотелок» потребуется прирост российского ВВП в размере 30% в год. Составители общероссийской Стратегии транспортного развития именно на такие темпы, очевидно, и рассчитывали, закладывая в суперпрограмму расчет в 4,7 трлн рублей на срок до 2030 года, учтя почти все «стратегическое хотелки», как слон-живописец из басни Михалкова.

Федеральные концепции подобного рода сочинили и еще несколько профильных ведомств, причем без согласования друг с другом. Вообще-то Градкодекс предусматривал разработку схемы территориального развития на всю Россию, где отраслевые пожелания можно было увязать друг с другом. Но всероссийская схема могла стать легитимной лишь при том условии, что ее согласятся признать все 20 тысяч муниципалитетов, а в каждом случае непризнания требуется создание согласительной комиссии. Это сюрреалистическое положение по сей день черным по белому значится в тексте кодекса.

«Отживший» Градкодекс 1998 года предполагал, что в основу всероссийской схемы будут положены схема расселения и схема размещения производительных сил. Однако теория доходности территории не признавала подобных архаизмов. Елена Косарева, директор Фонда «Институт экономики города», разработавшего новый Градкодекс, пояснила свою позицию без обиняков: «Это раньше сидели институты и все планировали. Но теперь применять такой подход мы не можем: нас никто не послушается. Мы можем сказать: здесь будет завод. Но завод сюда не пойдет. У нас нет инструментов, чтобы заставить людей туда поехать. Не должно быть глобального института, который рисовал бы, кто где разместится». По ее словам, планы разного уровня должны согласовываться «в публичном режиме». Иными словами, государство было вправе лишь пассивно созерцать за инвестициями, блуждающими по необъятным просторам, как цыгане, и лишь господин Муниципал, выйдя на скрипучее крыльцо с хлебом-солью, по щучьему инвесторскому веленью должен был любезно принять заезжего гостя, и волшебно превратив лужу у автостанции в авиатерминал, оперативно перевести полюбившееся заросшее поле колхоза «Заветы Ильича» в чаемую функциональную зону общественно-деловой застройки.

Вообще-то термин «размещение производительных сил» придумал не Ильич, а Дмитрий Менделеев и Владимир Вернадский, и основанная автором учения о ноосфере комиссия стала первоосновой как для плана ГОЭЛРО, так и для ныне существующего при РАН Совета по размещению производительных сил (СОПС). Но теоретики доходности территорий рассматривали планирование как конечный результат стихийного «приземления» инвестиционных ресурсов на малые города и веси (Ассоциация малых городов, кстати, входила в перечень партнеров разработчика), а любое целеполагание выдавалось за «отрыжку советской системы». Как признавался в частном порядке один из идеологов реформы, сама суть задумки состояла в том, чтобы отобрать у «региональных баронов» контроль над земельными ресурсами. Действительно, полномочия субъектов Федерации в области градостроительного планирования укладываются всего в четыре пункта, из которых два содержат ограничения.

(Окончание следует)

Количество показов: 6944

(Нет голосов)